– Алексей Николаевич, разрешите войти.

– Заходи, – басом сказал директор. Алексея Николаевича он мало знал, никогда близко с ним не был знаком. О директоре института ходили слухи, что он состоял в партии коммунистов (КПРФ), что у него были близкие отношения с секретаршей и многое другое. Это был не молодой, седеющий человек, с умным интеллигентным лицом, носивший тёмные усики.

– У меня к вам очень важный разговор, – волнуясь, произнёс Миша. – Мы в нашем отделе испытали новый метод синтеза плазмы шаровой молнии и научились получать разные химические элементы, в том числе и золото.

После этих слов лицо директора изменилось, он слегка повернул голову влево, подставил ухо, будто плохо слышит.

– Я не понял. Повтори ещё раз.

Миша рассказал более подробно и, что Завятов использует золото для себя.

– Не может быть. Григорий Иванович всегда являлся примером для подражания, честнейший человек. Он состоит в нашей партии. Я сейчас же иду к вам. Завятов на месте?

Получив утвердительный ответ, директор вышел из кабинета вслед за Кротовым. Они спустились по лестнице на первый этаж, и зашли в отдел, где трудились физики. Все сотрудники, во время обеденного перерыва, были в кабинете и ели копчёную рыбу, запивая пивом. Аппетитный запах от рыбы и пива заполнял комнату.

Сразу с порога директор спросил:

– Григорий Иванович, это правда, что вы получаете золото из плазмы?

Старший научный сотрудник, даже не изменился в лице и пояснил:

– С нашим Мишей уже несколько дней творится что-то неладное. Присаживайтесь, Алексей Николаевич, угощайтесь, а я вам всё объясню.

Директор сел рядом с Завятовым и взял кусок рыбы. А Вениамин услужливо налил ему в кружку пиво.

– Наш Миша, видимо, заболел, – начал высказывать свою мысль Григорий Иванович. – Не при нём будь это сказано, но он стал очень вспыльчивым и агрессивным. Я ему не раз уже советовал сходить к психиатру, но он не хочет.

– Это ложь, – возмутился Миша, – он изворачивается. Пойдёмте в подвал, я вам продемонстрирую опыт с шаровой молнией.

– Ну, пойдёмте, – с невозмутимым видом сказал Завятов, и все спустились в подвал.

Как всегда это делали, Саша включил аппаратуру, а Веня включил рубильник высокого напряжения электросети, и в камере, где должна появиться шаровая молния, послышалось гудение. Директор стал смотреть на дисплей, в котором появился светящийся объект.

– И долго будет продолжаться эксперимент? – спросил он.

– Минут десять, – пояснил Михаил. Он подошёл к прибору, который называли «протонной пушкой» и включил его. Через десять минут аппаратуру отключили, и Кротов открыл дверцу стальной камеры, осветил пол фонариком и стал искать золотой порошок, но порошка на этот раз не было.

– Я понял, они мне подстроили! – гневно закричал Михаил. – Говорите, что вы сделали, почему система не работает? – обратился он к Завятову.

Тот обхватил Кротова руками, прижал его своей массой тела к стене и приговаривал:

– Успокойся Миша, успокойся, всё будет хорошо…

Тут подбежал Веня, тоже здоровый парень, и они вдвоём затолкали своего сотрудника в соседнее помещение, где он недавно сидел вместе с крысами.

Через дверь он слышал, как директор сказал:

– Надо вызвать скорую помощь из психиатрической больницы. Миша кричал: «Выпустите меня отсюда. Я не псих!» Но товарищи ушли. Их голосов уже было не слышно.

Примерно через полчаса приехали санитары в белых халатах, тоже здоровые мужики и увезли Михаила в психиатрическую больницу. Он не сопротивлялся, понимая, что это усугубит его положение.

Через час, после прибытия в приёмный покой больницы, Кротова отвели к врачу в кабинет. Его сопровождали всё те же санитары. Он им сказал: «Вы не беспокойтесь, я нормальный, и можете меня не сопровождать». Но санитары молчаливо выполняли свою работу. Когда он сел в кресло напротив врача, они встали за его спиной.

– Расскажите, как вы себя чувствуете? – вежливо спросил врач. – Голова не болит?

– Нет. Не болит. Я вполне здоров.

– Тогда скажите, в каком городе вы сейчас находитесь?

– Я, думаю, в Светлограде, – ответил в растерянности Михаил.

Врач что-то пометил в своих бумагах и стал разглядывать пациента. Сам он был лысым, но не старым. В его взгляде чувствовалась усталость. Постукав по столу карандашом, он вновь задал вопрос, словно следователь:

– Какая ваша фамилия, имя и отчество?

– Кротов Михаил Николаевич.

– И как вас мать называла в детстве?

– Просто Мишей или Мишулей, – ответил пациент, и с грустью добавил. – Три года назад мои родители погибли в автокатастрофе.

– Это трагедия, очень вам сочувствую, – сказал врач. – Возможно, это могло повлиять на вашу психику.

– Какое сейчас число и год? – спросил он.

Пациент на минуту растерялся и затем чётко ответил: «Сегодня двадцатое ноября 2027 года»

– Ваши сослуживцы говорили, что вы стали в последнее время агрессивны. Это правда, что одиннадцатого октября вы ударили на работе Александра Петрова?

– Да. Был такой случай. Но я его ударил по плечу, а не по лицу, и потом за дело. Он замешкался и не включил необходимый прибор. Между нами часто бывают стычки, но это по-дружески, не со злости, – пояснил Михаил. – Мы оба занимаемся в спортивной секции «кудо» и у нас привычка стукать друг друга. Только мы в разных весовых категориях. Я вешу 70 кг, а он 80 кг.

Врач внимательно слушал и спросил:

– А какой у вас рост?

– У меня метр семьдесят, а у него метр восемьдесят.

– Так, – сказал он, задумавшись, и подал пациенту два листка бумаги, на одном был нарисован по-детски домик, а второй лист был чистый.

– Будьте любезны, скопируйте этот рисунок, – попросил он.

Он начал давать задания: то начертить треугольник, то ещё какую-нибудь геометрическую фигуру, и Миша терпеливо выполнял его задания, понимая, что врач его тестирует. Затем он сказал санитарам, что они могут идти, и пациент не опасен. Когда санитары ушли, он продолжил говорить:

– Ваши коллеги по работе мне сообщили, что у вас есть мания выдавать желаемое за действительное. Вы им говорили, что научились добывать золото из воздуха. Как это понимать?

– Ничего я им не говорил, они клевещут на меня, – стал отрицать Михаил. Он решил, что, если сообщит правду, то врач ему не поверит и задержит в больнице, как психически больного, на месяц или больше, и стал объяснять свою научную позицию учёного физика:

– Я им высказывал свои теоритические предположения, как из плазмы (раскалённой материи) можно получать разные химические элементы, то есть атомы этих элементов. Вы, наверное, помните из школьной программы, что атомы материи состоят из ядер и электронов. Электроны вращаются вокруг ядер. Например, атом железа от атома водорода отличается количеством электронов и составом ядра. И я им предлагал провести опыты по обстрелу ядер протонами, Но они не хотели мне верить и смеялись над моими теориями.

Врач внимательно слушал и, наверное, не всё понимал из научных словосочетаний. Всё же он был врач, а не физик.

– И зачем вашим коллегам на вас наговаривать? – спросил он Михаила и тот стал объяснять:

– У них хорошие стабильные зарплаты, и дополнительные эксперименты потребуют много дополнительного времени и расходов. И на зарплату это тоже отрицательно повлияет.

Сидящий напротив Михаила лысый человек в белом халате, специалист в области психиатрии, видимо, впервые столкнулся с подобной ситуацией. Он задумался, повертел в руке авторучку и сказал:

– Я не могу вас прямо сейчас отпустить. Дня три мы должны за вами понаблюдать и убедиться, что вы не представляете опасности для окружающих людей. Здесь вы отдохнёте и хорошенько отоспитесь. Вам дадут снотворное, и это не причинит вреда вашему здоровью.

Как и обещал врач, Кротов пробыл в больнице трое суток. Почти всё это время он провалялся на кровати. Пытался почитать книги, лежавшие на окне, укреплённом металлической решёткой, но читать не смог. Мысли о своём будущем мешали ему сосредоточиться. Соседи по палате тоже больше валялись в постели, и поговорить было не с кем. Лёжа в кровати, он вспомнил своих погибших родителей и снова стал мечтать, как он применит свои изобретения для медицинского оборудования, чтобы люди не умирали и жили дольше Он давно, имел в голове план, создания такого принтера, на котором можно творить чудеса: делать запасные человеческие органы и даже самого человека. Но в государственном научном учреждении надо было выполнять государственный заказ, а заниматься самодеятельностью не разрешалось. В свои двадцать девять лет он не был женат, потому что с женщинами ему не везло, хотя выглядел он симпатичным парнем.