*

Слабы руки-ноги, мыслей рой в мозгу.

Стрелами калёными мысли я прижгу.

Больше снов не будет, до свиданья дар.

На губах улыбка, а в груди кошмар!

Эхри Наиус.

Башня Круга существенно больше, чем кажется снаружи и не только за счёт магически сокрытых внутренних помещений и коридоров, но и за счёт обширных подземелий, созданных в скальном основании магией или инструментами древних архитекторов. В частности, ритуал Усмирения всегда проводят в подземелье лишь чуть более глубоком, чем хранилища цитадели.

Прохладный и сухой воздух помещения неприятно касался кожи – по традиции Усмирение проводят над обнажённым магом. Чего мне стоило вернуть правой руке вид кривой обугленной ветки, лишь немного восстановившейся после того инцидента, не скажут наверное и Древние Боги… Но чего бы стоила мне залеченная рука, если бы я заранее, практически случайно, не узнал об этой маленькой подробности, даже думать не стоит.

На моих глазах лежала тёмная повязка, но я кожей чувствовал, что Первый Чародей Ирвинг равнодушно смотрел на меня – он победил, заставил «несносного мальчишку» и «храмовничьего выкормыша» сломаться и попросить об участи хуже смерти. Теперь я для него не представляю интереса, так же, как и все обладатели маленького клейма на лбу.

– Уверен ли ты, Дайлен Амелл, в том, что желаешь пройти ритуал Усмирения? – странно-тепло проговорил Грегор. Сочувствует? Вряд ли… Да и не важно, что мне его сочувствие?

– Да, рыцарь-командор, – ответил я пересохшим от волнения языком. Да и как ещё можно ответить, когда твоё тело уже зафиксировано на дыбообразной конструкции, а пара храмовников ненавязчиво стоит по бокам, готовые в любую минуту снести мне голову, если заметят какие-то признаки одержимости? Ну, или я им просто не понравлюсь…

– Чудесно, что ты столь сознательный юноша, – улыбнулся – по крайней мере, я так услышал – Грегор. Температура воздуха резко упала, и сквозь повязку на моих глазах пробилось пятнышко злого голубого света, быстро наливающегося алым. В губы ткнулась полоска сахеронской резины – не традиция, а необходимость… Я позволил вставить её меж зубов, иначе от боли могу раскрошить их. Я почувствовал, как Грегор довольно кивнул и опустил клеймо.

Вспышка! Боль! БОЛЬ! Языки колдовского огня разошлись от третьего глаза по всему телу, захлёстывая его, как цунами – тропический остров. Связь с Тенью моментально обрубилась и Сила свернулась внутрь себя за маленьким лириумным клеймом. Секунда – и всё исчезает. Нет больше… Ничего. Ни чувств, ни Силы… Да и зачем они мне? Без них лучше, спокойнее. Тёплое уютное ничто.

Закованная в сталь рука коснулась плеча. Холод?.. Неприятно… Что есть «неприятно»? «Неприятно» – не опасно. Значит, «неприятно» не существенно? А что есть существенность? Существовать… Я – существую? Да, существую… Что есть существование?

– Дитя? – раздался чуть удивлённый голос. Голос? Голос. Звук. Колебания воздуха, модулируемые с помощью… – С тобой всё в порядке?

Пришло узнавание – Ирвинг. Первый Чародей. Опасен. Желал Усмирить и уже договорился с Грегором, когда я спутал ему карты. Как? Вызвался на ритуал. Зачем? Не помню. Странно. Это может быть опасно, следовательно, необходимо вспомнить. Вспомнить? Да. Записка. Когда я шел к рыцарю-командору, я оставил записку… Себе? Где? Не важно. Что в записке? «Чтобы вспомнить, сделай…» Сделай что? Рисунок. Круг. По внешней поверхности вязь, похожая на письменность эльфов. Внутри резкие, будто вырезанные когтем значки. Я зажмурил глаза, впечатывая в память ритуал для воспоминаний… Отлично.

– Дайлен?

– Тхааа? – сухо прохрипел я, тут же срываясь в сухой кашель.

– Вода… – пока я вспоминал, меня успели развязать и усадить на стул, а сейчас тыкали в губы плошкой с водой. Я попытался пошевелить рукой и она моментально вспыхнула тысячей маленьких языков огня – не настоящего, конечно же. Тихий стон и жадное похлёбывание. Это… Я? – Всё хорошо, сынок, теперь всё будет хорошо…

– Да… Будет… – прошептал я, уплывая в гулкую тьму.

*

Маги считают Усмирённых чем-то средним между мебелью и полезным инструментом: на «нас» не обращают внимания, позволяют присутствовать при любых диалогах (всё равно нам ещё по возвращении из подземелий строго говорят не рассказывать никому чужих бесед без разрешения всех говоривших или приказа Грегора или Ирвинга, а своей воли у нас «нет»), заходить в запретные для остальных секции библиотеки… И если Усмирённый читает трактат по призыву демонов прямо посреди книгохранилища, никому и в голову не придёт отбирать у него ветхую рукопись ещё тевинтерских времён. Это если кто-то сумеет прочитать текст на старом тевинтерском, которым и в осколке Империи владели лишь любители древностей да исследователи.

– …Дункан…

– …Право Призыва…

– Шанс выбраться? Чтобы что? Биться с порождениями тьмы, пока они не убьют тебя? – истеричный возглас из-за стеллажа заставил меня прерваться от описания личного призыва Йаг-Тууа, чуть ли не единственного демона Желания, принимающего мужское обличие и наслаждающегося весьма своеобразным психологическим расстройством.

– Юный маг, извольте не повышать голос в библиотеке. Для громких дебатов у вас есть общежития и лекционные залы.

– Конечно, Усмирённый, – презрительно скривившись, ответил давешний крикун, отводя глаза, в которых умелый физиономист различил бы огоньки страха – и дело не только в страхе магов перед Усмирением. В моём новом статусе есть неоспоримые плюсы – теперь я могу назначать наказания. А поскольку Усмирённым, вроде как, мстительность не свойственна, я могу спокойно сводить личные счёты… Те, что допускают смывания просто болью и унижением. – Мы уже уходим.

– Постой, юный маг, – степенно проговорил я в спину отвернувшегося колдуна, заставляя его, тихо скрипнув зубами, вновь обернуться ко мне. Как забавно в нём переплетаются ненависть, презрение и животный ужас… – Ты говорил о некоем Дункане и Праве Призыва. Скажи мне, неужели эту скромную обитель посетил лично командор Серых Стражей Ферелдена?

– Да, Усмирённый, – торопливо ответил волшебник. – Он сейчас у Ирвинга, но поселили его в гостевых комнатах. Я могу идти?

– Не смею вас задерживать, господа маги, – я довольно провёл рукой так, что если бы все вокруг не были уверены в моей бесчувственности, однозначно поняли бы, что над ними издеваются. Надо было провернуть этот фокус с Усмирением и восстановлением связи с Тенью раньше.

«Итак. Серые Стражи – это неплохой шанс покинуть Круг и, если слухи, гуляющие по Ферелдену уже полтора года верны, наложить лапу на душу Архидемона Пятого Мора. А если нет… Не думаю, что скверна в крови помещает мне продолжить следовать путём Банастора, да и маги среди порождений встречаются», – размышлял я, шагая по каменным ступеням. – «Но чем можно заинтересовать командора Серых? Я официально Усмирённый, а значит, традиционная магия отпадает. Зачарования… И, пожалуй, кинжальный бой – всё остальное будет слишком подозрительно, хотя из крови моих тюремщиков и «коллег» я и добыл много чего ещё».

Не торопясь и вежливо раскланиваясь со всеми встреченными магами, я поднялся на второй этаж. Направо, налево… А вот и он.

Я аккуратно постучался в дверной косяк, привлекая внимание командора. Тёмная кожа, неаккуратная бородка, зачёсанные назад густые волосы, покрытый ранними морщинами лоб, редкая седина на висках, но явно не от возраста, жилистые кисти и шея, покрытые узором отчётливо видимых вен – вот и всё, что выглядывало из-под лёгкого доспеха.

Благородная осанка, на которой, тем не менее, оставили свой след пережитые – и явно не простые – года. Глаза… Когда-то они однозначно были тёплыми и смешливыми, однако прошедшие годы оставили от смешливости лишь морщинки в уголках глаз, а от теплоты – остывающие угли, которые подогревались долгом. А ещё, пожалуй, была в них какая-то странная усталость… Как будто его кто-то уговаривает сделать что-то ужасное и он уже почти согласен, но вместе с тем скорее сам вскроет себе живот чем-нибудь вроде фламберга, чем выполнит то, о чём его просят.