Елизавета Баранова (Весина) Тула «Зимние сумерки. Детство мне вспомнилось…» Зимние сумерки. Детство мне вспомнилось — Время, когда всех рассудит по совести Та – неподдельная светлая подлинность, То, без чего остаёмся мы вскорости. Школа. Калитка со мною обмолвилась Словом скрипучим. Какое привольное Время, когда далека ещё молодость, Зрелость не близко, а старость – тем более! Тянет дымком… На морозе щекотится Ветер, играя цветными помпонами. Ель повзрослевшая – вечная школьница — Просится в класс через стёкла оконные. Близятся праздники. Скоро каникулы — Ими на четверти жизнь разграничится. Ель дожидается, чтобы окликнули И похвалили, как хвалят отличницу. Санки срываются с горки. Накатаны Горка и жизнь. Превращаются взрослостью Игры – в дела, а слова непонятные В то, что с годами осмыслится полностью. Сад постарел, преисполнился мудрости… Шаг – и я за – той – святой – территорией Школьного сада, и детства, и юности, Ставших давнишней волшебной историей. «Шита белыми нитками зимняя ночь…» Шита белыми нитками зимняя ночь И трещит от морозного ветра по швам. Сердце бьётся в стенаниях: «Боже, отсрочь», — Бог молчит и безмолвствует чёрт-шарлатан. А в прозрачном окне, жгуче чувствуя боль — От того, что ты не был (а не был ли?) зван, — Плачет воском цветным, как дитя, жирандоль И тужит, и горюет, и верит слезам. Я тебя не спасу – не смогу, но… люблю — Признаюсь, как в любви признавалась вчера Молодая метель старику февралю И касалась его голубого чела, И касалась губами заснеженных рук И просила: «Люби – не терпи и не жди»… Только бился о небо серебряный круг Лунных пялец метели – влюблённой швеи. Сбереги, убеги – приворожен – не будь. Я колдую уже, ждать себе не веля. …Белошвейка-метель на иссохшую грудь Сложит руки крестом своего февраля… Не губи – пригуби мой настой. И прости — Привороженным жизни иной не иметь. Веет – чувствуешь? – ранней костлявой весной, Февралю предвещающей скорую смерть… Я не вскрикну – смолчу. …Но послышался треск — Это ночь парусами небес порвалась, Это так сокрушается мачтовый лес И моя наболевшая женская страсть… «Не успеет и птица вспорхнуть…»
Не успеет и птица вспорхнуть, Не успеет и месяц родиться, Как цыган обменяет доху На цветную рубаху из ситца. Околдует пчелу медонос, — И работа заспорится бодро. Молоком белогрудых берёз Спозаранку наполнятся вёдра. Вольным – воля. Пленённым – силок. Жить свободно – не значит жить бедно. Продремавшее зиму село По тропинке поднимется в небо. Не почувствует прелесть свобод Только самый заядлый острожник. И опять вдоль обочин пойдёт По цыганским следам подорожник. Всей воды не испить. Все пути Не измерить одним километром. И бродячая песня слетит С губ, до боли целованных ветром. Хорошо, если вам довелось Не болеть и не ведать убытка. …И покатится вниз – под откос — Бесполезная летом кибитка. «И воздух послаще, и небо почище…» И воздух послаще, и небо почище. Во мне просыпается Женщина. Верьте – кто здесь – на земле – справедливости ищет, Тот там – в небесах – будет жить после смерти. Весна – покаяние. Женщина – выше Греховности, что приписали ей ложно, Ведь Женщина крохи надежды отыщет В поступках, в деяньях, в делах безнадёжных. Ищу – и светлеют проталины неба, И плавятся туч неземные сугробы. Кто был добродушию искренне предан, Тот будет отмечен везеньем особым. Весна – первозданность и Женская сила, Пришедшая в мир из мужского начала. А Женщина – это земное светило, Которое жизнь с давних пор излучало, Сейчас излучает и впредь – однозначно — Она сохранит это ценное свойство… И мысли яснее, и цели прозрачней, И нет больше в сердце моём беспокойства. Весна – романтична, прекрасна, премудра, Желанна, легка, утончённа – по-женски… …Я снова встречаю весеннее утро В ещё непривычном душевном блаженстве… Константин Белый Москва «Игры букв» …Л… Влюбленным лес лениво льстит, любую боль людскую – лечит, заклятия листвой лепечет, и лепестками шелестит. …В…Л… Влечёт всех властное величье. Но, вожделея лучшей доли, лишась в вольере власти воли, волк станет волом безразличным. |
