— Это был занимательный рассказ. Но, — Кросс нависает над ним и с силой давит пальцами на ногу ниже колена, — пришло время наказания, Рик. Ты ведь не думал, что мы ограничимся твоим маленьким прозрением насчет себя?

— Что ты…?

— Давно я этого не делал, ну ничего, я освежил свои знания, — Ниган подхватывает тяжелую настольную лампу на прямой литой ножке, откручивает плафон и основание. Стянув с себя футболку, он обматывает оставшуюся в руках ножку и перехватывает ее покрепче. — Сейчас я сломаю тебе малую берцовую кость, детка. Сидеть! — он зло рявкает, стоит Рику дернуться в сторону; стопка книг покачнулась под ногой. — Она быстро заживет, не волнуйся, я буду очень, очень стараться, чтобы все прошло как надо. Потом ты ляжешь в постель, а утром сделаешь завтрак нашей принцессе. Когда ты справишься с этой простой задачей, а ведь это именно твоя работа — правильно кормить нашу принцессу — я отвезу тебя в больницу. Там тебе наложат гипс, ты будешь сидеть дома и заниматься воспитанием детишек, Рик. Разве не так все должно быть, детка? Ты, детишки, дом — идеальное дерьмо, черт, меня это уже заводит, честное, мать его, слово!

— Зачем..? — Граймс непонимающе щурится, но покорно сидит на месте.

— Затем, что я люблю тебя, детка, но ты, — мужчина замахивается на пробу и с тихим свистом рассекает перед собой пустоту, — постоянно принимаешь неверные решения, поэтому мне приходится учить тебя, как можно делать, а как, блядь, делать нельзя.

Ниган стоял над ним, такой огромный и неподвижный. Внезапно на его губах появилась улыбка, та самая, с которой он поставил на колени Уолша, с которой возвращался домой, весь пропахший кровью, та самая, с которой он приставил пистолет ко лбу Диксона и с которой открыл дверь дома Лори, когда они забирали Джудит. Граймс знал, что Ниган действительно хотел сделать то, что собирался — он не заставлял себя. Но чего он не знал до этого момента, так это насколько сильной была его страсть обладать Граймсом. Поступок Рика ничего не значил для него самого до того момента, как Ниган не заставил его проговорить все своим ртом. Он заставил его осознать, что тот действительно принадлежит ему, всецело и полностью, и даже его тело, даже оно уже не могло вынести этого предательства, которое доселе для Рика было лишь действием ради результата. Ему стало тяжело смотреть на Кросса и он опустил взгляд.

— Делай.

Рик вытягивает ногу — холодный наконечник маркера проезжается по коже. Кросс сделал себе отметку и замахнулся.

— Это тот ответ, который я хотел услышать!

— Люблю тебя.

Рик коротко усмехается и запрокидывает голову за спинку кушетки. Внезапно в его лицо утыкается наконечник обвитой в футболку лампы.

— Не смей, блядь, говорить мне это в качестве блядского поощрения, Рик! Никогда! — Кросс разъяренно рявкает и с силой опускает лампу на ногу. Невероятная боль заставляет Граймса глухо рыкнуть, но горячая ладонь Нигана уже зажимает его рот — мужчина давится и быстро-быстро хватает воздух, из распахнутых глаз брызнули слезы. Кросс наваливается на него всем телом, вдавливая в кушетку и не позволяя даже пикнуть. В какой-то момент ему кажется, что Ниган его задушит. Они замирают, пока Рика не прекращает трясти: он медленно затихает, неотрывно смотря в темные от злости глаза. Они оба тяжело дышат, не двигаясь; Граймс коротко кивает и Кросс отнимает ладонь от его испачканных губ.

Болевой шок сходит на нет и приложенный Ниганом пакет со льдом кажется самым приятным ощущением этой ночи. Терапевт какое-то время возится с его ногой, накладывая шину и крепко перебинтовывая место перелома. Рик не знал наверняка, но, видимо, все получилось так, как и хотел Кросс. Мужчина просто полулежит на кушетке и бездумно наблюдает за происходящим. Хочется умыться, но он молчит, не смея просить хоть что-либо.

— Ты больше никогда не будешь прикасаться к кому-либо, не будешь целовать кого-то хоть в щеку, хоть куда, кроме меня, наших детей и Кэрол, ты не будешь пожимать руку кому-то дольше, чем три секунды, и даже если ты подрочишь на кого-то, кроме меня и я это узнаю, и поверь, я узнаю, в следующий раз будет хуже. Ты меня понял?

Рик моргает, показывая, что ему все предельно ясно.

— Отлично. Раз с тобой разобрались, самое время подумать, что мне делать с неугомонной миссис Андерсон.

— Что..?

Граймс не верит своим ушам. Он уже не знает, что должно потребоваться Кроссу, чтобы справиться со своим гневом. Ниган не метался по комнате и не рычал привычные ругательства — он просто спокойно потирал подбородок, стоя у кушетки — однако почему-то именно в этот момент он напоминал Граймсу какое-то бешеное животное, что оказалось очень близко к тому, чтобы разорвать кого-нибудь на куски. Неужели ему мало?

— Ниган, не надо, ты уже сделал достаточно.

Но тот лишь молча опускает на него взгляд.

— Ниган, — Рик кривит губы от нестерпимой боли, но все равно тянет Кросса за руку, вынуждая наклониться к себе. — Остановись. Хватит.

— Я сам решу, когда хватит, а когда нет, детка. Что ты так расхорохорился, как блядский проповедник, — он вскидывает брови, уголки его губ ползут вниз.

— Нет, все, хватит. Я знаю, я понял, что не должен был так поступать с тобой. И дело не в моей чертовой сломанной ноге, блядь, — Граймс шипит, нечаянно пошевелившись. — Можешь сломать еще одну, только успокойся, слышишь меня?

— Господи, Рик, тебе не стоит так переживать за миссис Андерсон. Хотя, это очень мило с твоей стороны. Я ей обязательно передам твои сочувственные комментарии, даю слово.

Граймс делает глубокий вдох и обхватывает чужое лицо ладонями.

— Мне плевать на нее, можешь ты это понять, черт тебя дери, или нет? — его голос едва не срывается на крик, но Ниган больно ударяет пальцами по губам. Его глаза опасно блеснули и Граймс вздрогнул. — Останешься дома. Все.

— В чем проблема, детка?

— В том, что ты, блядь, однажды просто не вернешься домой! Ты действительно считаешь, что тебе все будет сходить с рук целую вечность? Так вот нет, Ниган, так не бывает! Так что, мать твою, успокойся и отнеси меня в постель! А утром ты отвезешь меня в госпиталь и забудешь об Андерсон! Останешься дома, я сказал!

— Блядь, — Кросс нервно проводит ладонью по волосам и выпрямляет спину, пальцы Рика хватают пустоту.

— Ниган!

— Детка, почему ты всегда все усложняешь? Ты же знаешь, мне не нужно твое сраное разрешение.

— Хорошо. Хорошо, ладно, я не могу тебя убедить? Отлично. Отнеси меня в постель и делай, что хочешь. Только утром будь тут. Пообещай мне. Живо.

— Обещаю. Ты даже глазом моргнуть не успеешь, — Кросс едва заметно улыбается, наклоняясь и коротко целуя полные губы. Он чувствует, как пальцы тут же зарываются в его волосы. Граймс не дает ему отстраниться, проталкиваясь языком и забирая остатки воздуха. Рик целует его долго и мокро, во рту появляется кислый привкус, но Нигану все равно. — Ну что, готов прокатиться на самом маститом жеребце?

— Да, помоги мне, сядь, — Рик забрасывает руки на широкие плечи и сжимает их под шеей. Кросс медленно поднимается и Граймс повисает сзади, выпрямив ноги; голая спина Нигана кажется раскаленной. — Не забудь открыть Карла обратно.

За эту ночь Рик извлек для себя несколько уроков, и один из них говорил о том, что в состоянии холодной ярости Ниган не способен слушать кого-либо, даже его. Это открытие не стало неожиданностью, однако оно все равно заставляло Граймса кусать губы от досады и злиться. Вытянувшись на спине, мужчина наблюдал за Кроссом: он взбивал подушку, чтобы подложить ее под ногу. Любое движение вызывало адскую боль и чем резче она становилась, тем меньше у Рика возникало иллюзий по поводу идеи остановить Нигана силой. Но смутное предчувствие никак не давало покоя, он просто не мог отпустить его, не этой ночью.

— Можешь оставить мне воды на тумбочке?

— Хорошо, детка.

Кросс тихо пробежался по ступенькам, и пока его не было, Граймс через боль сполз по постели ближе к краю. Ему хватило вытянутой руки, чтобы нырнуть в карман форменных брюк. Он изо всех сил старался не шуметь, а после аккуратно улечься в то же положение, в котором его покинул супруг.