- Да, что ж за жизнь здесь такая, - возмутилась я хрипящим голосом. - Одним сама копай, другим сама готовь. Парни! Вы думаете, я со своим будущим благоверным наготовиться не успею? - встала на негнущихся ногах, начала их медленно разминать. - Еще как успею!
- Жрать готовь. Не разглагольствуй!E! – рыкнул лицом зеленый.
- А сухари моченные?
- Нет, мы не замачивали. – Буркнул тот, что справа. Афоризмы и выражения крылатые они тоже не воспринимают, отметила я.
- А вам морковки не натереть?
- Фууу, морковь терпеть не могу! – детина слева позеленел, прям как их вожатый.
- А я редьку! – послышалось за их спинами.
- А мне картошка не нравится, особенно вареная… - уже другой голос вклинился в общий строй высказываемых заказов и предпочтений.
- И мне немного без мяса сделай, - рукой махнул вожак, лицом зеленый.
- Тихо! - рявкнула я. - С чего вы взяли, что я готовить соглашусь? Нашли рабу!
- Так ты ж жертвенница, никуда не денешься. – Ухмыльнулся тот, что справа.
- Еще как денусь! Грибочков нарежу, и черта с два вы поймете, что там намешано.
- Я те дам! – вожак, рукава рубахи закатал, явно готовясь к выдаче.
- Ну, давай! – вспылила я и котелком вооружилась.
Он на меня посмотрел, потом на котелок, усмехнулся и понял мою боевую позицию по-своему:
- Герман, - лицом зеленый обратился к детине справа, - дай ей провизии, сколько нужно. Сам помоги, если потребуется и пусть заткнется. Иначе…
У меня аж зубы от такой наглости свело. Я к войне готовлюсь, котелок для самозащиты взяла, а он еще и выкручивает!?
- Иначе сам заткнешь?!
- Нет, закатаю! – вожак сделал шаг навстречу с таким лицом, что я непроизвольно отступила.
- По банкам или по бутылкам? – спрашиваю.
- Что по банкам? Или по... бутылкам? – не понял он. Пришлось разъяснять, а самой страшно, с таким лицом такие, как он, и закатывают.
- Меня закатывать будешь по банкам или по бутылкам?
- В болото закатаю!
- В этом или в том, что прошли? – поинтересовалась я, вовремя вспомнив, что жертвенница им все же нужна.
- А тебе знать зачем? – Герман нахмурился.
- Цветочков на могилку нарвать, - отвечаю, ухмыляясь, - с грибочками!
- Герман! Убери эту… к черту!
- И я за это! - вывернувшись из рук громилы повара, вновь предстала перед главарем. - Но чертяка полосатый не откликается!
- Кляпом заткни и пусть готовит! – бросил тот уходя. Здоровенная лапища повара опустилась на мое плечо, пригвоздив к земельке намертво.
- Пошли, скоро время обеда. – Молвил Герман, увлекая меня за собой. И вот тут мой животик бурно поддержал тему о готовке.
- Эх! Блин, я тут гостья, а пахать буду, как своя.
Покосилась на увальней лесных с лицами удрученными, решилась согласиться с трудовой повинностью. Кто ж знает этих проходимцев, если не соглашусь, то и сама ничего не съем.
Герман меня к поклаже подвел. Смотрю: и толи они набег на деревеньку успели сделать, толи от них здешние откупаются, оставляя провизию, да с собой у них не хилый воз с продуктами. Не просто живность, набитая в лесу, а даже овощи в мешках и что-то по корзинкам.
- Ну, и что делать?
- А вот что, - верзила, оглядывая поляну со снующими туда-сюда мужиками, начал рассказывать, - нас пятнадцать человек. Значит: Симорт любит копченое мясо, Якеш рыбу, я…
- А ну, погоди! Ты в шайке поваром?
- Ну, я. – Довольным голосом ответил разбойник.
- Раз так, отвечай: ты как раньше готовил?
- Один казан на всех. – Одним мощным движением он спустил тяжелый мешок с телеги.
- А как же их предпочтения?
- А мне-то че?! Ели и не тявкали.
- И ты думаешь, я сейчас каждому в отдельности готовить буду? Ага, разбежалась!
- Так ты ж жертвенница! – возмутился он.
- Да что с того? Я что робот вам или кухарка наемная?
- Ну, так… - прищурился недобро и надо мной навис с угрозой в голосе, - ты жить хочешь?
- Я жить буду, а готовить по запросам - нет. Двигайся, - отмахнулась от него, как от мухи. - Дай глянуть, что у вас припасено.
Наглость - второе счастье, мужик зыркнул недовольно на меня и все же отошел. А я полезла на воз с ревизией. Запасы были так себе, никакого разнообразия. Почти как у нас: картошка, рис, рыба и мясо, что-то желтое, на помидоры смахивающее, баклажаны, лук, …какая-то дрянь.
- Это что? – я подняла вверх, пучок оранжевой тины.
- Морковь.
- Дрянь это, а не морковь. И я бы тоже такую гадость готовить не решилась!
- Ее Кампок любит, - обиделся Герман.
- Вот Кампок пусть и жует всухомятку. После такого точно заворот кишок заработает. А значит минус один, и останется четырнадцать мужиков и я. А если найти еще пару любителей оранжевых бодылей, то минус этих самых любителей.
- Слышь ты, девка, я тебе наших травить не дам!
- Значит, сам отравишь... – буркнула я под нос и сдвинула мешковину в сторону от других корзинок. Нашла яйца, курицу без головы ощипанную, но не обожженную, и муку. Вслух возмутилась.
– Хоть бы перец болгарский был или помидоры и еще масло из подсолнечника, а лучше и то и то…
- Так есть! – обрадовался он.
- Так давай. А пока вытаскиваешь, значит слушай мою команду: мне нужен поваренок, огонь под два казана, один под картошку отварную, другой под овощи тушенные и еще два детины-дубины.
- Кого?
- И еще двое таких же, как ты, мупсик!
- Не дури… - протянул он кровожадно и руки в кулачищи сжал.
- Ладно, черт с вами с мужиками! Не поймешь когда ласково можно, а когда грубо нужно. Значит: мне тебя, громила, и вот того, с кривым носом и этого, безухого.
Здоровяк их подозвал, а потом крутанулся ко мне и ручищей взял за грудки. Подвесив на уровне своего лица, пробубнил сквозь сжатые зубы.
- Меня зовут Герман, второго Кампок, третьего Симорт. Обращайся по именам.
Да, зависнув, трудно придать голосу бравые нотки, но даже тут я справилась. С трудом, но руки сложила на груди и, встретив его взгляд, до конца выслушала тираду.
- А меня не «девка», и не «слышь, ты»! Я Галя и в жертвенницы не записывалась. Так что заруби на своем носу, пока я тебе не зарубила. – Вот тут матерым ударом в его горло заставила меня на земельку опустить. Меня не опустили, а отбросили. Поднимаюсь и подхожу, отряхивая рубашку.
- Еще раз … - хрипит мужик, - ты…пожалеешь.
- Нет, громила, это ты еще раз ручки свои распустишь и пожалеешь! На вот, - я ткнула ему в руки казан средней величины, - воды принеси и поживее.
Он стоит, не движется, мужики-разбойники, подозванные им, тоже. Оборачиваюсь, руки в боки и с нажимом спрашиваю.
- Кампок, Симорт, чего стали? С одного три костра, обжарка мяса и рыбы, да так, чтоб без крови. С другого - картошку начистить на большой казан.
- А вода тебе зачем? – удивленно спросили все трое.
- А вы с землицей есть будете? Паразитов своих размножать хотите?
- Так если на дне скапливается… - зубоскалят в ответ они. Выходит, тут о паразитах слыхом не слыхивали. А если что-то пострашнее паразитов есть? Нет, и в этом деле водные процедуры и тепловая обработка нужны.
- Что, до дна можно не доедать? Нет, так не пойдет. Мыть! И живее давайте. Я уже не есть, а жрать хочу.
6.
Тяжела работа повара при таких умниках, как эта троица. Нет, чтоб сразу слушаться, они либо вопрос бестолковый, либо умозаключение выдают. В конце-то концов, кто готовит – я! Так им меня слушаться нужно, а не готовку маменьки и батеньки вспоминать. Но ничего, и с такими справилась, через час у нас была отварная картошка и рис, к ним овощи тушеные и отдельно запеченные мясо и рыба – на выбор, так сказать.
Ели каждый со своей миски, предварительно вымыв руки и столовые приборы, зеленого лицом заставила выпить натощак с пол литра отвара от картошки. Это было сделано из сострадания к себе родной и любимой. Вдруг бы ему после первого отравления хуже от обеда стало. Кто бы тогда меня от четырнадцати осиротевших мужиков спас. Черт?
