Работники всегда ценили его как ответственного, умного доктора, а пациенты просто обожали. С ними он всегда был добродушным, внимательным, терпеливым и искренне желал всем помочь и вылечить, и на счету у Шатлера не было ни одного случая, когда пациент умирал, а его лечение не помогло. С таким воодушевлением Шатлер взялся за князя намереваясь вылечить его окончательно.

И – чудо! Под пытливым руководством доктора состояние Дмитрия поистине преобразилось, и Романов выздоравливал на глазах. На бледность, худобу, мешки под глазами практически никто не обращал внимания, ведь все считали, что это всего лишь побочные симптомы из-за слабости князя. По сути, так оно и было. И вот сейчас сидя в кресле и держа стакан воды князь улыбался, слушая доктора.

- Доктор Шатлер, раз я чувствую себя совершенно здоровым, позволите ли вы спуститься мне в город? О, не волнуйтесь, я не один это сделаю! Я жду сестру и жену, - восклицал Дмитрий.

- Ну что же князь, я и вправду вижу, что вы здоровы. Раз так, то конечно! Воздух города пойдет вам на пользу! - расплываясь в улыбке, говорил доктор Шатлер. – Единственное, что я порекомендовал бы вам, не гулять слишком долго. Каждый день понемногу бывать на воздухе и увеличивать при этом физические нагрузки.

- Да, конечно, вы правы. Теперь я буду особенно следить за своим здоровьем, - отвечал Романов.

- Но несмотря ни на что князь, покой и отдых вам прописан, и я настаиваю, чтобы вы также проходили процедуры которые я вам ранее назначил.

Между ними на минуту повисла тишина.

- Куда собираетесь после выздоровления? Останетесь ли вы здесь или куда – то отправитесь? – спросил Ханс.

- Я еще не знаю, - ответил задумчиво Дмитрий. – В Европе война, думаю, лучшим решением будет остаться здесь до ее окончания, а там посмотрим. Нашим домом был Париж, а сейчас и его нет.

- Понимаю вас, - проговорил доктор и вздохнул.

Он вспомнил свое прошлое и то, из-за чего ему пришлось покинуть свою родину. Ханс хотел рассказать об этом князю, все-таки месяцы лечения сблизили их и Дмитрий не мог не расположить к себе Ханса, а тем более доктор восхищался великим князем, ведь перед ним стоял сам двоюродный брат покойного русского императора Николая II!

Решившись все же поведать Дмитрию об этом, он собрался заговорить, но Романов отвернувшись от доктора Шатлера, увидел вдалеке свою сестру и жену с дочерью, и резко вскочив с кресла, подбежал к ним.

- Дмитрий! Я так рада тебя видеть! Как ты? Я слышала, что тебе лучше с каждым днем!

Мария Павловна с завитыми волосами, одетая в темное бархатное платье, держа в левой руке сумочку, обняла брата и долго не выпускала его из объятий, расспрашивая о том, как проходит лечение и хорошо ли ему живется в санатории.

Узнав про то, что ее брат болен Мария немедленно поехала в Швейцарию, привезя с собою кое – какие теплые вещи для Дмитрия, а Жюли вместе с детьми ее встретили. И вот теперь, наконец, приехав, волнение за брата отступило, и Мария Павловна радовалась, видя, что здоровье князя в хорошем состоянии.

Жюли же стояла позади княгини и улыбалась встречи мужа с сестрой. Около нее пристроилась пятнадцатилетняя Мелани, приобретавшая все более взрослые черты фигуры и превратившаяся в настоящую красавицу с миловидным лицом.

- Доктор, скажите, какого состояние моего мужа? – обратилась громко Жюли к Хансу Шатлеру, чтобы Дмитрий с Марией услышали ее вопрос.

- Моя Жюли, - улыбаясь, проговорил Дмитрий, подходя к ней и обнимая. – Как видишь, я прекрасно себя чувствую!

- Да княгиня, князь говорит правду, - произнес доктор Шатлер. – Его состояние действительно сейчас стабильно. И если так пойдет дальше, то совсем скоро он полностью будет здоров.

- Это замечательно! – заметила Мария Павловна и посмотрела на брата.

- Папа! – воскликнула Мелани и, подойдя к отцу, обняла его.

- А где Дмитрий с мадам Дэглуа? – спросил князь, обнимая дочь.

- Дмитрий остался с тетушкой Женевьев, - сказала Жюли. – Последнее время у нее скачет давление и она сейчас больше отдыхает, а Дмитрий присматривает за ней.

Через четверть часа, находясь в зимнем саду, Дмитрий Павлович поведал всем домашним, что хотел бы прогуляться по городу, но не все поддержали его идею. Мелани с Марией Павловной охотно согласились, уверяя, что это пойдет князю на пользу, но Жюли же отнеслась к этому отрицательно. Она считала, что январский холодный воздух никак не поможет мужу, даже если он и горный, а наоборот, сделает только хуже.

Но так как Мелани очень хотела увидеть Давос, и на этом настаивал Дмитрий, то Жюли согласилась, хотя и в душе опасалась самого худшего.

Вечерело. Покрытые снегом ели величественно стояли на склонах, небо, полностью затянутое серыми тучами не давало пробиться последним лучам солнца, скрывая их. Под толстым слоем снега угадывались очертания кустов, камней, упавших деревьев и впадин. Городские дома окутали сказочные огоньки, повсюду излучая свет, и внутри Давоса жизнь только началась. Дети скатывались с гор, и везде слышался их звонкий смех, а взрослые сидели по ресторанам, греясь и шумя.

На улице было довольно холодно и ледяной, стальной воздух заставлял людей еще больше закутываться в меховые шапки и шарфы. Дмитрий Павлович с сестрой и Жюли под руку с дочерью не спеша прогуливался по одной из заснеженных, безлюдных улиц Давоса, когда навстречу им попался уютный ресторан, из которого ароматно пахло корицей.

Конечно же, Дмитрий не мог упустить такой шанс и сразу же повел всех своих спутниц внутрь ресторана, угощая вкусностями и вином. Князю хотелось почувствовать тот вкус жизни, от которого он так отвык, проведя много месяцев в санатории и не имея возможности лакомиться более изысканными блюдами. Пробыв час в ресторане, и утолив голод, они направились к горам.

Альпы гордо раскинулись по всему Давосу, и в ночной темноте казалось, будто это были не горы, а сами великие титаны снизошли на землю и смотрели на горожан своими пристальными взглядами.

Завидев неподалеку горнолыжную трассу, Мелани захотела скатиться с нее и, согласившись с дочерью, Романов также с удовольствием решил сам прокатиться.

Стало интересно и Жюли, и ни разу в своей жизни не скатываясь, теперь она съехала вместе с дочерью и мужем, а потом к ним присоединилась и Мария Павловна. Довольные, веселые, весь остаток вечера они провели в дружном семейном кругу, а особенно обрадовались когда, наконец, сын князя Дмитрий смог отлучиться от тетушки Женевьев.

Дмитрий мужественный, окрепший физически, став выносливее и породистее, как и его отец был настоящим красавцем. В нем сочетались благородные черты Романовых вместе с изяществом и точеностью фигуры своей матери. Но сегодня он был огорчен и озабочен и его черты лица приобрели не свойственную ему флегматичность, рассказывая о состоянии мадам Дэглуа.

- Она очень плоха, у нее низкое давление и сухой кашель. Совсем ничего не ест, постоянно лежит. Я думаю, нет, мне даже страшно думать, что утром она может не проснуться! - подходя к Жюли, он спросил: - Мама, почему мадам Стилл совсем не интересуется своей тетушкой?

- Дмитрий, она ничего не знает о болезни мадам Дэглуа. Мы с ней давно не общались, и Элизу она потеряла из виду, - ответила княгиня.

- Тогда нужно оповестить ее, - заявил Дмитрий. – Сейчас тетушка Женевьев уснула и надеюсь, за ночь с ней ничего не случиться. За всеми этими хлопотами я забыл о тебе, отец. Как ты? Мама говорит, что тебе лучше и я этому рад! Жалко, что я не смог с вами прогуляться по городу!

- Да сынок, - улыбчиво подтвердил князь, - мне намного лучше. С окончанием войны мы вернемся в Париж, и вы с Мелани продолжите обучение.

Далее они поделились планами на будущее и уже представляли, как всей семьей поедут летом в солнечную Италию на Адриатическое море.

Рано утром, когда все еще спали, а новая волна снега завалила город, раздался телефонный звонок. Звонили настойчиво и Жюли, проснувшись, в душе негодовала, почему до сих пор никто не подошел к телефону. Неохотно поднявшись из теплой постели все еще сонная, она поползла в гостиную к телефону, накинув на себя один лишь халат.