Авель отвернулся к огню.

- Вы первые настоящие эдайн, которых я вижу за четырнадцать лет. У меня нет сил злиться на вас.

- Тогда… всё нормально. Только сны. Вам они снятся?

Авель покачал головой.

- Мне снится Амариль. И Помпеи.

- Помпеи?

Авель не отвечал некоторое время, и голос его был таким, будто он давно не пил воды.

- Я участвовал в четырёх битвах за Помпеи. Когда в четвёртый раз энтари выбили нас с укреплений, командование… мастер Инаро… отдал приказ сжечь город дотла и уничтожить всех, кто попытается бежать. Думаю, это был жест отчаяния.

Авель протянул руки к огню, согревая пальцы.

- Вы попали в тюрьму всего лишь за то, что были намэ. Но мои руки всласть напились крови энтари, прежде чем оказались скованы.

- Теперь вас мучает вина? – спросил Ларэ тихо.

Авель рассмеялся.

- Вы снова пытаетесь искать психологические корни моей привязанности к энтари. Нет, меня не мучает вина. Но я изменился. Когда я был в плену, меня держали связанным, так что бы я не мог пошевелить пальцем. Двенадцать лет. Они боялись. И когда через двенадцать лет мой… как это называется? Тюремщик? Позвал меня к себе, он всё ещё думал, что я готов убить любого энтари, которого увижу. Я стоял связанный, и мышцы у меня были как кисель. Я бы и таракана, наверно, не смог раздавить. Но он всё ещё верил, что я опасен. Он, - Авель улыбнулся, - предложил мне убить Вендера.

Авель сделал паузу, потирая пальцы.

- Знаете, сейчас это кажется мне смешным. Тогда я и сам верил, что могу только убивать энтари. И вот судьба, направляемая моим тюремщиком, сложилась так, что я оказался в доме Хайна – связанный, конечно. Он думал, что это мелочь. А Вендер… вам, наверно, не понять этого, Ларэ. Он развязал меня и сказал, что я могу уйти. Что бы вы почувствовали, если бы вас вот так вышвырнули из темницы, которая была вам домом двенадцать лет?

 - Страх.

Авель сверкнул глазами.

- Отчасти. Пустоту. Я думал, эдайн больше нет.

Он поёжился.

- Но с тех пор многое изменилось, Ларэ. Два года в Риме это много больше, чем пятнадцать лет под Римом.

- Вы больше не эдайн.

Авель сжал кулаки, и это не ускользнуло от взгляда Ларэ.

- А я им был? Вы, талах-ар, творящий знание. Дайнэ – талах-ир, творящий красоту. И когда… если… война закончится, вы будете творить. А что стану делать я?

Ларэ пожал плечами.

- Я отвечу вам. Когда… или если… мы победим.

========== Акт 3. Глава 3. Кровные узы ==========

Вороной конь Вендера остановился и ударил копытом в пыль, ясно показывая, что дальше он не сделает и шага. Авель остановился рядом, опустив ладонь на рукоять ножа.

- Мы не сбились с пути? – услышал он суровый голос из-за спины. Вендер бросил короткий взгляд на Авеля. Отвечать Дайнэ, по-видимому, было ниже его достоинства.

- Мы не сбились с пути? – перевел для него Авель.

- Нет, - уверено сказал Вендер и хлестнул коня по бедру. Тот с неохотой тронулся с места, и Вендеру пришлось повторить движение. Авель постоял еще несколько секунд, рассматривая полуобгоревший остов особняка. Некогда роскошный фонтан перед фронтоном зарос плющом, и вода в нём зацвела. Левое крыло здания просело, и скульптура на фронтоне обвалилась.

- Но, - он легонько ударил жеребца по бокам и тоже стал спускаться.

***

- Когда ты был здесь в последний раз?

Вендера он нагнал уже у самых дверей. Тот привязывал коня к небольшому столбику у крыльца.

- Ты же знаешь, разве нет? – Вендер не смотрел на убийцу, но сверкавшие под густой пеленой волос глаза делали его похожим на небольшую грозовую тучку.

Авель покачал головой.

- Видимо, ты плохо слушал. Я жил здесь с семьёй… - он на секунду замолчал, затем сжал на мгновение зубы и продолжил. - Потом началась война. Когда вести о ней дошли до сюда, отец и братья уехали. Прошло три года, вестей о них не было, и мать тоже отправилась на запад – хотела их разыскать. С тех пор я не видел и её. А когда пришло письмо… весть о гибели Помпеев. Тогда меня вызвали в Рим для передачи регалий. Мне было пятнадцать. Я не утруждал себя назначением управляющего. Но моя сестра, Эстель, осталась в Александрии.

- И ты думал, что она присматривает за домом?

Вендер пожал плечами и, наконец, перевёл взгляд с конской сбруи на лицо слуги.