На раздумья по этому поводу у королевы ушло несколько дней. Вариантов было не так уж много – важно было выбрать те, что с большой вероятностью оказались бы удачными. На исходе третьего дня Её величество Эвьен отправила с голубем послание в Сентабу. Голубь этот, однако, был сбит в Роше Ри, но пока, не получив никаких новостей, королева терзалась неведением.

Не то чтобы после бурной деятельности Эволдо у королевы были какие-то надежды на джинксландцев, но, опять же, попытаться стоило. Полное раскаяния и сочувствия послание содержало призыв забыть былые разногласия и в качестве гарантии будущего мира заключить брак принцессы Эвроуз с одним из наследников Фертеба Кенейя. Ну или с ним самим, если он пожелает – вроде бы его жена, как помнила Эвьен, умерла несколько лет назад. Вот только Сентабу охраняют демоны, и Эвроуз будет там совсем одна. Материнская любовь боролась в душе Эвьен с королевским долгом.

Ринкитинк прислал ответ примерно через неделю. Безусловно, он сочувствует эвийской королевской семье в постигшем её несчастье, однако вмешиваться во внутренние дела соседней страны в его планы не входит. Он и в Анардаху-то отправил своих людей лишь потому, что там бушевало настоящее безумие, вида которого лорд Унхева и его семья не могли выдержать. Но освободители скоро вернутся из Анардаху домой, да и, как дошли до Его величества сведения, принцесса Лангвидэр, развязавшая войну на северной земле, бежала из страны. Его величество Ринкитинк искренне сожалел о невозможности помочь королеве Эвьен в постигших её страну трудностях. Что касается лорда Унхевы, то уважаемый правитель скончался от горя за свою несчастную землю, а его дети не планируют возвращаться, ибо не вынесут вида залитой кровью провинции. Пару раз пробежав глазами витиеватый текст, Эвьен разорвала свиток пополам и швырнула в камин. У неё нет золота, и Ринкитинк откуда-то это знает. Унхева хорошо заплатил, иначе легкомысленному королю никто бы не позволил отправлять куда-то армию. Эвьен заплатить не может.

А скоро зима, сухая эвийская зима. И кто знает, где встретит её король раздираемой на клочки страны. В то, что они вернутся в Эвну, дети с каждым днём верили всё меньше. Лишь Эвьен продолжала искать выход – слишком долго она шла к своей свободе, чтобы сейчас терять надежду.

***

Птица застыла на протянутой поперек клетки перекладине, неподвижно уставившись куда-то в стену. Орин побарабанила пальцами по столу. Кончилось время, когда эта птица являлась к ней в снах, садилась на приграничный столбик, что-то бормотала на своем птичьем языке. Навязчивые были сны.

- Тебе здесь не нравится, правда? – поинтересовалась женщина и невольно скользнула пальцами по прутьям клетки. Птица даже не повернула голову. – Мне тоже. Кенцана не предел моих восторгов, к тому же она невыносимо скучна. Но обратно в Эвну нас не пускают.

Наследница замолчала, улыбнулась своим мыслям. В отличие от брата, что с легкостью постигал любые науки, юная Орин была настоящим кошмаром своих учителей. Не то чтобы ленива, но… Ей хотелось приключений. Наслушавшись историй старой няньки о том, что на месте нынешнего поселка когда-то хоронили каторжников, она выбиралась на холмы и стерегла призраков. Она несколько раз пыталась сбежать из дома просто потому, что хотела проверить свои способности выживать одной. Она же едва не подожгла особняк, за что с позволения Ореса была нещадно отшлепана. Но вот учиться она не хотела. Из всего, что пытались донести до неё наставники, в хорошенькой головке наследницы удержалось только умение защищаться от чужой магии – да и то только потому, что эту науку Орес ставил превыше прочих. Ни география, ни история страны Эв её не интересовали, а лично она видела лишь Эвейят и Эвну, но теперь, спустя много лет, сердце наследницы кольнуло запоздалое разочарование. Никогда в жизни она не слышала о заклинаниях, превращающих людей в животных на долгий срок.

Но сейчас в клетке перед ней застыла птица, которая – Орин поняла это уже давно, ещё до того, как столкнулась с ней настолько близко – почти три десятилетия назад была человеком. И если бы у Орин спросили, испытывает ли она сейчас какие-то особые чувства, она, не задумываясь, ответила бы, что никаких. Перегорело, пылью легло в далеких годах, когда наследница едва научилась ходить.

Снизу доносятся голоса, Орин вздрагивает. Отец не одобряет её визитов сюда, даже клетку с птицей женщина увидела случайно. Сейчас ей вовсе не хочется ссориться. Орин неслышно выходит, останавливается у перил: на площадке внизу переминаются с ноги на ногу новый наместник Ри Эвейята и Кадах Амеди, с которым Орин на днях предстояло венчаться. Зачем они здесь – догадаться несложно, они уедут через пару часов, озадаченные новыми указаниями. Решив, что угроза миновала, Орин возвращается, вновь садится перед клеткой.

- Если тебя выпустить, ты снова полетишь туда? Там люди Ринкитинка у границ Эвны, королева пытается с ними договориться. Иногда мне кажется это смешным. А иногда… не кажется.

Орин и сама не знает, зачем это говорит. Возможно, она просто тратит время – Кенцана скучна, она не вызывает у привыкшей к двум столицам наследницы ничего, кроме разочарования. Но обратно в Эвну их не пускают. Эвьен объявила награду в пять тысяч золотых слитков тому, кто доставит королевского советника в руки правосудия, - в лучшие времена это составляло примерно треть казны королевства. Орес, впервые узнав о приказе из присланного Ксефалаем письма, искренне смеялся, Орин вынужденно кривила в улыбке губы. Королева сошла с ума, эвийская казна не увидит столько золота ещё лет пять как минимум. Но даже при таком раскладе подобный приказ ясно свидетельствовал о намерениях Эвьен: о безопасном возвращении в Эвну придется забыть. Что-то пошло не так, Эвьен не должна сопротивляться, брак её старшего сына с Орин был спланирован королем, когда юный Эвардо качался в колыбели. Золото Орин, эвийская корона – выход, проще которого придумать невозможно. Но Эвьен бьется, пытается плыть против течения, делает вид, что золото не играет для неё роли. Орин знает, что это не так.

Орес никогда не держал сбережения в Эвне. Сначала – в Эвейяте, потом – в подвалах отдаленных вилл, купленных через подставных лиц в прилежащих провинциях. И пусть эвийская корона стремительно уплывает из рук Орин, это был вовсе не повод для волнений. И Орин улыбалась, вспоминая золото и хрусталь. Снизу вновь послышались голоса, кто-то поднимался по лестнице. В следующую секунду дверь бесшумно открылась, Орин резко повернула голову.

- Господин Орес беседует с Кадахом Алу, яснейшая, - сообщила появившаяся в дверном проеме служанка и низко поклонилась. Наследница встала, вопросительно взглянула на девушку. – В малой гостиной, - немедленно уточнила та. Орин кивнула, прошла мимо служанки и по боковой лестнице направилась вниз.

Решив окончательно обосноваться в Кенцане, бывший королевский советник посчитал нужным обзавестись достойной резиденцией. Дом, купленный для этой цели неподалеку от дворца главы провинции, в первые же недели подвергся некоторым перестройкам. В частности, оборудован замысловатой системой воздуховодов и скрытых в стенах полых трубок, позволявших, находясь в одном конце дома, слышать, о чём говорят в другом. И потому сейчас наследница направлялась в винный погреб – именно там удобнее всего было следить за разговорами в малой гостиной. Орин была типично по-женски любопытна, однако ничего зазорного в этом не видела. Да и речь пойдет, вероятнее всего, о ней.

Она успела как раз вовремя. Ни на кухне, ни в прилежащих кладовках не было ни души – то ли всегда так совпадало, что слуги в подходящий момент испарялись, то ли они действительно проявляли чудеса тактичности. В любом случае, Орин была довольна. Она уселась за стол, разложила предусмотрительно принесенное с собой шитье и приготовилась слушать.

Помимо шпор, сапоги Кадаха Амеди украшало огромное количество непонятных металлических элементов. Орин никогда не задумывалась, зачем – возможно, просто дело вкуса. Однако любовь к подобным украшениям приводила к тому, что каждый шаг сопровождался отчетливым бряцанием. Орин не смогла удержаться от улыбки: судя по звуку, Амеди нервно шагает по комнате. Орес пока молчал.