Закинул пустой ранец на плечо, заглянул к напарнику.

– Ты идёшь на склад? – поинтересовался я.

– Уже?

– А чего тянуть? Сразу получим, а потом своими делами займёмся.

– Пошли, – швед вывалил содержимое своего ранца прямо на кровать и, так же закинув его на плечо, вышел из комнаты.

– Что берём? – поинтересовался он.

– Боеприпасы по полной программе. Нам наёмника воровать. Тут и бой может быть. ЭМИ гранаты возьми обязательно.

– Может, ЭМИ мины взять?

– Парочку можно. Мне в рюкзак. Если получится курьера умыкнуть, от погони самое милое дело. А она будет. Рой курьера просто так не отдаст.

– Сухой паек, на сколько дней берём?

– Дня на четыре. Кто знает, сколько там ползать будем?

– Согласен.

Что-то мой напарник необычно задумчив. Явно что-то замышляет. И это хорошо. Может, что и придумает. Он – технарь, ему и карты в руки.

Савельевич на складе боепитания, услышав наши запросы, пожевал свой облезлый ус и попытался скорректировать в сторону уменьшения. Ага! Не на того напал! Я смело рванул в бой и, через пятнадцать минут плача о скудном обеспечении с его стороны и угроз пожаловаться сразу всем от Геккона до Господа Бога с моей, наш оружейник, наконец, сдался. Получили мы всё до последнего патрона. Я, даже, новенький набор для чистки «Бизона» урвал. Это мне компенсация за потраченные нервы. Сразу бы согласился, не лишился бы набора.

На кухне всё прошло не в пример благопристойней. Марья Петровна без разговоров выдала весь паёк на четыре дня, да ещё и ветчинки положила немного.

– В первый день съешьте, – шепнула она. – А то заветрится, невкусная будет.

Вот это я понимаю – человек! Ни себе, ни нам нервы не трепала. Люблю таких. Я даже её в щёчку чмокнул от переизбытка чувств. Вот, только, сдаётся мне, что наше задание уже ни для кого секретом не является. Вон как бабы с кухни на нас жалобно смотрят. Как в последний путь провожают. Не дождётесь.

Уже вечером мы склонились над картой и около часа спорили до хрипоты насчёт маршрута. Вроде, и Олаф стоящее предлагал. Но мой план мне как-то больше нравился. Он, наверное, так же думал. Наконец, придя к консенсусу, улеглись спать. Ну, как спать? Я, лично, полночи ворочался, всё думая над заданием. Судя по скрипу пружин в соседней комнате, шведу тоже не особо до сна было.

Ирка заканчивала мыть посуду. Да и что там мыть? Несколько мятых алюминиевых мисок, пять штук облупленных эмалированных кружек, закопчённый котелок да ложки. Всё, что разрешили забрать с собой, когда из общины изгоняли полгода назад. В этой общине она родилась, в ней и замуж вышла за Сергея. Там и Виту родила. Тихая, спокойная и размеренная жизнь. Чего ещё желать? Ирка и не желала. Кибербога не гневила, молебны посещала добросовестно, вместе со всеми пела псалмы о двоичном коде и триединстве нано, мехов и био, была добропорядочной женой и заботливой матерью. Всё хорошо было. А потом всё разом рухнуло. Сначала муж погиб на охоте. Под ГР-8 попал. Там, даже, хоронить нечего было. А потом изгнание.

Со двора раздался заливистый смех Виты. Ирка улыбнулась. Опять с утра мурка прикатила. В догонялки играют. Этот дар у ребёнка проявился недавно. Не боялась она Роя. И Рой никак не хотел видеть в ней врага. Спокойно подходила девочка к страшной триере, забиралась на корпус и садилась верхом на ствол огромной пушки. А механический монстр покорно катал ребёнка, стараясь особо не трясти и не качать. Когда это заметили в общине, сразу посчитали, что ничего хорошего в этом нет. А что плохого? Непонятно, это да. Но плохого? Пастор посчитал по-другому. На очередном молебне он объявил Виту порождением киберада и потребовал от Ирки отречься от дочери. И чего они ожидали? Где это видано, чтобы мать от ребёнка отказывалась?

Ирка помнила, как шла она, неся в одной руке узел с немудрёным скарбом, а в другой удерживая в руке ладошку напуганного ребёнка. В душе закипало отчаяние, а в глазах стояли слёзы. Хотелось упасть на землю и зарыдать, завыть в голос и забиться в истерике. Но нельзя. Дочь не должна видеть, как плохо матери. Не должна знать, что в данный момент мать в растерянности и не знает, что делать. Что ждёт их теперь? Скорее всего, голодная смерть. Или замёрзнут в каком-нибудь холодном подвале. В одиночку не выжить. А, ведь, выжили!

Гр-2 приволок в подвал, где они остановились, нагревательный элемент от паяльного агрегата, аккумулятор и зарядные устройства, а тирэкс, вообще, притащил контейнер с консервированной пищей. Видать, где-то склад нашли. Им-то человеческая еда ни к чему. Чего там только не было! И консервные банки с мясом и рыбой, и консервированный хлеб, и сублимированные овощи… До весны протянули, а там, пошарившись по соседним огородам, удалось найти выродившуюся картошку и прочую зелень. Да и сама Ирка наловчилась ставить ловушки на крыс. Так, что проблема с питанием была решена.

Ирка прислушалась. Смеха Виты больше не слышно. И что бы это значило? Взяв в руки тазик с грязной водой, в которой она мыла посуду, вышла во двор. Тишина. И дочери не видать. Уже привычно ощущая поднимающуюся волну паники, наконец, заметила озадаченно вжикающего сервоприводами суслика, снующего по двору. От души отлегло. Мурка, видать, по своим делам укатила. А с сусликом у Виты любимая игра: прятки. Качественно спряталась, если, даже, робот – разведчик найти не может.

– Не нашёл! Не нашёл! – зазвенело в глубине двора, и из-за провалившегося погреба выскочило чумазое создание в грязно-зелёном комбинезончике с блекло-розовыми ленточками в растрёпанных волосах и ярко-синими глазами на хитрой мордашке.

Суслик огорчённо покачнулся на единственной гусенице и обречённо покатил к углу дома считать до десяти, пока девочка перепрятывалась. Ирка выплеснула из тазика грязную воду, оставила тазик возле двери и пошла на огород. Нужно было зелень нарвать. На сегодня она запланировала рагу из тушёной крысятины. Ещё нужно будет проверить ловушки, но туда без дочери ходить опасно. Мало ли какой робот залётный попадётся. Далеко не все знают, что она мама Виты и её трогать нельзя. Значит, пойдёт попозже. Жалко девочку отрывать от игры с друзьями. Хотя, всё-таки, есть что-то ненормальное в том, что у Виты в друзьях роботы, а не обычные дети. А где детей взять?

Ирка сама не раз ловила себя на мысли, что говорит сама с собой. Явный признак недостатка общения. Поблизости людей нет, а, значит, и общаться не с кем. По общине она не скучала. В памяти остались все эти оскаленные морды, требующие убираться вон, и костлявый палец пастора, указывающий на дверь. С момента изгнания она даже не молилась ни разу. И ни разу не вспомнила о кибербоге. Да и есть ли он? Что-то в этом в последнее время Ирка уж очень сомневалась.

Вышли из дома на рассвете. Я закрыл дверь на навесной замок и положил ключ за притолоку. Действие, скорее, символическое, потому, что так все делают. Тайны в этом нет никакой. Но за воровство у нас пожизненное изгнание, поэтому случаев кражи пока как-то не было. Мы прошли по спящему району и углубились во дворы многоэтажек. Пока идём по своей территории, можно не опасаться ничего, поэтому шли спокойно, не прячась и не прижимаясь к стенам. Так бы всегда. Но скоро лафа закончится. Пойдут ничейные земли, а дальше уже территория Роя. Ну, нам туда особо не надо. Будем надеяться, что на ничейной земле всё сделать успеем.

В подвале девятиэтажки оборудовали наблюдательный пункт. Там, через широкий проспект, начинались владения Роя. И, кстати, чувствовалась нездоровая движуха. Мурки летали между кустов, как ошпаренные, пару раз проехала тирэкс, и могучая триера проследовала куда-то, задумчиво вращая башней. Где-то далеко раздались пулемётные очереди, потом бухнули разрывы снарядов, и опять всё затихло.

– Видал? – кивнул куда-то швед.

– Что?

– Вон, в тех кустах. Видишь?

Я присмотрелся и увидел стандартную четвёрку подчинённых, старательно прикидывающихся столбиками. Это, что, против нас такие меры приняты? С чего бы это? Мы, со своей стороны, договор не нарушали. Нам и своей территории с избытком. А за мародёров из общин, желающих жить по своим правилам, мы не отвечаем. Это, кстати, тоже в протоколе прописано. Мародёры даже по виду от наших отличаются. Грязные, оборванные, вонючие и заросшие, они никак не тянут на чистеньких и аккуратных сопротивленцев. У нас внешнему виду и гигиене огромное внимание уделяется. Оно и понятно. Нам ещё тут инфекций или эпидемий не хватало. Да и эстетику никто не отменял.