Локи был безоговорочно с ним согласен, он ждал, что царь продолжит свой рассказ, но тот, видимо, слишком глубоко погрузился в раздумья, вперившись взглядом в изображение двух счастливых йотунов.

— И когда я потерял её, я понял, что должен отомстить Одину: он это заслужил. И я тоже.

Последняя фраза ввергла Локи в непонимание. Что он хотел этим сказать?

— И ты украл у моей матери яйцо.

Ухмылка на лице Лафея была настолько пугающей, что Локи ненароком отпрянул, вырвавшись из рук отца. Царь не пошевелился, по-прежнему ухмыляясь.

— О-о, не только, малыш. Я не раз пробирался в Асгард, и когда узнал, что твоя мать планирует завести второго ребёнка, я стал ждать, когда она отложит яйца. Когда она спрятала их в своей пещере, я пришёл к ней и рассказал о своих планах, но она попыталась напасть на меня, — фыркнул он. — Глупая женщина, но я поставил её на место. Я взял немного яиц, уничтожил оставшиеся и уплыл домой.

Локи смотрел на него с ужасом и неверием. Лафей уничтожил яйца его матери? Это было одним из самых страшных преступлений, это было невероятно жестоко.

— О боги, — прошептал Локи, но Лафей услышал его и захохотал.

— Боги оставили меня, когда забрали у меня Фарбаути, парень, и больше они её не вернут.

Локи вздрогнул, йотун резко подплыл к нему, схватил за руку и склонился над ним так низко, что едва не коснулся носом кончика носа парня.

— Я оплодотворил яйца, я заботился о них, никто этого не знает, но как только ты вылупился и я увидел, насколько ты слаб, я пришёл в такое бешенство, что чуть не убил тебя в ту же секунду. Я прошёл столько испытаний, выпавших на мою долю, чтобы получить какого-то хлипкого малька?! Мне нужен был хищник, поэтому я оставил тебя здесь.

Когда Лафей потянул его за собой к алтарю, у Локи из лёгких вышибло весь воздух. Йотун указал на чашу, и принц увидел дно, покрытое жемчужно-белым песком. Если бы он не был так напуган, он подумал бы, что это красиво.

— Я хотел принести тебя в жертву любому богу, какой бы только тебя принял, я хотел, чтобы ты умер, точно так же, как хотел, чтобы умер и Один, но судьба снова оказалась не на моей стороне. Он пришёл вновь, и, пока мы сражались, его проклятая жена взяла и накормила тебя своей кровью. Я до сих пор думаю, что она, твоя мать, ведьма. — Лафей, невесело рассмеявшись, покачал головой и толкнул принца к алтарю. Локи упёрся животом в гладкий камень, почти уткнувшись лицом в песок. — Один забрал тебя в тот день, а я отнял у него глаз, теперь ты вернулся и исполнишь уготованную тебе судьбу. — Локи попытался вырваться из хватки, но Лафей надавил ему между лопаток тяжёлой рукой, возвращая на место. — Ты мой, и я использую тебя, чтобы достичь своей цели, мне всё равно, хочешь ты этого или нет, мне плевать, чего тебе это будет стоить, я прошёл столько всего не для того, чтобы снова проиграть, и, если ты не справишься, твоя голова окажется здесь. — Смех, последовавший за этим словами, заставил Локи испуганно вздрогнуть. — Может, твоя мать снова найдёт тебя здесь, когда я тебя убью. Я до сих пор помню её крики, знаешь, они для меня, как музыка.

***

Питер ещё два дня не мог спокойно смотреть Тони в глаза. Он чуть не попался, и ему стало так стыдно, что он решил больше никогда не трогать себя.

Конечно, он не сдержал данного себе обещания.

Как только Тони ушёл, он снова довёл себя до исступления и даже немного зачарованно проследил за тем, как маленькие рыбки, выбравшиеся из своих домиков, съели его семя. Это было поразительное и в то же время отвратительное зрелище.

На следующий день он сделал это снова, но уже не спеша и с большей осторожностью, не погружаясь глубоко в свои ощущения, чтобы не упустить момент, когда придёт Тони. Он повторил это и на другой день и был уверен, что Тони всё понял, но, к счастью, никак это не прокомментировал.

Сейчас они вместе сидели на пляже и смотрели на волны. Тони хотелось снова прокатиться на яхте, но Питер уговорил его просто пойти с ним на пляж. Мужчина, облачённый в нелепые синие плавки в розовый цветочек, сидел на влажном песке, на который раз за разом накатывали волны, Питер же лежал на животе и выводил пальцем узоры.

— Ты счастлив, Питер?

Питер замер, вздохнул и провёл рукой по нарисованному.

— Я… доволен. Почему ты спрашиваешь?

Тони шумно выдохнул и взглянул на парня, остановившись на его хвосте. Ему очень хотелось его потрогать, но он не решился.

— Потому что мне важно, чтобы ты был счастлив, сколько раз я должен это сказать, чтобы ты мне поверил?

Питер перевернулся на спину и сел, подтянув к себе хвост и обхватив его руками.

— Ты мне тоже не веришь, когда я говорю тебе правду.

Тони смотрел на него, такого красивого, с сияющими волосами в свете заходящего солнца.

— Ты потерял дом, Питер.

— О боже, а я почти забыл об этой маленькой детали! Я знаю, Тони, и мне грустно, я скучаю по друзьям и тёте, но ничего не могу изменить. Я изгнан, и с этим ничего нельзя сделать.

Он посмотрел на мужчину своими огромными карими глазами — о, как Тони любил эти глаза! Он медленно подался вперёд и погладил Питера по щеке. Тот прильнул к нему, и Тони судорожно сглотнул.

— Я просто подумал, могли бы мы… Могли бы мы стать… ближе?

Питер в замешательстве нахмурился, он уже достаточно узнал о людях и понял, к чему ведёт Тони, поэтому не стал переспрашивать.

— Ты правда так думаешь? Мы… встречаемся, как у вас принято говорить. Я думаю, что мы уже намного ближе, чем раньше.

Тони рассмеялся и отнял руку, но Питер схватил её и вновь положил себе на щёку, его взгляд стал более напряжённым. Мужчина замер и с интересом вгляделся в его лицо.

— Питер, я, м-м, я… Мы такие разные, что я не знаю, получится ли у нас что-нибудь.

Питер вздохнул, поднёс руку Тони к губам, нежно целуя костяшки, — он видел такое в фильмах — и опустил на грудь, туда, где билось его сердце.

— Тони, я… Мы оба знаем, что я, как бы так сказать, был вынужден остаться у тебя, ты лучший человек, с которым я мог бы остаться, поэтому да, давай будем ближе.

Тони понадобилось какое-то время, чтобы окончательно понять сказанное Питером. Он забавно недоуменно моргал, уставившись на парня, затем вскочил на ноги и подхватил его на руки.

Питер вскрикнул от неожиданности и хихикнул, Тони понёс его к лифту, который доставил бы их прямо домой.

***

Локи был уверен, что Бюлейст задумал его убить. Отпрыск Лафея мрачно пожирал его взглядом с другого конца пещеры. Сам же царь сидел на своём троне и внимательно слушал пришедших к нему русалов — Локи должен был занять трон Фарбаути.

Ему от этого было неловко, но он не мог перечить своему отцу. Бюлейст, не допущенный к государственным делам, одиноко стоял поодаль.

Принц был в ярости, когда отец просто отмахнулся от него, и Локи чувствовал, что Бюлейст за это отыграется на нём. Однако он попытался сосредоточиться на русалах, прибывших пожаловаться своему царю.

В основном, проблемы были несерьёзные: у кого-то украли товар, кому-то нужно было разрешить спор, пока ситуация не обострилась. Локи поразился тому, насколько мирными были йотуны.

Конечно, он так же сидел с Одином и Тором дома, но у асов было гораздо больше проблем и не все из них можно было быстро решить. У асов часто случались драки: они любили дурманить себя зельями или какой-нибудь пищей, после чего становились более агрессивными.

Локи был в замешательстве. Йотуны были крупнее, жёстче и в целом походили на хищников, ему говорили, что они являются наиболее свирепыми русалами — неужели его обманывали?

Лафей взглянул на него и подал знак рукой, чтобы следующего йотуна впустили чуть позже.

— Чем ты обеспокоен, Локи? — обратился он к сыну.

Принц нервно провёл языком по губам.

— Я не понимаю, твой народ, он… кажется таким мирным. Совсем не таким, как мне рассказывали.

Лафей рассмеялся и покачал головой.

— О Локи, победитель пишет историю. Один выиграл войну, поэтому тебе рассказали его версию нашей истории, и, конечно, ты не знаешь всей правды.