«Я не ненавижу тебя», — думал он, хотя, как ни старался, не мог придумать за что. И только когда Рауль уже подобрался к финалу, в голове мелькнула новая мысль: «Я ненавижу вас обоих. Вы уничтожили меня».

Луи занял комнаты, в которых до последних недель располагалась Силвиан. Все уголки здесь пропахли горькими травами, которые мадемуазель де Робер, видимо, добавляла в чай. Он не стремился переделывать их под себя, потому что не ощущал этот дом своим. У де Даммартена в столице был собственный дом, он давно запустел и стоял лишённый мебели много лет — с тех пор, как разбойники напали на карету с его отцом.

«Глупая смерть», — думал Луи. Но он давно смирился с ней. Дом герцога де Ла-Клермона он помнил куда лучше, чем собственную семью.

Сейчас, впрочем, и образ Эрика изрядно померк в его голове, а весь мир, абсолютно неожиданно для самого Луи, сузился до размера бескрайних голубых глаз шотландца.

Луи ненавидел его. Он видел, что Кадан избегал его. Теперь, когда Луи переехал к брату, Кадан даже завтракать старался у себя. Шотландец, похоже, всё время грозился Раулю съехать совсем, потому что Рауль не раз срывал на Луи злость и винил во всём. И за то, что Кадан не хотел видеться с ним, Луи ненавидел его ещё сильней.

Как-то, спустя пару недель после его приезда в Париж, Раулю потребовалось отлучиться в Версаль.

Кадан наотрез отказался ехать следом за ним: он избегал двора, предпочитая полусвет.

— В одной из прошлых жизней, должно быть, двор сгубил меня, — говорил он.

И поскольку, когда Кадан начинал говорить о прошлых жизнях и древних богах, переспорить его было невозможно, Рауль в конце концов отступил.

В доме Луи и Кадан остались вдвоём — не считая нескольких десятков слуг, большая часть которых обслуживала второй этаж. Луи довольствовался одним личным слугой, который помогал ему совершать ежедневный туалет.

Кадан уже собирался отходить ко сну. Он прополоскал горло яйцом, как делал это всегда, и позволил Жульену накинуть себе на плечи шёлковый халат.

Перед отъездом Рауль подарил ему музыкальную табакерку, которую маркизу привезли из Китая. Стоило приподнять крышку, как комнату оглашал негромкий перезвон.

Крышку табакерки украшали изумруды и нефрит, по боку струилось гибкое тело китайского дракона, и безделушка стоила, видимо, не меньше, чем его загородный дом.

Кадан не переставал разглядывать её с тех пор, как уехал Рауль. Он взял шкатулку в руки и, не открывая её, подошел к двери, ведущей на балкон. Несколько секунд он стоял, разглядывая узор в свете луны, а затем лучи её преградила широкая тень.

Кадан поднял взгляд и увидел перед собой лицо Луи.

— А, это вы, — с деланным разочарованием протянул он. На самом деле сердце сжалось у него в груди.

Кадан безбожно соврал. От Луи пахло шиповником и лесной листвой. Захотелось прижаться к нему и вдыхать этот аромат. И чтобы руки его гуляли по его собственным плечам, сжимали их до хруста в костях.

— Вас не учили, что не хорошо беспокоить людей без спроса, тем более, когда те уже собираются спать?

— Вы, кажется, не девушка, чтобы стесняться меня.

— Стеснение здесь не при чём. Я мог бы быть не один или, к примеру, просто не желать увидеть вас.

— Вот оно как, — скрестив руки на груди, Луи прислонился к боковому краю окна, — стало быть, вы проводите ночи не один. Должен ли об этом узнать Рауль?

— Попробуйте ему рассказать. И не забудьте упомянуть, как подглядывали за мной в окно.

Луи окинул его многозначительным взглядом.

— Тут не на что смотреть.

Щёки Кадана вспыхнули, и его охватила злость.

— Разве что вы скинули бы халат… Тогда мне было бы легче оценить.

— Вы, кажется, не в своём уме, — процедил Кадан, — если позволяете себе так говорить со мной.

— А что должно мне мешать? — поинтересовался Луи. — Вы всего лишь зазнавшийся актёр. Вам не стоило бы об этом забывать.

Кадан скрипнул зубами. Будь Рауль по эту сторону окна, и будь он сам немного сильней, Кадан набросился бы на незваного гостя с кулаками.

— Если это всё, что вы можете мне сказать, то позвольте откланяться, я хочу спать. А вам, месье де Даммартен, не мешало бы взять уроки хороших манер, если вы желаете продолжить общаться со мной.

— Обязательно спрошу Рауля — каких он нанимал для вас учителей. Может быть, они помогут и мне.

— Вы отвратительны, — прокомментировал Кадан и, обернувшись через плечо, крикнул: — Жульен! Закрой окно, я боюсь воров!

Он отвернулся и побрёл прочь. Жульен появился через несколько минут и долго возился со ставнями, мешая Кадану уснуть.

Уже утром, поднявшись и зевая, Кадан побрёл к туалетному столику и замер, увидев на комоде у подоконника перевязанный шёлковой лентой цветок.

Кадан моргнул и, осторожно взяв его в руки, поднёс к губам. Ноздри наполнил тонкий аромат.

Кадан взял свободной рукой записку, лежащую на столе. От вида летящих букв по спине почему-то пробежала дрожь.

«Он когда-нибудь дарил вам цветы?»

Сердце Кадана наполнила незваная боль. Но он лишь фыркнул и топнул ногой. Хотел было отбросить цветок прочь, но замер с поднятой рукой. Кликнув слугу, он приказал принести вазу и поставил розу в неё.