Пылающий внутренней энергией меч Стэна опустился вниз, на, казалось, монолитный камень пола… Из которого в следующую секунду выстрелило длинное щупальце, моментально разрезавшееся о меч. Кунари дёрнул оружие на себя, вытягивая лезвие, и мощным взмахом срубил его у самой поверхности.

Вокруг матки развернулось облако смерти, в которое моментально влились буря и вьюга – энтропийная смерть и буря века заметались в слишком тесном для них объёме, сжигая тварь молниями, промораживая ледяным ветром и растворяя силой энтропии. Вдруг раздался громкий звук и… Поток чего-то зелёно-чёрного ударил в предусмотрительно выставленный силовой барьер – пусть удерживать его в виде плоскости невероятно сложно, это лучше, чем купаться в неизвестной дряни, исторгнутой про́клятым порождением тьмы, не так давно бывшим гномкой.

Внезапно Давет схватился за голову и, припав на колено, выпустил поток молний куда-то в стену… В которой обнаружился скрытый иллюзией проход, набитый порождениями тьмы. С рук Морриган сорвался поток высокотемпературного пламени, а я поддержал её потоком смерти – ало-чёрный вихрь пронёсся по туннелю, вызывая полные бессильного гнева вопли сгорающих заживо порождений.

Из моей груди высунулся прошедший её насквозь клинок – чары боевой магии уберегли меня от проникающего ранения сердца. Я быстро развернулся, на ходу сплетая взрыв разума и ауру ядовитых испарений – замершие фигуры крикунов стали ясно видны в облаке яда. Пронзивший меня потомок эльфов мелко и страшно затрясся – дробящая темница не даёт своим жертвам второй попытки.

Я бросил быстрый взгляд на подвывающего Давета, радужка в которых полностью заполнилась сиянием скверны, и проткнул ладонь отросшими когтями: чары кровавой раны, усиленные ходячей бомбой разошлись на сотню метров во все стороны. Я побледнел и упал на колени – слишком много праны было использовано. Быстрое касание Тени – и мана, на ходу преобразуясь в прану, хлынула в мою душу, восстанавливая утерянное.

– Убей… Матку, – прохрипел я, схватившись за бедро Морриган. Ведьма кивнула и зажгла над посохом огненный шар, в который тут же стал вливаться вырывающийся из её рта поток пламени: драконий огонь – это не просто реакция окисление, это древнейшая и сильнейшая магия. Десять секунд Морриган раздувала огненный шар, который, врезавшись в тело вурдалака, буквально испарили и её, и камень вокруг, и слой плоти, окутывающий ложе матки.

Как только вурдалак погиб, Давет прекратил кричать и, пошатываясь, поднялся на ноги, с удивлением глядя на лежащие вокруг трупы крикунов и заполненный сажей туннель.

– Порождений… Больше нет? – недоверчиво протянул Страж.

– Почему же, есть. Но не здесь, – я, тяжело опираясь на посох, поднялся на ноги.

– Я имею в виду, что она звала порождений. Я чувствовал это. И они отвечали. Они шли сюда… Но как только зов стих… – протянул Давет, подходя к выжженной яме. Рука бывшего вора коснулась шеи и, испачкавшись алым, сместилась к глазам. – Вот же тварь!

– Не волнуйся, скверна уже затянула то, что повредило это существо. Жаль, что не получилось добыть образец, – я с сожалением посмотрел на остывающий багровый камень. – Давайте пойдём дальше, вдруг те порождения выжили и вдруг решат всё же посмотреть, что случилось.

Мы двинулись дальше по туннелю, ведущему к Наковальне, о котором узнали благодаря одному гному-алкоголику. Хорошо, что он узнал у своей жены, куда и как она поведёт свой Дом. И ещё лучше, что его удалось убедить остаться в Орзамаре.

– Если где Бранку и найдёшь, то здесь – её врасплох не застанешь, – от стены отделилась низкорослая тень, на ходу приобретающая черты гнома из касты Офицеров.

– Как ты здесь оказался? – удивлённо протянул Давет, незаметно скручивая молнию.

– Как-как… – ворчливо ответил Огрен, отводя взгляд. – То, что я берсерк, вовсе не означает, что я не умею быть тихим. В отличие от вас, да.

– Как ты представляешь себе невидимого голема? – поинтересовалась задетая за живое Шейла.

– Ну, это да… Не обижайтесь, только, – вскинул руки гном, поравнявшись с идущей впереди Шейлой.

– Не смог не попытаться узнать, что с ней случилось? – поинтересовался Давет.

– Да… Я и раньше с поисковыми группами ходил. Не могу я сидеть в Орзамаре, дурею я там… Даже вот с каким-то мальчишкой подрался, да… – Огрен смущённо почесал подбородок, заставляя косички на бороде ходить ходуном.

За нашей спиной рухнул металлический лист, «надёжно» отсекая нас от Орзамара.

– Позвольте, я буду с вами грубоватой, а то у меня все эти реверансы уже поперёк горла стоят. Надеюсь, вас это не смущает, – равнодушно и высокомерно протянула гномка в доспехе Мёртвого Легиона, выходя на один из верхних балконов.

– Чтоб у меня зад облез. Чтоб я эльфом стал, – закричал Огрен. – Бранка… Святой Камень, я еле тебя узнал!

– Огрен, – с оттенком презрения поприветствовала мужа Совершенная. – Значит, ты нашел-таки путь сюда. Надеюсь, путь отсюда тоже найдёшь. И как мне обращаться к вам?

Гномка прошлась вдоль балкона, склонив голову, пока мы с Морриган пытались понять, что же в ней не так – какая-то неправильность в ауре, не ущербность, а наоборот, избыток…

– Ландскнехты последнего лордика, решившего меня поискать? Или просто тот первый, кого не смутил перегар Огрена? – продолжила потешаться Совершенная.

– Будь почтительна, женщина! Ты говоришь с Серыми Стражами! – рявкнул Огрен.

– О, дороговатый, должно быть, посыльный. Полагаю, случилось что-то важное. Эндрин умер? Он и при мне ещё, помнится, на ладан дышал.

– За трон борются два претендента… – не придя ни к какому определённому решению, я накинул на неё связь душ, параллельно отвлекая разговором. – Мне нужно, чтобы ты сковала корону. А что хочешь за это ты?

– Даже если Совет посадит на трон пьяную мартышку, мне будет всё равно, – равнодушно ответила Бранка, но моментально утратила спокойствие, заговорив о Наковальне. – А все потому, что нашу защиту, наше величайшее изобретение, зависть армии всего мира, мы проворонили! Да не просто так, а отдали в лапы тех самых порождений тьмы. Наковальня пустоты. То, с помощью чего древние создавали свои армии и не давали первому Архидемону подняться. Она здееесь. Так близко, что я её чувствую.

– И в чём трудность? – спросил я, внутренне улыбаясь интересной трактовке отступления гномов под ударами орды порождений тьмы. Архидемоны никогда не воевали, даже почти не появлялись, в подземных сражениях лично, лишь посылая своих слуг. Что логично: драконы – Владыки Небес, под землёй они неповоротливы и уязвимы.

– Наковальня находится на другом краю полосы ловушек, установленных самим Каридином. Мы с моими подручными отдали тело и душу, чтобы раскрыть её секреты, – спокойно начала рассказывать Бранка, однако, всё же сорвавшись на горячечный шепот одержимого – не демоном, но идеей. – Вот что важно. Вот что имеет непреходящее значение. Если у меня получится, выиграет весь народ гномов. А короли, политики… Всё это эфемерно. Я отказалась от всего, принесла в жертву всё, чтобы добраться до Наковальни Пустоты.

– Хорошо, мы найдём Наковальню, – хмыкнул я, также ощущая присутствие артефакта.

– Прекрасно, – гномка хлопнула в ладоши и исчезла в каком-то туннеле.

Я повернулся к соратникам.

– Теперь я могу перенести нас несколько вперёд, но дальше будет слишком много лириума в породе – перемещения станут небезопасны.

– Это неплохо, – хмыкнула Шейла. – Перемещай.

– Подойдите ближе, у меня не такие длинные руки, – хмыкнул я, смыкая руки на всех, кроме Шейлы. – За тобой вернусь отдельно.

Я дёрнул Завесу на себя, перемещая нас так далеко, как позволяли эманации активной зоны Наковальни к… Идолу?

– Лопни моя селезёнка, это же записи… – что собирался сказать Огрен, я не услышал, поскольку вернулся за Шейлой. Секундное перемещение…

– Огрен, – вернувшись, обратился я к гному, старательно карябающему что-то на своём листке. – Что ты делаешь?

– Это – записи о гномах, что добровольно стали големами. Считалось, что это легенда, однако…