– Кайлен, – кивнул ему усатый пузан. – Видел что-нибудь?
– Нет, дядька Лекс, – с сожалением ответил он. – Мне не удалось встретить ни одного святотатца, покушающегося на Прах Нашей Госпожи.
Работа с сознанием, такая, чтобы получить что-то более самостоятельное, чем кусок мяса, сложна и требует некоторого времени… Но получить доступ к памяти и телу, чтобы вручную управлять марионеткой, можно буквально щелчком пальцев – даже Йован справился бы, а уж более бесталантное и мямлющее существо сложно представить. У такого подхода лишь один минус – нужно буквально «проговаривать» все действия марионетки.
– Не волнуйся, мальчик мой, – покровительственно улыбнулся торговец, вытирая о тряпку испачканный в крови демона мясницкий нож. – Путешественники приходят к нам каждую неделю, дааа… Но не уходят никогда, всё во славу Нашей Госпожи!
Сектант утробно расхохотался своей остроте, тут же поддержанный улыбками местных.
– А что это у вас, дядька Лекс? – заинтересовался я, делая пару шагов вперёд телом Кайлена.
– Хозяин нечестивцев, что пришли убить Нашу Госпожу, – толстяк поджал губы и свёл брови. – Но отец Колгрим вовремя спустился из церкви и сразил отродье Фейда… Да вон он!
Я перевёл взгляд на человека в отливающих красным доспехах, весело поигрывающего лабрисом, и посмотрел на него через Тень… И тут же брезгливо поморщился: фанатик, как и всё вокруг. Интересный момент – искренняя вера противодействует тёмным пятнам на ауре, скрывая их от беглого взгляда, буквально выхолащивая их из верхних слоёв ауры. Нет, следы всё равно остаются, просто беглый или не слишком искушенный взгляд их не увидит. Где-то за пару недель им «прощается» вытягивание чужой праны – деяние, следы которого остаются на душе обычного человека на месяц-другой. Но сейчас я ясно вижу, сколько на его душе полу выцветших червоточин – даже у убитой им Гордыни душа была посветлее…
– Эх, мне бы на гору!.. – со вздохом пробормотал я устами Кайлена – он уже получил отказ от святого отца. Собственно, потому он и пошел геройствовать, хотя всех детей, подмастерий (мальчишка учился на кузнеца), мастеров и женщин во время нападения всегда прячут в скрытых в камне убежищах.
Тучный торговец ободряюще хлопнул рукой по плечу.
– Да ладно тебе, не всем же защищать Нашу Госпожу мечом! Нужны и мы… Я – пускать пыль в глаза шпионам еретиков, ты – ковать справные мечи, брони и всякое… – «дядька Лекс» махнул рукой, как бы охватывая «всякое».
– Это да, старик, – я криво усмехнулся, увидев на крыше одного из домов Морриган и натягивающего тетиву Давета. До сих пор как бы невзначай лежавшая рядом с кинжалами рука выхватила оружие. Одно лезвие рубануло и рассекло горло болтливого «торговца», а другое с размаха ударило его в сердце. Мальчишка припал на полуприсяд, пропуская над собой меч соседа, и выстрелил собой на атаковавшего, нанося несколько быстрых колющих ударов в его грудь и брюхо.
Послушная моей воле марионетка перекатом ушла вправо, уходя от удара на этот раз одоспешенного противника. Быстрый разворот – скрещенные кинжалы ловят и отводят в сторону лезвие меча. Мальчишка встал, на ходу нанося восходящий рубящий в неприкрытое горло. Второй кинжал глубоко вошел в грудь между шестым и седьмым рёбрами. В левое плечо марионетки сзади ударил чугунный меч, а в правую часть груди – дубина из какого-то прочного дерева. Тело накренилось, исторгнув из себя треск и хлюпнув кровью. Левая рука дёрнулась вниз, отпуская кинжал … Который очень ловко по невозможной траектории вошел в прорезь для глаз стоящего позади мечника. Тело крутнулось вокруг своей оси, нанося быстрый рубящий в обладателя древнейшего оружия… Который отшатнулся назад, отделавшись лишь незначительной царапиной.
Я оскалил рот мальчишки, обнажая неполный ряд бело-желтых зубов, и рванул вперёд. Дубина начала свой полёт к голове марионетки, но кровь в левой руке всё ещё починена мне, а потому она встала на пути оружия… Предплечье отвратительно отозвалось двойным хрустом, кожу пробивают два изломанных «сука» костей, дубина мощно ударила рукоятью в висок, но главное – мой кинжал выполнил короткую серию ударов, завершающуюся в сердце.
С громким чавкающим хрустом в позвоночник марионетки впилось лезвие топора, пара капель крови вырвалась изо рта мальчишки, запачкав лицо медленно оседающего врага с дубиной… И завалилось направо, неторопливо поворачиваясь вокруг оси. Неестественно ловкое движение кисти, микроскопическое усилие телекинеза – и вынырнувшее из тела мертвеца лезвие, до поры сокрытое телом мальчишки, отправляется в полёт к «святому отцу»… Который неторопливо сбил его в сторону. Лезвие – но не ударившее в него комбинированное заклятие: потеря ориентации, смертельное проклятие, слабость, ходячая бомба, гибельная порча… На плотную группу врагов, в центр которой я так удачно перенёс свою марионетку, опустились мягкие крылья облака смерти Морриган, заполнив площадь густым чёрно-коричневым туманом.
Колгрим раскинул руки и громко закричал, открывая небу быстро расползающееся лицо. Вспышка грязно-алого – не рассеявшаяся прана всех погибших под ударом ведьмы устремляется к нему мутным розовым с чёрными клочьями ураганом.
«Святой отец» осклабился и длинным нечеловеческим прыжком приблизился ко мне… Чтобы поймать головой стрелу и тут же получить мощный удар от исполинского оружия кунари. Стэн увидел, что его вмешательство уже излишне и крутанул меч, заставляя капли крови сорваться с гладкого металла.
– Вот поэтому я всегда ношу шлем – снижает область видимости, но голова в целостности, – хмыкнул единственный среди нас обладатель полного доспеха.
– Оно знает, где держат Кусланда? – с тихим рокотом камня повернула голову Шейла.
– Оно хочет знать, куда вы все так разбежались от него, – я хмыкнул и прислушался, быстро просеивая источники жизни вокруг. – Дайте минуту – их слишком много.
Я прикрыл глаза и шевельнул рукой, внося в поисковое плетение серию искажений. Банастор писал, что подлинное мышление должно быть связано с ритмом крови, неутомимым биением жизни. На самом деле, это не совсем верно – с ним связана жизнь. Биение крови в жилах вызывает колебание праны, разное у каждого человека. Разница в колебаниях зависит от многого: здоровье, пол, возраст, одежда, состояние… Но главный источник отличий – проведённые над человеком ритуалы, например – посвящение в храмовники. Не будут же пленников держать слишком порознь, ведь вряд ли местные «гости» задерживаются здесь достаточно долго, чтобы ради них вырезали в камне ещё одни «апартаменты», не говоря уже о том, чтобы тратить и так дефицитное место под открытым небом.
– Нашел, – я открыл глаза и с интересом посмотрел на несколько десятков обугленных, порубленных и раздавленных тел, которых не было здесь, когда я «ушел в себя». Разумеется, я уловил их присутствие, но сколько людей конкретно, сказать бы не смог: повышая чувствительность к колебаниям одной частоты, теряешь чувствительность к другим. – Они в подвале церкви… И оттуда в горы идёт какой-то туннель или что-то в этом роде.
Шейла хмыкнула и первой зашагала вверх по дороге.
– И как ты узнал про туннель? – поинтересовалась ведьма.
– По нему пробежало несколько десятков человек, – ответил я, призывая виспа-разведчика.
Вопреки ожиданиям, церквушка оказалась вполне обыкновенной: маленький церковный дворик с парочкой традиционных деревьев, у входа – символические, лишенные створок ворота с половиной святого солнца на вершине, снег сметён за забор, лишь дверь, против обычая, вполне под стать человека, а не чудовищный портал три на четыре метра, что логично – сквозить через такую дыру будет немилосердно. Через маленькие стеклянные, что весьма неожиданно для затерянной в горах деревушки, окошки видно, что в молельном зале, что начинается сразу за прихожей, битком набились «гражданские» и гражданские. Хотя первые от вторых отличались лишь надетой под балахонами бронёй – выпустить нам кишки здесь хотели все, и их желание щекотало Завесу, привлекая демонов. Я на секунду замер, прислушиваясь к границе миров… И зло скривился – она буквально хрустела и звенела от напряжения, раздавливаемая давлением с двух сторон. И если давление из Тени вполне логично, то отсюда давила кровь принесённых в жертву людей и настоящее пожарище из Гнева и Гордыни – до сей поры я думал, что нельзя прорвать Завесу одними лишь эмоциями. Собственно, демоны ещё не пришли в молельный зал только потому, что молитвы смещают направление давления «отсюда» на открытие прохода Андрасте или Создателю, фокусируя слабость Завесы именно на их персонах… Точнее, на том, как это стадо их себе представляет – настоящая парочка «богов» не смогла бы просто так пройти точно.
