Особняк Монтеро подходил для резиденции губернатора. Для осиротевшей девушки он был слишком велик. Да и не столько времени она провела в этих стенах, чтобы считать их родными. Асиенды Диего де ла Вега давно не существовало. Ее начали восстанавливать совсем недавно, но жить в ней предстояло Алехандро. Элене оставалось только догадываться, на какие ухищрения пришлось пойти отцу Фелипе, чтобы выдать его за приемного сына дона Диего.

Элена вышла на балкон, с которого открывался вид на улицу. Каменный парапет еще сохранял тепло солнечных лучей, хотя сумерки сгущались на глазах. Откуда-то доносились переборы гитары и чей-то смех: жители пуэбло отдыхали после трудового дня. Послышался цокот копыт: мимо неспешно проезжал всадник. Было еще достаточно светло, чтобы разглядеть военную форму.

У ворот особняка Монтеро всадник придержал коня и повернул голову. У Элены возникло стойкое чувство, что он смотрит прямо на нее.

«Любопытный, — сказала она себе. — Просто любопытный прохожий».

Но всадник не торопился продолжать свой путь, и Элена отступила в комнату. Пусть особняк больше не был ей домом, но он все еще оставался убежищем.

Алехандро проводил тот вечер в месте, которое мало кто кроме него смог бы назвать домом: в пещере Зорро. Формально считалось, что он обретается в миссии до тех пор, пока не будет восстановлено имение де ла Вега. Строительство велось на деньги дона Диего. Алехандро мог лишь гадать, откуда у него после двадцатилетнего заточения в тюрьме взялись капиталы. Может, у него оставались счета в каких-нибудь банках. А может, это была одна из многочисленных тайн, известных только Зорро. Во всяком случае, в пещере среди вещей Диего нашлось достаточно увесистых пачек банкнот, чтобы нанять рабочих.

Многие отказывались от больших сумм, узнав, чей дом предстоит поднять из руин. Не жди их дома голодная детвора, они бы согласились работать и даром. Алехандро приходилось пускать в ход весь свой дипломатический дар, чтобы убедить их принять награду.

Конечно, он догадывался, что немало материалов перекочевало на строительство асиенды с рудника. Что греха таить, он и сам оттуда позаимствовал кое-какие инструменты, которые могли бы пригодиться ему в не столь уж отдаленном будущем. Ничего предосудительного в этом Алехандро не видел. При Санта-Анне прииск обещал превратиться в такую же зловещую тюрьму, какой он был при Рафаэле Монтеро.

Асиенду отстраивали не точно на том же месте, где она стояла двадцать лет назад, а чуть в стороне. Суеверные крестьяне посчитали, что наследник дона Диего хочет таким образом отвести от дома злую судьбу. У Алехандро были более приземленные цели: он опасался, что кто-нибудь наткнется среди развалин на ход, ведущий в пещеру. Конечно, это означало, что новый путь из убежища Зорро в дом придется прокладывать ему самому. Но бандита Мурьету не пугала работа, с которой когда-то отлично справился аристократ де ла Вега.

Тем вечером Алехандро вернулся в пещеру. Нельзя было надолго оставлять без присмотра Торнадо, а забирать коня в миссию не позволяла осторожность: такого коня слишком легко могли бы узнать.

Торнадо встретил хозяина коротким ржанием и — Алехандро готов был поклясться — снисходительным кивком. Чертов жеребец милостиво позволял за собой ухаживать и при каждом удобном случае давал понять, что кому-нибудь другому и в этой чести было бы отказано. Алехандро, добродушно ворча, заменил сено в его кормушке на свежее и отправился спать.

Обычно мерный гул водопада за стенами пещеры действовал как колыбельная, но сейчас сон почему-то не приходил. Алехандро долго ворочался с боку на бок, прислушиваясь к шуму падающего потока. Он не мог отделаться от смутного чувства тревоги, и причина беспокойства заключалась в Элене. Она находилась у себя дома, за прочными стенами, под охраной слуг, и все же теперь, когда пуэбло наводнили люди Санта-Анны, нельзя было считать, что она в безопасности.

Алехандро перевернулся на спину и устремил взгляд вверх, туда, где в темноте терялся свод пещеры. Страх за кого-то, кто слабее тебя, не был знаком разбойнику Мурьете, а вот наследнику Диего де ла Вега к нему предстояло привыкнуть.

На следующее утро служанка доложила о посетителях, и у Элены тревожно сжалось сердце. Причины беспокойства она сама не могла бы объяснить. Просто ни одна причина для внезапного появления гостей не приходила ей в голову. Пора визитов с соболезнованиями по поводу гибели дона Рафаэля давно миновала, а близкими друзьями среди местной знати Элена еще не обзавелась.

Тревога усилилась, когда в ответ на расспросы служанка уточнила, что явились военные.

— Знатные, — добавила она с почтением в голосе. — Один в таком красивом мундире.

Элена знала всего одного офицера, который мог бы явиться к ней в гости, но пару дней назад отец Фелипе обмолвился, что капитан Лав только-только начинает подниматься с постели. Вряд ли за это время он сумел окрепнуть достаточно для такого визита. И, пожалуй, это оказалось к добру: Элена бы не была рада его видеть.

Пожалуй, это была греховная мысль, за которую тотчас пришлось расплатиться. Выйдя к воротам, Элена от души посетовала, что гостем оказался не Харрисон Лав, поскольку увидела холеное лицо Антонио Лопеса де Санта-Анны.

Сейчас он выглядел куда импозантней, чем во время их первой встречи на пыльной дороге. Неудивительно, что на служанку произвел впечатление синий с красным мундир с золотым позументом и с пышными эполетами. Санта-Анна казался моложе своих лет: на гладко выбритом лице почти не было морщин, в черных как смоль волосах не пробивалась седина, широкий пояс из синего шелка подчеркивал стройность его фигуры. Все в его облике свидетельствовало о том, что он не только был прекрасно осведомлен о своей привлекательности, но и стремился поставить об этом в известность окружающих. Такие люди всегда вызывали раздражение у Элены.

На его спутника она поначалу не обратила внимания. Лишь когда Санта-Анна, учтиво представившись, сообщил, что его сопровождает адъютант, капитан Альваро Дуарте, Элена перевела взгляд на второго офицера.

Она не помнила, видела ли на дороге этого красавчика с тоненькой хищной полоской усов над верхней губой, но ей показалось, что именно он наблюдал вчера вечером за ее домом. Конечно, это могло оказаться ошибкой: ведь Элена не разглядела в сумерках его лица. Но в фигуре, в осанке чудилось что-то знакомое.

Гостей пришлось пригласить в дом, но предложение принял только Санта-Анна: капитан Дуарте остался на улице, видимо в качестве охраны. Судя по тому, что для этой цели они не захватили с собой солдат, визит задумывался как светский, по крайней мере с виду.

— Вероятно, вас удивил мой визит, — сказал Санта-Анна, когда они вошли в дом. Элена предложила ему сесть, но он остался на ногах, словно не заметил этого. — Мы ведь так и не были представлены друг другу. Не считать же знакомством ту краткую встречу возле рудника.

На лицо Элены набежала тень. Выходит, Санта-Анна не только заметил ее тогда, но и запомнил.

— Если ваш приход связан с деловыми вопросами, я вряд ли смогу быть вам полезна, — ответила Элена, надеясь, что ее улыбка получилась достаточно вежливой. — Все документы, связанные с обязанностями губернатора, давно переданы дону Педро.

— Я это знаю, — откликнулся Санта-Анна, живо улыбаясь в ответ, отчего его лицо показалось еще моложе. — Я квартирую у дона Педро, и, поверьте, порой мне хочется сбежать, чтобы очутиться от дел подальше.

Он окинул взглядом пышно убранную гостиную.

— Жара еще не набрала силу. Может, не стоит нам прятаться в доме, пока солнце еще не поднялось слишком высоко? Давайте выйдем во внутренний дворик.

То, что Санта-Анна с ходу принялся распоряжаться, пусть даже придавая своим словам оттенок добродушного дружелюбия, только усилило неприязнь Элены. Тем не менее возразить было нечего, и она направилась к двери, ведущей наружу, которую генерал тотчас учтиво распахнул перед ней.

Лишь очутившись в патио, Элена поняла, что попала в ловушку.