Владелец заведения, сам крупная шишка, наблюдал за кабинкой от входа. Его не интересовали дела Мусии или Кромлейна, но что за разница? Там, где были борцы, менеджеры, бейсболисты, газетчики, игроки, профессионалы выпивки, там всегда будут мальчики из мафии.

Он не узнал незнакомца, вошедшего в кабинку, но молодой человек смахивал на молодого Ди Маджио, лицо не такое худое, не такой стройный, но похож на Ди Маджио в его звездные годы.

- Нет, не чек, - сказал Джонни. - Наличные.

- Сначала отдай двадцать пять.

Кромлейн не спускал глаз с Джонни. Мороженый не разрешил убить этого ублюдка. Но он не знал, чего ему стоил каждый день, пока ублюдок дышит. Лицо и тело билось от боли, когда он смотрел на Джонни.

- Ты получишь их вечером, - сказал Джонни. - Но сначала игра. На наличные.

Не отрывая взгляда от Джонни, Марк Кромлейн сказал Джерри Мусие:

- Позволь ему сыграть.

Мусия наклонился к Джонни.

- Ты не работаешь ножом, верно?

- Ты хочешь знать, не я ли утром убил двоих? - Мусия едва слышал тихий голос Джонни; Кромлейн насторожился. - Зачем мне их убивать?

Белые зубы оскалились в полумесяце улыбки, Джонни выглядел очень привлекательно и дружелюбно, без тени угрозы.

- У тебя может быть своя игра, - сказал Мусия.

- Я хочу, чтобы играл перекошенный.

- Он будет играть, - кивнул Мусия. Дурак, болтливый дурак, использующий имена незнакомых людей, подписывающий чеки, но не платящий.

Но этим утром кто-то зарезал двоих его людей. И этот дурак побил и унизил прошлой ночью его. И Мула.

Официант принес счет, и Мусия расплатился. Трое мужчин пошли по Пятьдесят первой стрит к Бродвею. Пока Мусия и Кромлейн забирали свои шляпы, "беретта" скользнула из кармана в рукав Джонни. Курок уперся в тонкий ремешок часов.

- Играем только вчетвером, - сказал Мусия, когда они свернули на Седьмую стрит. - И только на наличные.

- Годится, - согласился Джонни.

В вестибюле отеля Мусия подошел к внутренним телефонам. Джонни наблюдал за ним, пока тот тихо разговаривал. Он знал, что встретит его наверху.

Он бы прав. Мусия открыл дверь, Джонни шагнул внутрь и увидел перекошенного с нацеленным на него короткоствольным револьвером 38 калибра.

Мусия встал сзади, обыскивая Джонни. Джонни поднял руки на уровень плеч, согнув их так, что ладони почти касались головы.

Мусия был осторожен; не найдя "беретты" в потайном кармане, он прощупал талию, подмышками, штанины, носки, шляпу.

Кромлейн стоял возле закрытой двери, перекошенный - он ненавидел оружие, но стойко держал его - в проеме дверей между комнатами.

- Сегодня нет, - сказал Мусия, выпрямляясь. Перекошенный с облегчением бросил оружие на стул.

Джонни опустил руки, ручка "беретты" скользнула поверх ремешка и прыгнула в ладонь, и короткий ствол уставился в троих мужчин.

- Есть, - сказал Джонни.

Кромлейн с ненавистью плюнул в Мусию. Мусия тихо восхищался, как хорошо Колини смог запрятать пистолет. Он быстро решил - очень хорошо. Слишком хорошо.

- Пошли, начнем игру, - сказал Джонни. Когда все трое отступили в комнату, Джонни подхватил револьвер и засунул его за ремень.

В комнате, возле стола, Джонни кивнул перекошенному:

- Тебе кидать.

Мусия и Кромлейн посмотрели друг на друга с одной мыслью. Колини был не жуликом, он был сумасшедшим. Безумцем с пистолетом.

Правой рукой Джонни вынул бумажник и кинул на стол пятидесятидолларовый билет.

- Ставлю пятьдесят, - сказал он и взглянул на перекошенного. - Я знаю, игра будет жаркой. Это я знаю.

Перекошенный взял кости. Джонни посмотрел на Мусию:

- Покрой.

Мусия облизал губы и покрыл.

Перекошенный начал обыкновенно, четыре-три. До восьмого раза он не показал, что был виртуозом костей. Он бросил их на доску и сказал мягко:

- Десять.

Кости остановились, сверкая: шесть-четыре. Его лапа сгребла кости, потрясла и выкинула пять-пять. Потом перекошенный стал снижать - девять, восемь, шесть, пять и четыре. На четырех у Джонни Колини было шесть тысяч Мусии наличными, десять тысяч Кромлейна и чек от Мусии на двадцать пять тысяч.

У Кромлейна осталась тысяча, когда снова кидал перекошенный. Один-один. Пот выступил на его клювоподобном носе, и он со страхом посмотрел на Джонни Колини.

- Все может измениться к лучшему, - сказал Джонни. - Ставишь две тысячи, Кромлейн?

Кромлейн горько кивнул.

Один-один. Перекошенный начал дрожать.

- Четыре? - спросил Джонни. Кромлейн согласно усмехнулся.

В третий раз они увидели по одной белой точке.

- Пожалуйста - о, Господи, пожалуйста, - взмолился перекошенный.

У Джонни было девять тысяч наличными. Он бросил перекошенному тысячу чаевых, переломил револьвер, выбросил обломки в окно на крышу внизу и вышел из номера, впервые пожав Мусии руку на прощание.

Кромлейн уже был у телефона. Мусия остановил его.

- Я попрошу охрану задержать его. Он его возьмет, - Кромлейн побелел от ярости.

- Не пытайся остановить Колини, - сказал Мусия. - Он из Ордена. Он только что дал мне знак пальцами.

- Я не видел.

- Ты не знаешь этого знака. И он все правильно сыграл. Он забрал наши деньги, как и мы его прошлой ночью, когда Ученый держал кости.

Он взглянул в сторону Ученого, перекошенного, который выкидывал один-один и смотрел на них, как человек на плахе смотрит на петлю.

9

Манхэтен, час коктейля, который продолжается с чуть позже четырех до чуть позже семи. Джонни Колини остановился у бара на Пятьдесят седьмой, между Лексингтон и Третьей.

Он почти забыл о Мусии и Кромлейне; они ничего не значили. В его сотне в Сицилии они не были бы ни капитанами, ни лейтенантами. Мусия мог быть сержантом, Кромлейн - капралом.

У Джонни Колини были имена важных людей. Одного он должен убить в угоду старику на вилле. Майка Сантанджело.

Майк был Великим Мастером Ордена. Он был стариком и должен был умереть.

Для Джонни Колини, потягивающего скотч в баре в час коктейля, будущее представлялось просветом в джунглях. Его могли убить, но живой он не мог ошибиться.

Вокруг него девушки болтали с мужчинами, бармен в красном пиджаке непрерывно смешивал "мартини", а Джонни Колини думал о том, что должен сделать.

Убийства должны быть совершены в один день. Одно в Лос-Анжелесе, два в Лас-Вегасе, два здесь, в Нью-Йорке. Только так мафия поверит в силу за спиной Джонни Колини, а они должны поверить, иначе его просто убьют.

Дэа Гинес пригодится, решил он. Сама судьба привела её к нему в тот самый день, день, когда он начал завоевание Америки.

Любители коктейля посмеялись бы над ним. Парень из Сицилии завоевывает Соединенные Штаты!

Только им бы стало не до смеха, знай они, что другие люди из Сицилии действительно завоевали Соединенные Штаты.

Документы и закладные на многие небоскребы Манхэтена выписаны были на имена корпораций, принадлежащих этим людям.

Контракты их любимых телезвезд принадлежат этим людям полностью или частично. Им же принадлежали отели, рестораны, ночные клубы.

Профсоюзы с десяткам тысяч членов платили этим людям дань. Выпивка, которым они сейчас наслаждались, прибывала с винокурен, пивоварен, от поставщиков, принадлежащих мафии.

Мафия откусила огромный кусок Соединенных Штатов вместе с миллиардными доходами от игр, от вымогательств, от наркотиков. Ей принадлежит Страна Игр в пустыне, стоящая четверть миллиарда и сравнимая лишь с Монте-Карло; целое Монте-Карло на Стрип!

А сегодня Джулиано начал забирать все это у мафии.

Старый Джонни Колини, настоящий Джонни Колини, объяснил, как это будет.

- У каждого есть свой кусок, - говорил он на вилле под Римом. - Как владение большим домом отдыха, или модельным бизнесом, или поместьем. Но сама мафия владеет большинством. Есть, положим, тридцать корпораций. Они большей частью принадлежат шести крупным холдинговым компаниям. Акции, непреложные права, закладные - всем этим владеют шесть корпораций с помощью страховых компаний, доверенностей, даже банков. Но у мафии есть соглашение, контракт, легальный, но негласный, получать ничейные акции этих шести компаний, конечно, по очень низкой цене.