Получилась довольно интересная картина: побитая жизнью серебряная монета и двенадцать медных, карманник, которому я аккуратно сломал кисть, и наводка на тайничок их недобанды из местных детишек, принёсший мне ещё шесть серебряных с мелочью, а также простенькая ловушка из слабых наложившихся знаков парализации и отталкивания, замечательно вставшая на разорённый тайник. Жестоко? Гуманно – в мирное время таким, когда поймают, рубят руку по локоть, а сейчас и убить могли бы легко.

А что касается городка… Обилие хасиндов в округе заставило меня порадоваться: где разбойники, там и просьба к отважным героям порубить оных на тартар. Пусть не факт, что Кусланд, а значит и Алистер с Морриган решит заняться этим, но день клонится к вечеру и мы гарантированно заночуем где-то здесь… А мне спать нужно не слишком часто – научился ещё в далёком детстве, иначе бы заниматься своими делами в Круге было весьма тяжело… В общем, варианты есть.

– Пойдите прочь! Я имею право назначать любую цену! – не успел я подойти к церкви, как увидел обрюзглого торговца, резко оттолкнувшего рукой какую-то монашку.

– Ты наживаешься на их несчастьи! Я скажу храмовникам, чтобы они раздали людям все товары на твоих повозках! – попыталась угрожающе сказать священница, вызвав у меня ироничную улыбку: то есть когда церковь наживается на магах, создавая для них «несчастья», всё хорошо, благостно и богоугодно, а как только кто-то попытался нажиться на скоте балахонниц, тут же поднялся вой.

– Ты не посмеешь! – мерзко ответил торговец. – Пусть только кто-нибудь из вас хоть на шаг подойдёт к моему добру, и я…

– Приятно видеть, что все работают сообща в тяжелое время. Греет сердце., – сказал вышедший из церкви Алистер, вызвав снисходительный фырк ведьмы.

– Эй! Да-да, ты! – торговец заметил Айдана – самого представительного из собравшейся вокруг толпы – и попытался найти в его лице поддержку. – Не хочешь ли немного подзаработать, оказав помощь осаждённому врагами коммерсанту?

– С чего бы мне тебе помогать? – заинтересованно проговорил Кусланд.

– Разве я не сказал «подзаработать»? – иронично приподнял бровь «честный коммерсант». Ну, попытался… Интересно, как он с таким голосом умудрился не разориться до сих пор?

– Он заломил несусветную цену за товары, в которых люди нуждаются! И набивает себе карманы за счёт их крови и слёз! – влезла священница.

– Это просто стремление выжить, – одобрительно проговорила Морриган в спину Кусланду, заставив того слегка вздрогнуть. Как же хороша, чертовка! А эти тончайшие потоки Силы в словах!.. – Кто приспособился, тот и выживает. И все эти кретины поступили бы точно так же, просто не могут.

– Кроме того, если бы считать это причиной для ненависти и отъёма имущества, начать стоило бы с вас, – равнодушно процедил я в воздух, с удовольствием проклиная балахонницу.

– Мои товары ограничены. Пусть люди сами решают, стоят ли мои товары этих денег, – мерзко вставил свой медяк торговец. Может, он специально учился говорить… Так?

– Большинство своих товаров ты купил у этих же людей на прошлой неделе! – недовольно проговорила священница, проигнорировав наши слова. – Теперь они бегут, спасая свои жизни, а ты говоришь о бизнесе?!

Я чуть подумал и влил в чары ещё сил. Почему? Потому что она всё правильно говорит, конечно… Снисхождение и помощь ближнему-немагу – очень по-андристиански. Вот только сейчас осень. Урожай с полей собрали и все запасли столько, сколько необходимо для зимовки и посевов, а остальное продали. Зная о Море и грядущем сражении под Остагаром, то есть с дополнительной наценкой. Население Лотеринга – что-то около пяти-шести тысяч. Конечно, несколько сотен выживших в той бойне дошли сюда, но их наверняка тут же разобрали – спутники-воины всем нужны, особенно сейчас, священники голодными не останутся, а представители тыловых служб вроде интендантов не пропадут и в Тени.

Кто же тогда «голодает» и «нуждается»? Это крестьяне, которые испугались и внезапно осознали, что цены тогда имело смысл заломить повыше. Теперь они пытаются вернуть «своё», чтобы было что продать в новом месте, в которое они пытаются сбежать: в Редклифе, Амарантайне, Денериме… Естественно, Церковь тоже обиженной себя не оставит, так что Морриган всё правильно сказала: кучка доморощенных дельцов, при поддержке «святой матери», пытается повторить хитрый финт не представившегося торговца и поиметь себе благ.

– Послушай, незнакомец, – раздраженно сказал он. – Я дам тебе сотню серебряных монет, если ты прогонишь отсюда всё это отребье, начиная со жрицы. Я просто честный купец и больше ничего.

– А что ты можешь предложить нам, «сестра»? – я равнодушно посмотрел в глаза священницы.

– Ты хочешь, чтобы я наградила тебя больше? У нас нет таких денег! – грозно-презрительно нахмурилась тварь с саном, оставляя непроизнесённым окончание: «для вас».

– Каждая малая церковь Создателя в начале каждого месяц получает на расходы сто золотых монет для покрытия нужд своих от владыки мирского, в землях которого храм Его пребывает, – в пустоту процитировал я одно из постановлений Святого Престола. – Сегодня четырнадцатое число. Неужто святые сёстры не знают, что умеренность в тратах – одна из благодетелей?

Торговец странно-уважительно покосился на «сестру» и одобрительно покачал головой. На сотню золотых эльфийский караван, например, может жить не один год, а все товары купца едва ли стоят даже пяти золотых.

– Что?.. – удивлённо посмотрела на меня балахонница.

– Вы не ожидали встретить здесь кого-то, знакомого с полным перечнем постановлений Святого Престола, касающихся дел мирских? – я заинтересованно заглянул ей в глаза и участливо продолжил, придавливая ужасом. – Жаль, что ты не знакома с теми разбойниками, которых мы убили по пути сюда, «святая сестра», они бы показали тебе, как правильно надо грабить.

– Дайлен, – стеганул голосом Кусланд. – Святая сестра – не грабительница, она просто волнуется за этих людей.

– При церкви хранятся запасы пищи и оружия, – я пожал плечами, продолжая давить ужасом. – Они были розданы, «сестра»?

– Н-н-нет, – дрогнула она. – Э-это церковное имущество.

– А это – личное, – я кивнул на повозку. – Чем оно хуже?

– Сестра… Вам лучше уйти, пока наш спутник не… Сделал что-нибудь, о чём мы все будем сожалеть, – впервые вмешался в диалог Давет.

– Усмирённые не испытывают сожалений, мёртвые, как правило, тоже, – сказал я, равнодушно глядя поверх голов. Левая рука как бы сама собой погладила навершие меча главаря на моём поясе. – Если они не одержимы, конечно. Не волнуйся, Давет, сожалений не будет.

– Б-будьте вы прокляты за свою жадность! – неуверенно сказала священница и сбежала. Группа поддержки в виде пары крепких мужиков помялась, переглянулась, оценивающе посмотрела на нас и последовала за ней.

Я хмыкнул и попросил торговца показать, какие припарки у него есть.

– И зачем было это делать? – раздался сзади голос Алистера, тяжело переносящего плевки в сторону церкви.

– Позволить ограбить сравнительно-честного торговца ты считаешь лучшим? – не оборачиваясь, спросил я храмовника. – А так мы получили сотню серебра, прогнали эту жадную сволочь и кучку её клевретов, а ещё отвесили церкви смачного пинка – по мне, день идёт просто прекрасно.

– Причина отношения к церковникам такого – в чём? – Морриган отвлеклась от расспрашивания коммерсанта о свойствах какого-то посоха и, передав его в руки Давета, подошла к нам. – Обычно Усмирённым… Не свойственно такое.

– Потому что мне повезло и Усмирение прошло… Несколько не по плану, – равнодушно ответил я, примериваясь к Дар’Мису. – Весьма посредственное оружие. Эй, хозяин? Есть что получше эльфийского недорежика?

– Между прочим, весьма зря ты так отзываешься о них, – недовольно покачал головой торговец. – Эльфы считают его весьма удобным…

– …чтобы резать из-за спины глотки отравленным и связанным пленникам, – усмехнулась ведьма. – Получше ничего нет у тебя?