Руки в хасиндских перчатках*** из тонкой чёрной кожи быстро намотали на голову отрез тёмной ткани, оставляя открытыми лишь глаза. Затягивать надо туго, но не слишком, иначе при резких движениях ткань съедет и перекроет обзор.

Я провёл рукой над ножнами с мечом и кинжалами, с сожалением оставляя меч, подхватил пару кинжалов, засапожник и связку стальных стержней, которые удалось очень удачно выменять на изготовленные на месте ловушки. Я с сомнением подбросил на руке склянку с магически обработанной серной кислотой – через пару дней она разрушит простенький заговор неприкасаемости и начнёт разъедать стекло, а повторного наложения пробирка уже не выдержит. Наконец, она заняла своё место в маленьком кармашке на внутренней стороне левой руки – всё равно скоро пропадёт. Засапожник привычно прикрепился к ноге, ножны с кинжалом занимают место за плечом, стилет – на поясе, стержни нырнули в нашитые одной доброй девушкой кармашки на поясе – она была очень благодарна, да…

Пара прыжков на месте вызывают лишь глухой звук от соприкосновения тонких кожаных сапог с полом – за них пришлось расплатиться ядом, благо местные и сами не знают, сколько ядовитой пакости растёт буквально за воротами городка.

В Лотеринге, как и в большинстве городов, принято закрывать таверны на ночь. А с учётом неторопливо приближающейся орды порождений тьмы, термин «закрывать» приобретает совсем новое значение: двери и окна первого этажа буквально заваливаются столами, лавками и всем, что под руку подвернётся, а окна верхних «надёжно» запираются на засовы на ставнях. Снизу не пройти, но просто из окна – почему бы нет?

– Куда ты собираешься? – сонно поинтересовалась бывшая священница, явно разбуженная моими сборами – нам пришлось обойтись одним помещением, в котором мы расстелили свои одеяла****.

– Надо навестить хасиндов, я рассчитываю купить у нашего «друга» ёмкости для возгонки: мои маловаты будут, если придётся готовить припарки в большом количестве. А, с учётом темпов роста отряда, придётся обязательно, – равнодушно ответил я, аккуратно открывая окно. Здесь никакой слюды и пузыря нет и в помине, что мне на руку.

– Навестить?.. – бывшая ассасинка явно собиралась уговорить меня отказаться от этой затеи – она же теперь против «лишних убийств».

– Да, навестить. Закрой окно, – не слушая возражений, я перевалился через подоконник.

Руки в хасиндских перчатках легко зацепились за выступы в кладке, а ноги привычно упёрлись в камень, позволяя спокойно спускаться на землю. Щитки из чернёного металла – кожа плохо держит зачарования – на секунду налились тёмным, когда я сплёл ослабленную технику маскировки, позволяя гипотетическому наблюдателю увидеть мой силуэт, но скрывая детали. Так проще – не придётся на выходе отвлекаться на применение техник, просто увеличу нагрузку.

Прямо, за угол, перемахнуть через забор, который, по мнению местных, может защитить их от порождений тьмы, усилить маскировку, заставив зачем-то последовавшую за мной Лелиану недоуменно крутить головой. На северо-восток по старому тракту, что раньше вёл к ныне заброшенной лесопилке, сойти с дороги за полкилометра от цели…

Я далеко не долийский рейнджер, я – маг, неделю как покинувший Круг. Я не могу ходить по лесу так, чтобы ни одна веточка не хрустнула под ногой, а методами шумомаскировки***** владею лишь теоретически. Зато я умею укрываться техникой маскировки, которая умеет прятать и звуки. Почему так обычно не делают? Тому виной четырёхкратный расход сил на этот фокус и пять лет, которые нужны, чтобы научиться перегружать технику, не разрушая её.

Стоп! Хасинды, конечно, расслабились, не встречая сопротивления, но не настолько, чтобы не выставить караулы, пусть и лишь у двух входов на лесопилку. Два тонких десятисантиметровых штыря низко над землёй по широкой дуге пролетели к покосившемуся, но всё ещё вполне прочному забору, вдоль него к входу, зашли за спины к дежурным, прицелились… Рывок! Штыри прошили атланты и вошли в черепа тихо переговаривавшейся парочки. Я выпрыгнул из зелёнки, успевая смягчить падение трупов. Штыри вытянулись из трупов и, очистившись под действием специальных чар, упали мне в руку. Я отошел в сторону и, подпрыгнув, подтянулся, чтобы выглянуть во внутренний двор… И увидел Морриган, заинтересованно разглядывающую парочку мутузящих друг друга хасиндов, очевидно, карауливших другой вход в виде дыры в заборе. Мутузящих зло и в полной тишине – явно зачарованы.

– Девушке нужны монеты на украшения, – тихо ответила ведьма, подпирающая стенку лесопилки, на мой мрачный взгляд. – Церковники неплохо платят за чужую смерть. К тому же чары испытать совсем не лишним было.

– Надеюсь, ты тут одна?

Отмычки аккуратно проникли в замок и, чуть повозившись внутри, провернули личинку.

– Вообще-то нет, но ты привёл её, – ехидно прошептала ведьма, кивая в сторону входа. Отследив её взгляд, увидел, как во двор проникла гибкая фигурка бывшей послушницы. Я недовольно поморщился – из-за обилия посторонних не получится просто накрыть всё здание облаком смерти. Или энтропийной смертью… Но это сложнее и оставило бы следы на материалах.

Я ввалился в первое помещение и бросил два стержня в лица двух сидящих за столом воинов. Третий попытался то ли закричать, то ли встать и достать оружие, но ледяная хватка моментально обратила его замёрзшей статуей, а вытягивание жизни заставило остатки праны вырваться из тела и впитаться в руку моментально раскрасневшейся хасиндки: избыток праны – особенно чужой – пьянит не хуже гномьей браги двойной перегонки.

Быстрый взгляд вокруг: две двери в стороны и один коридор, уходивший куда-то прямо. Прыжок на левую, шедший к ней с другой стороны варвар получил створкой по лбу и отшатнулся. Пара шедших за ним следом мужиков постоянно двигалась, скрываясь маскировкой, не попасть… А вот двое из тех пятерых в конце комнаты – вполне неплохи. Бросок! Два штыря пробили висок и глаз, маленькая колбочка взорвалась, распыляя кислоту – ещё три трупа в ближайшей перспективе. Я отшатнулся в сторону, с трудом пропуская стрелу, и кинул ещё два штыря. Ладони поймали кулаки оглушенного дверью и отвели их в разные стороны, сближение, удар в пах, восходящий локтем в челюсть, сомкнуть левую ладонь на рукояти за плечом… Свист! Я пригнулся, но это оказалось ни к чему – стрела горе-лучника попала в моего противника, проклюнувшись сквозь кожаный доспех диковинным цветком и так и осталась в нём. Я отпустил выдернутый из ножен кинжал, придерживая его в ладони телекинезом, и толкнул опадающее тело на последних, что стояли в отдалении. Увы, развить успех не получилось – я упал на пол, уклоняясь от стрелы, летевшей мне в грудь, однако мой кинжал всё же пробил горло стрелка. Я оттолкнулся руками от пола и в полёте встретился с сапогом последнего, на своё счастье грудью, а не горлом, как он хотел. Секундная дезориентация – и на меня обрушился молодецкий удар тяжёлого кулака.

Я неуклюже отшатнулся и кинул заклятие дезориентации – мне нужна буквально секунда! Руки нашли кончики штырей, вытянули их из кармашков… Бросок! Снаряды попали в глаза и враг, секунду постояв, упал на пол. Он был ещё жив, но едва ли можно оставаться дееспособным, когда тебе в глазницы по восходящей траектории, задев мозг, вошли две десятисантиметровых спицы.

Я быстро выглянул в коридор: Лелиана нырнула в правую дверь и теперь оттуда раздаются причудливые звуки – песня без слов, однако есть в ней что-то такое… Морриган явно решила прогуляться по коридору: больше среди нас никто не умеет промораживать трупы и стены так, чтобы их можно было расколоть, а их осколки разбросать по коридору.

Я хмыкнул и, призвав спицы из трупов, пошел на помощь орлесианке: ведьма с такими врагами наверняка уже сталкивалась, а вот наёмному убийце такое развлечение скорее всего внове. Я подскочил к проёму и, не скрываясь, запустил все шесть уже побывавших в деле штыря – спиной священница ничего не увидит, а оставлять нападающих в живых я не собираюсь. Четыре трупа тяжело ухнули на пол, Лелиана провела какую-то хитрую комбинацию клинками, резанула двум оставшимся по глоткам и резво отскочила назад.