Вошел мистер Попкинс. Высокий, худощавый, с растрепанными седыми волосами. Он улыбался.

– Привет, ребята, я мистер Попкинс. Ты, должно быть, Шарлотта. – Он пожал Шарлотте руку. – А ты?.. – Он посмотрел на меня.

– Джулиан.

– Джулиан, – повторил он с улыбкой. Пожал руку и мне. – А ты Джек Тот! – Он пожал руку Джеку.

Он уселся на стул у стола медсестры Молли.

– Прежде всего, я просто хочу сказать вам большое спасибо, что вы сегодня сюда пришли. На улице жара, и наверняка у вас были другие планы. Как, кстати, прошло ваше лето? Хорошо отдохнули?

Мы все закивали, переглядываясь.

– А ваше лето как прошло? – спросил я.

– О, так мило с твоей стороны, Джулиан! – сказал он. – Лето выдалось отличным, спасибо. Хотя я уже жду не дождусь осени. Ненавижу жару. – Он потянул за край своей рубашки. – И вообще уже очень готов к зиме.

Мы качали головами, как болванчики. Не знаю, зачем взрослые вообще начинают болтать с детьми. Нам от этого только не по себе. То есть я-то вполне умею вести разговоры со взрослыми – наверное, потому что много путешествую и много с кем общаюсь, – но большинство детей действительно этого не любят. Так уж устроено. Например, если я вижу маму или папу кого-нибудь из моих друзей и мы не в школе, я пытаюсь не встречаться с ними глазами, чтобы мне не пришлось с ними говорить. Эти разговоры всегда такие странные. А еще очень странно, когда ты не в школе и вдруг натыкаешься на учителя. Однажды я увидел учительницу, которая была у нас в третьем классе, в ресторане с ухажером, и мне стало так противно, фу-у-у! Не хочу видеть, как учительница тусуется с парнями, это же можно понять?

Короче, вот сидим мы: я, Шарлотта и Джек – и киваем как болванчики, а мистер Попкинс все разглагольствует о лете. Но наконец – наконец! – переходит к делу.

– Итак, друзья, с вашей стороны и правда очень любезно отказаться от своих планов и прийти сюда. Через несколько минут у себя в кабинете я познакомлю вас с одним мальчиком, и я просто хотел немного рассказать о нем заранее. То есть я уже объяснил кое-что вашим мамам, они же поговорили с вами?

Шарлотта и Джек кивнули, а я покачал головой.

– Моя мама только сказала, что у него было много операций.

– Ну, да, – ответил мистер Попкинс. – Но она сказала и про его лицо?

Должен признаться, тут-то я и начал думать: «Какого черта я тут делаю?»

– Не знаю… – Я пытался вспомнить, что мне говорила мама. Я плохо ее слушал. Кажется, большую часть времени она повторяла, какая это огромная честь – быть избранным для такой роли, и не очень-то упирала на то, что с парнем что-то не так.

– Она сказала, что вы сказали, что у него много шрамов и всего такого. Как будто он обгорел в пожаре.

– Я сказал не совсем это. – Мистер Попкинс поднял брови. – Я сказал твоей маме, что у этого мальчика есть серьезные черепно-лицевые особенности…

– О, точно, да-да! – перебил я. Теперь-то я вспомнил. – Она произносила эти слова. И добавила, что это что-то вроде заячьей губы.

Мистер Попкинс вздохнул.

– Ну… – Он поднял плечи и наклонил голову направо, а потом налево. – Это чуть больше заячьей губы. – Встал и потрепал меня по плечу. – Жаль, что я не сумел как следует объяснить всё твоей маме. Как бы то ни было, я не хочу, чтобы вам было неловко. На самом деле я с вами и говорю сейчас именно потому, что не хочу, чтобы вам было неловко. Я просто хотел предупредить вас, что этот мальчик выглядит совсем не так, как остальные дети. И это не секрет. Он знает, что он выглядит не как все. Он таким родился. Он это понимает. Он отличный парень. Очень умный. Очень хороший. Раньше он никогда не ходил в обычную школу, а учился дома, понимаете, из-за всех его операций. И поэтому я просто хочу, чтобы вы помогли ему осмотреться, познакомились с ним, стали его «школьными крестными». Вы совершенно спокойно можете задавать ему вопросы, если хотите. Говорите с ним как с любым другим вашим сверстником. Он и правда просто обычный ребенок с лицом, которое… ну, не совсем обычное. – Он посмотрел на нас и глубоко вдохнул. – О господи, кажется, я вас только еще больше напугал, да?

Мы помотали головами. А мистер Попкинс потер лоб.

– Знаете, – сказал он, – одна из вещей, которые узнаешь, когда стареешь, это что время от времени ты оказываешься в новой ситуации и понятия не имеешь, что делать. И нет никакого кодекса, в котором бы говорилось, как действовать в любой данной ситуации в жизни, понимаете? Поэтому я всем всегда даю такой совет: если сбиваться с пути, то лучше на сторону добра. Вот в чем секрет. Если вы не знаете, что делать, просто будьте добрыми. И так не ошибетесь. Вот поэтому я и попросил помощи у вас троих. Я слышал от ваших учителей, что вы и вправду очень добрые дети.

Мы не знали, что на это и ответить, поэтому просто стояли и улыбались как дурачки.

– Просто обращайтесь с ним так, как обращались бы с любым ребенком, – сказал он. – Это все, что я пытаюсь вам втолковать. Ладно, ребята?

Мы и сейчас кивнули все разом. Три болванчика.

– Вы крутые, – сказал он. – Так что расслабьтесь, подождите тут немного, а через несколько минут придет миссис Диас и приведет вас ко мне в кабинет. – Он открыл дверь. – И, ребята, правда, спасибо еще раз. У тех, кто делает добро, хорошая карма. Ну, мицва, понимаете?

Тут он улыбнулся, подмигнул нам и вышел из комнаты.

Мы все выдохнули одновременно. Поглядели друг на друга круглыми глазами.

– Так, – сказал Джек. – Я понятия не имею, что, черт возьми, значит эта карма и что, черт возьми, значит эта мицва.

Это всех нас немного рассмешило, хотя смеялись мы как-то нервно.

Не буду во всех подробностях описывать, что еще случилось в тот день. Я только хочу отметить, что в первый раз в своей жизни Джек не преувеличил. И даже наоборот. Есть слово, которое означает противоположность «преувеличил»? «Антипреувеличил»? «Мегапреуменьшил»? Не знаю, как лучше. Но Джек совершенно не преувеличивал, когда говорил о лице того парня.

После первого взгляда на Августа я захотел закрыть глаза, закричать и убежать. Тыдыщ! Я знаю, звучит мерзко, и мне жаль, что это так. Но это правда. И любой, кто станет утверждать, что это не было его первой реакцией при виде Ави Пулмана, соврет. Серьезно.

Была бы моя воля, я совершенно точно выскочил бы из комнаты, когда его увидел, но я знал, что в этом случае мне влетит. Поэтому я просто продолжал смотреть на мистера Попкинса и старался слушать, что он говорил, но слышал только «бла-бла-бла-бла». У меня горели уши, а в голове стучало: «Черт! Черт! Черт! Черт! Черт! Черт! Черт! Черт! Черт! Черт!»

«Черт! Черт! Черт! Черт! Черт!»

Думаю, я произнес про себя это слово тысячу раз. Не знаю почему.

В какой-то момент мистер Попкинс познакомил нас с Ави. А-а-а! Кажется, я и в самом деле пожал ему руку. Три раза «а-а-а»! Мне хотелось слинять оттуда как можно скорее и вымыть руку. Но прежде чем я понял, что произошло, мы уже шли вместе к двери и потом по коридору и поднимались по лестнице.

«Черт! Черт! Черт! Черт! Черт! Черт! Черт! Черт!»

Когда мы подходили к нашему классу, я поймал взгляд Джека. Распахнул глаза как можно шире и беззвучно произнес: «Не может быть!»

Джек так же беззвучно ответил: «Я же говорил!»

Помню, когда мне было лет пять, как-то вечером я смотрел «Губку Боба» по телевизору, и тут показали рекламу, которой я до смерти перепугался. Это произошло за несколько дней до Хэллоуина. Тогда вообще показывали много страшной рекламы, а эта рекламировала новый триллер для подростков, о котором я раньше и не слышал. Когда я смотрел ролик, на экране крупным планом выскочило лицо зомби. Ну, и это привело меня в абсолютный ужас. То есть в такой, когда ты и вправду выскакиваешь из комнаты, кричишь и размахиваешь руками. У-У-УЖА-А-АС!