– Ты готов? – вопрос выхватил пленника из раздумий.
– Нет! Отпусти меня, умоляю!
– Я не могу, – покачав головой, мужчина ухватился за увесистое железное кольцо и несколько раз постучал в ворота.
Небольшое окошко на уровне лица путника открылось, и в нем появились два глаза с нависшими кустами седоватых бровей.
– Брат Даймонд, да хранит тебя Господь! Сию же секунду открываю!
Двустворчатые ворота отворились со скрипом, от которого внутренности пленника сжались в комок. Он чувствовал, как его мысли сбиваются, а страх перерастает в панику и безумие. Он всеми силами старался держать себя в руках и быть мужественным, но последние капли хладнокровия истекали слишком быстро. Что же с ним будет, когда его начнут пытать?
Они ступили через открывшийся проход.
– Ты как всегда быстр и точен, брат! – старый хрыч в ветхой одежде конюха принял его коня вместе с пленником и направился вглубь широкого коридора, ведущего во внутренний двор монастыря. – Мы позаботимся о твоем коне и о нашем дорогом госте. Отдыхай, охотник!
Этого Даймонд и хотел. Отдыха. Последние несколько дней выдались напряженными и изнуряющими. Слежка, скрытное перемещение по чужим землям. Затем ему пришлось проникнуть в поместье и отсиживаться там до ночи. Несколько раз он был едва не замечен стражей, но каждый раз успевал вовремя ускользнуть, сменить место укрытия и, в итоге, сумел успешно выполнить задачу.
Он побрел по мрачному коридору, скудно освещаемому тусклым светом масляных ламп на серых стенах, пахнущих сыростью. Его шаги гулким эхом отдавались в пустующих проходах, ведущих в лабиринты просторных залов, маленьких чуланов и уединенных покоев. Вскоре он дошел до лестницы и поднялся несколькими этажами выше, к комнатам таких же воинов ордена Троицы, как и он. Воинов? Нет, скорее убийц. Или, как их еще называли, охотников. Но Даймонд был убийцей и отдавал себе в этом отчет. Другие охотники фанатично считали, что сражаются со злом, не забывая при этом набивать свои кошельки монетами. Даймонд же знал, что работает за деньги и только за деньги. Его не интересовали ни высокая цель, ни битва с нечистью, в существование которой он все равно никогда не верил.
Прямо у входа в его комнату стоял молоденький парень невысокого роста с выбритой головой с ободком светлых волос по кругу. У него было совсем юное лицо, большие глаза глядели на охотника с немым восхищением и покорностью. Едва пробивающийся на лице пух придавал ему еще более нелепый вид, чем мешковатая, подобранная не по размеру ряса послушника монастыря. Послушник учтиво поклонился и поприветствовал Даймонда.
– Кто ты? – кратко осведомился Даймонд, открывая дверь в свои скромные покои.
– Меня зовут Ганс, я буду служить вам, брат Даймонд. Меня назначили на этот пост вчера, после того как ваш прежний послушник убыл из крепости в Ватикан.
– Отлично. Принеси чего-нибудь поесть и поменяй воду в моем кувшине, да поскорее. Я хочу подкрепиться и лечь уже наконец спать.
– Будет сделано, брат Даймонд! Я уже распорядился по поводу еды, скоро я все принесу.
Даймонд хлопнул тяжелой дверью перед носом паренька и прошел вглубь комнаты, где уже горел очаг. Ставни единственного окна были плотно закрыты от ветра, комната освещалась при помощи лампы и нескольких восковых свеч, расставленных на небольшом столике из букового дерева. Охотник принялся стягивать с себя вооружение и промерзшую одежду. На сундуке рядом с камином лежали сухие штаны и рубаха для смены. Видимо, Даймонда ждали. Знали, что он придет вовремя, без задержек и опозданий, как и всегда. Откуда-то снизу раздавались болезненные вопли мужчин. Это лекари обрабатывали раны вернувшихся с заданий убийц Троицы. У кого-то выдалась плохая ночка! Даймонд даже улыбнулся. Неспроста он слыл лучшим из них.
Ему принесли горячее жаркое из мяса рябчика и кружку крепкого монастырского эля, отлично прогревающего кости. Даймонд сытно поел, усевшись на жесткой крышке сундука, пока послушник, устроившись за столом с письменными принадлежностями и бумагой, записывал каждое слово из рассказа охотника. Когда они закончили и Даймонд стал готовиться ко сну, Ганс поднялся со своего места и водрузил на себя вооружение охотника.
– Я заберу ваше оружие и отнесу его на склад, где его приведут в порядок, а после передам отчет инквизитору. Как только вы отдохнете, он просил вас к себе, брат Даймонд.
– Я буду у него рано утром.
Ганс кивнул и покинул помещение, тихонько прикрыв за собой дверь.
Инквизитор Якоб Шульц был статным и крепким мужчиной за пятьдесят лет. Когда Даймонд вошел в его кабинет, расположенный на вершине самой высокой башни монастыря, Якоб сидел за большим столом, окруженный кипами священных книг и свитков. На его свежем для столь почтенного возраста лице застыло задумчивое выражение, тонкие губы напряженно сжались, а белесые, почти бесцветные брови съехали на изящную переносицу. Слишком крупный для таких тонких черт лица нос, казалось, вовсе жил своей жизнью, время от времени нервно подергиваясь и морщась. На гладко выбритом черепе блестели маленькие капельки пота, несмотря на то, что в кабинете было прохладно.
Не обращая на вошедшего ни малейшего внимания, инквизитор неторопливо шуршал бумагой, делая короткие заметки пером и чернилами. Лишь спустя затянувшееся мгновение он поднял взгляд своих широко посаженных глаз на подчиненного и смерил его долгим, пристальным взглядом, от которого даже Даймонду стало немного не по себе. Он представил, как съеживались нутра молодых, еще зеленых охотников, когда они оставались наедине с начальством.
– Входи, Даймонд, да благословит тебя Господь! Очень радует, что ты не спишь после задания до самого полудня, как остальные. Брат Ганс принес мне отчет. Все ли прошло так, как ты рассказал ему?
– Все прошло тихо. Стражи усадьбы слишком изнежены ежедневным спокойствием и безмятежностью, чтобы обращать внимание на то, что происходит в землях их господина.
– Прекрасно! – Якоб удовлетворенно кивнул и оценивающе оглядел подчиненного. – В чем твой секрет, сын мой? Почему тебе удается делать свою работу лучше других? Неужто тебя хранит сам Бог?
Даймонд пожал плечами.
– Я просто делаю, что должен. Со мной Бог или нет, мне знать не дано. Я лишь надеюсь на то, что он хранит всех нас.
– Даже не сомневайся в этом, сын мой! – Якоб оживленно вскочил с места с широкой улыбкой, обнажающей безукоризненно ровный ряд зубов. – Выпьешь со мной, Даймонд?
Обстановка в комнате разрядилась, лицо инквизитора, обычно задумчивое и напряженное, вдруг приобрело безмятежность. У инквизитора было хорошее настроение, и Даймонд, никогда не отказывающийся от доброго напитка, с удовольствием принял предложение. Инквизитор наполнил кубки из чистого золота, которые были под стать самому императору, а не служителю церкви.
– Видишь ли, я и сам когда-то делал похожую работу. Я знаю, что такое держать меч, не то, что все эти, – он сплюнул на пол, – монахи и послушники. Но прежние навыки со временем пропадают, хотя я стараюсь держать себя в форме. Возраст берет свое, сын мой!
Даймонд кивнул, не зная, что на это ответить и стоит ли отвечать вообще. Как и все другие, он чувствовал себя не очень комфортно, ведя разговор с инквизитором. Якоб был главным, он заправлял всем в ордене и имел священное право определять, кому жить, а кому умереть. Никто и не сомневался, что это право было ниспослано инквизитору самим Господом.
Между тем инквизитор подошел к Даймонду вплотную, протянул ему кубок с вином и посмотрел прямо в его серые глаза. Даймонд сдерживал взгляд инквизитора некоторое время, но потом опустил глаза в пол, чем вызвал самодовольную улыбку своего начальника.
– Дело в том, Даймонд, что ты мой лучший охотник, и я вижу в тебе огромный потенциал. На данный момент ты являешься единственным претендентом в ордене на пост моего викария3.
