<p>
— Клянись, — потребовал он, — или я отрублю тебе голову.</p>
<p>
Бирн осторожно потёр шею. Он очень не любил, когда ему рубили голову. Это было больно, и шея у него всегда плохо срасталась.</p>
<p>
— В чём клясться-то? — спросил он, не теряя надежды, что рыцарь попросит какую-нибудь глупость: например, славить имя его прекрасной дамы во всех городах, где побывает Бирн.</p>
<p>
— Клянись, что станешь служить мне и подчиняться во всём, пока мы не отыщем прекрасную Аэринн и не победим Владыку Тьмы.</p>
<p>
Бирн с надеждой посмотрел на храмовника, который стоял по другую руку от него.</p>
<p>
— Лучше клянись, — посоветовал тот, — когда на Ала находит, с ним надо во всём соглашаться.</p>
<p>
— Клянусь, — обречённо согласился Бирн. — Дай хоть вещи собрать.</p>
<p>
</p>
<p>
***</p>
<p>
Бирн протянул руки к огню и потёр друг о друга озябшие кисти. Взгляд его был устремлён сквозь пламя — на сидящего по другую сторону от костра рыжеволосого юношу.</p>
<p>
— Вот так и случилось, — закончил он, — что я странствую с победителем драконов и просто славным парнем Алистиром, Хранителем Меча.</p>
<p>
</p>
<p>
ГЛАВА 1. Я пришёл предложить тебе сделку...</p>
<p>
— Опять ты на Алистира наговариваешь, Тёмный? — спросил храмовник. Он сидел чуть левее и мягкой тряпочкой стирал остатки крови с «символа веры» — массивной шипастой булавы. Храмовника звали Киган, и из всех друзей Хранителя он казался Бирну самым вменяемым.</p>
<p>
Были ещё агрессивная эльфийка с нацистскими замашками по имени Тиэль и лысый, как колено, гном Бударих, который больше увлекался алкогольным туризмом, чем, собственно, поисками прекрасной дамы. С Бударихом можно было поговорить, когда он был трезв. Однако случалось такое не часто. Тиэль же испытывала к Властелину ненависть почти физиологическую, так что Бирн сильно подозревал, что у неё к чёрным властелинам какие-то свои, личные эльфийские счёты. Усугубляло ситуацию то, что Тиэль отлично стреляла из лука и имела привычку делать это в ответ на любую невинную шутку.</p>
<p>
Сам Алистир обращался к магу только тогда, когда ему надо было подогреть мясо, поджарить бандитов или вскипятить воду. Алистир очень любил мыться, особенно в горячей воде. Всё их общение ограничивалось, как правило, короткими репликами наподобие: «Что стоишь, Тёмный? Жги» и «Пошёл вон, пень подколодный».</p>
<p>
В отличие от них Киган — такой же брутальный представитель рода человеческого, как и Алистир — имел какие-то зачатки познаний о вежливости. А может, беда его была в том, что он поклялся не убивать никого без веских на то причин… Правда, представления Кигана о «веских причинах» были весьма специфичны — за это Бирн уважал его ещё больше.</p>
<p>
Главным минусом Кигана была его необъяснимая любовь к Алистиру. Клирик трепетал при звуке имени героя, как бабочка при виде цветка. Бирн отвернулся от собеседника и вновь перевел взгляд на существо, сидевшее чуть левее. Клейн — рыжеволосый попрошайка лет пятнадцати на вид — попался им на воровстве. Со свойственным ему милосердием Алистир объявил начинающему преступнику, что тот может присоединиться к их благородной миссии и даже будет иметь в дороге кусок чёрного хлеба три раза в день. Клейн не выглядел довольным — Бирн примерно представлял доходы уличного нищего и вполне понимал его расстройство. Однако, как и сказал Киган в их первую встречу: «Когда на Ала находит — с ним лучше не спорить».</p>
<p>
Именно Клейну Бирн и рассказывал об их спец-отряде по спасению прекрасных дам, когда в повествование вклинился Киган, усмотревший в его словах какие-то ему одному видимые нападки на Алистира.</p>
<p>
— Не отворачивайся и не увиливай от ответа, Тёмный, — клирик пересел поближе к Властелину, мечтательно оглаживая булаву. — Что ты там плетёшь про Хранителя?</p>
<p>
— Я, уважаемый Светлый, — сказал Бирн нарочито вежливо, — не плету, а рассказываю. О странствиях и приключениях нашего командира. И у меня в запасе ещё не один десяток историй, так что, если не хочешь, чтобы я вывалил их на неокрепшую детскую психику — лучше отвали.</p>
<p>
Киган насупился.</p>
<p>
— Где там наши благородные друзья? — поинтересовался Тёмный, меняя тему разговора. Время близилось к полудню, а трое приключенцев как отправились на рассвете на разведку, так и не вернулись.</p>
<p>
Едва он успел задать вопрос, как землю слева от него вспорола эльфийская стрела. Бирн тихо выругался.</p>
<p>
— Опять насмехаешься, Тёмный? — услышал он высокий голос, и в следующую секунду из кустов показалась блондинистая голова с острыми ушами. Волосы Тиэль по бокам были заплетены в косы и украшены белыми перьями, а тело укутывал зелёный плащ цвета листвы.</p>
<p>
Говорить с Тиэль следовало очень осторожно, поэтому Властелин промолчал и предоставил это сомнительное удовольствие Кигану.</p>
<p>
— Мы вас заждались, — сказал клирик. — Думали, вторую ночь придётся торчать на этом болоте.</p>
<p>
— Алистир нашёл лагерь бесов, — сообщила Тиэль, переводя взгляд на Кигана. Впрочем, презрение в её глазах никуда не делось. — Их предводителя зовут Абигор. Ты что-то об этом знаешь, Тёмный? — она снова посмотрела на мага.</p>
<p>
— Конечно, я же помню по именам всю Армию Тьмы, — зелёные раскосые глаза впились в него, угрожая пробуравить насквозь. Бирн вздохнул: — Абигор переводится с языка Ада как Демон-всадник. Это скорее статус, чем имя. И он означает, что ранг у вашего беса не очень большой.</p>
