Как и предполагал Геронтий, сам Вассиан в Москву не приехал. Вместо него прибыл архиепископский дьяк Феодор Полуханов. Интересы князя Михаила Андреевича представлял его дьяк Иван Цыпля. Суд проходил в просторном кабинете митрополита, в его новой палате. Для свидетельства он пригласил двух своих бояр Фому Даниловича да Федора Юрьевича Фоминых. В уголочке скромно примостился Кирилловский игумен Нифонт. Челобитчики стояли посередине комнаты.
– Излагай свое дело, – обратился Геронтий к княжескому дьяку Ивану Цыпле.
Тот низко поклонился всем присутствующим и обратился к митрополиту, изложив суть дела:
– В последнее время, господин, вступается архиепископ Вассиан в государя моего князя Михаила в Кириллов монастырь. Хочет, господин, приставов своих слать к игумену и к братии и хочет их судить. И десятников собирается своих к ним слать, чтобы пошлины брать. В прежние же времена предыдущие архиепископы Ростовские в государя моего Кириллов монастырь не вступались, приставов своих не слали, игумена и братию не судили и пошлин не брали. А судил игуменов того Кириллова монастыря прежде отец моего государя князь Андрей Дмитриевич, а после него судил сын его, а мой государь князь Михаил Андреевич, кроме духовных дел. В духовных же делах игумена ведет архиепископ. А монахов судит сам игумен. Потому что, господин мой, Кириллов монастырь у государя моего, как у великого князя его монастыри – Спас на Москве, да Пречистая на Симонове, да Никола на Угреше.
– Иван Цыпля замолчал, аккуратно вытер рот и небольшую бородку и с видом исполненного долга поклонился. Митрополит одобрительно кивнул и обратился к представителю владыки Ростовского:
– Теперь ты отвечай!
Феодор, немолодой монах, не мешкая, начал докладывать:
– Государь мой, архиепископ Вассиан потому хочет в Кириллов монастырь приставов своих слать, а игумена и братию судить, и десятинников своих назначить, и пошлины брать, потому что архиепископия эта его. И прежние, господин, архиепископы Ростовские все так поступали.
Геронтий, неплохо знавший все обстоятельства дела, усмехнулся про себя и переспросил:
– Которые же прежде архиепископы Ростовские присылали в монастырь своих исполнителей и доходы с него имели?
Феодор оправил свою черную монашескую мантию и, чуть запнувшись, ответил:
– Прежде, господин, бывший архиепископ Ростовский Трифон поставил игумена Филофея в Кириллов, и тот грамоты ему жалованные на монастырь подавал.
Иван Цыпля, до того спокойно слушавший оппонента, встрепенулся и, не дожидаясь приглашения, парировал:
– Так и есть, господин, поставил было Трифон-архиепископ в Кириллов монастырь игумена Филофея, брата своего родного, без ведома и веления государя моего князя Михаила Андреевича. А чем это кончилось? Князь Михаил Андреевич приказал того игумена Филофея поймать да заковать. Игуменить ему запретил, а поставил в Кириллов игуменом Касьяна – по челобитью и по прошению всей братии, старцев Кириллова монастыря. Велел Касьяну лишь благословения у архиепископа взять. А судил его, как и прежде других, государь мой, князь Михайло, кроме духовных дел, которые, как известно, ведет архиепископ.
Он закончил и снисходительно покосился на Феодора, ожидая его реакции на свои убедительные доводы. Геронтий был доволен: пока все шло так, как он и предполагал. Но для порядку он все-таки еще раз обратился к Феодору:
– Ну а кроме этого примера с Трифоном, родным братом архимандрита Филофея, есть ли у тебя иные доказательства? Были ли примеры, чтобы кроме того какие-то прежние архиепископы или государь твой Вассиан в Кириллов монастырь приставов своих посылали и брали ли пошлины?
Феодор тихо покачал в знак отрицания головой и опустил ее, разглядывая торчащие из-под мантии черные носы своих башмаков. Но митрополит не унимался, заранее зная результат своих допросов и учитывая, что рядом его дьяк аккуратно записывает весь ход суда, и бумаги эти, в случае продолжения спора, возможно, придется показывать великому князю.
– Но, может быть, кому-либо из старых князей Ростовских или Белозерских или боярам старым ведомо, что прежние архиепископы распоряжались делами Кириллова монастыря?
И вновь Феодор Полуханов не смог ничего возразить, а лишь отрицательно качнул, не поднимая глаз, головой.
Фактически и обсуждать-то было больше нечего. Не ожидал митрополит Геронтий, что так легко завершится все дело. Он ведь прекрасно понимал главный довод, который мог привести представитель Вассиана: любой монастырь создается на пустом месте, фактически из ничего, порой и на ничейной земле, долгие годы, живя на подачки, на милостыню. И лишь некоторые из них, избранные Богом, постепенно встают на ноги, богатеют, обрастают собственными освоенными землями. Тогда и появляется возможность для епархиального руководства что-то с них получить. Пришло такое время и для достаточно молодого еще Кириллова монастыря. Понятно, однако, желание его лидеров, а тем паче нынешнего игумена Нифонта, человека властного и самостоятельного, избежать опеки и контроля сверху, избавиться от необходимости делиться доходами и властью с главой своей епархии, оставаться полновластным хозяином в монастыре.
Но ответчик архиепископский не смог отстоять своего интереса, потому и думать-то теперь не о чем, явное преимущество оказывалось за князем. Потому Геронтий, переглянувшись с боярами Фомиными, которые в любом случае поддержали бы его, объявил свое решение:
– Присуждаю князю Михаилу Андреевичу судить игумена Кириллова монастыря по старине, как было при отце его, князе Андрее Дмитриевиче, кроме духовных дел, братию же свою, старцев, игумен судит сам. Если же случится какое духовное дело до игумена и его призовет к себе своей грамотой архиепископ Ростовский, то он будет управлять этими духовными делами по святым правилам. Но приставов своих архиепископу в Кириллов монастырь не слать, игуменов и братию ему не судить ни в чем, десятинников не направлять и пошлины не брать.
В этот момент в голосе Геронтия проскользнули нотки торжества, он сожалел, что нет тут его старого противника Вассиана, что нет возможности насладиться властью над ним. Ну да ладно, скоро тот узнает об этом решении, придётся ему покориться.
Вот в это-то время напряженных встреч и решений и пришло к Геронтию известие от государя Иоанна Васильевича о полном подчинении Новгорода. Оно вызвало в душе митрополита противоречивые чувства, весьма далекие от торжества. Лично он ничего не выигрывал от падения независимости Новгородской республики. И даже напротив. Ведь по духовной линии новгородская епархия и без того всегда подчинялась Московскому митрополиту. Весь урожай от похода собирал один великий князь. И материальный и моральный. Власть его усиливалась, он еще более возвышался не только над своими родственниками, над братьями, но и над самим митрополитом. Могло ли это радовать Геронтия?
Второй адресат великокняжеского послания из Новгорода – вдовая великая княгиня Мария Ярославна тоже готовилась к важнейшему событию в своей жизни – к пострижению. Она собиралась сделать это давно, сразу же после смерти мужа: так поступали все великокняжеские вдовы. Но оставались совсем маленькие дети, и тогдашний митрополит Феодосий уговорил ее не спешить, поставить сначала на ноги младших детей, помочь советами старшему сыну, молодому государю. Только подросли свои дети, умерла первая супруга Иоанна Мария, остался сиротой наследник Иван Молодой, надо было заменить ему мать. Не кончались хозяйственные заботы, помогала сыну Ростовские земли объединить, давала советы, наставляла, себе уделы покупала, младших сыновей поддерживала. Но ныне здоровье стало сдавать, пришло время и о душе подумать.
Спешно доделывала Мария Ярославна мирские дела, написала завещание, навела порядок на собственных землях. Думала– колебалась, не раздать ли их сразу в наследство детям – что кому задумала, но решила погодить. Монастырь еще не могила, жить пока будет она тут же, в своем тереме, найдется время и для дел. Что ни говори, а когда матушка богата, все почтения у сыновей к ней больше, да и не только у сыновей. Решала, где оставить своих наместников, что передать в управление государю. Разбиралась с бумагами и накопившимися челобитными. Вот, к примеру, пришла грамота от игумена расположенного на ее землях Киржачского монастыря. Жаловался старец, что одолели села и деревни их обители гости незваные. Останавливаются по пути в Суздаль или Владимир многочисленные путники и паломники, требуют еды-питья, жилища, пиры устраивают. А денег не платят. Разобралась, приказала грамоту подготовить, запретила заезжать туда всяким бездельникам.
