========== Акт 2. Глава 1. Крылья цвета неба ==========

Когда рождается талах-ар, предназначенный для короны севера, талах-ар, что принимает его на руки, посылает гонца в храм талах-ир. Один из первых пятнадцати юношей, рождённых в ту же луну, будет посвящён солнцу и станет аран–тал. Аран-тал – правая рука намэ, его меч и его щит. Но талах-ир не могут сказать, кто из юношей больше подходит на роль аран-тал, а кто останется в касте. Обычно их растят вместе со всеми первые шесть лет. Потом талах-ир принимают решение.

Когда мне было шесть, я мечтал сыграть песню, которую услышат даже мертвые.

За три недели до начала войны Вечного Рима с Короной Севера

Талах-ар-намэ Ларэ Савен, пятнадцатый в своём роде и первый в Короне Севера, стоял на балконе и смотрел на море, бьющееся о фундамент храма. Золотые волосы хлестали его по плечам, развевались на ветру полы белоснежной мантии с голубой окантовкой. Несомые лёгкими порывами трепетали маленькие пёрышки на изгибах серых, как грозовое небо, крыльев. Я не видел его лица, но он заранее вызывал у меня неприязнь. Наверное, я был единственным эдайн в семи сторонах, у кого Ларэ Савен вызывал неприязнь, и наверняка он удивился бы, узнав об этом.

Намэ повернулся, и я упал на одно колено, приложив руку к груди. Глаза мои были опущены, как предписывал этикет.

- Дайнэ Инаро? – голос оказался необычайно мелодичным, будто хрустальная трель арфы.

- Да, намэ.

Белоснежная рука коснулась моего лба. Я почувствовал, как затылок мой пронзили иглы боли.

- Встань, аран-тал, и взгляни мне в глаза.

Я не хотел видеть это лицо, но мог только подчиниться. Когда наши глаза встретились, я замер. Я перестал чувствовать бег времени, тепло солнца, согревающего мои плечи, прохладу ветра, шелестевшего в складках моих одежд. Лица всех эдайн совершенны или близки к совершенству. Разница лишь в деталях вкуса создателей. И всё же у каждого эдайн своё лицо. У каждого свой взгляд и свой изгиб губ. Меня, родившегося при храме талах-ир, трудно поразить красотой, но свет, изливавшийся из этих глаз цвета осеннего моря, завораживал. Лишал воли. Ему не нужен был таар, чтобы вызывать любовь. Ему не нужно было принуждать к подчинению.

- Это новое оружие талах-ар? – выдохнул я, продолжая смотреть на него и не двигаясь.

Он поднял брови.

- Ваши глаза.

Он рассмеялся.

- Спасибо. Это был… необычный комплимент. Идёмте.

Я последовал за ним через мраморную колоннаду на полшага позади, как требовал того этикет. Мы вышли на лестницу и спустились на нижнюю террасу. Она оказалась совсем небольшой. Здесь не было парапета, зато прямо на полу были разбросаны подушки в шёлковых наволочках. Между ними стоял поднос с фруктами и вином.

Намэ опустился на одну из подушек и, откинувшись к стене, прищурился на солнце. Лицо его стало совсем детским. Он сидел так несколько секунд, потом, будто бы вспомнив обо мне, поднял удивлённые глаза. Тонкая рука взлетела в воздух, как крыло чайки. Я увидел два серебряных кольца – на большом пальце и на безымянном.

- Присаживайтесь, - он указал на подушки напротив.

- Благодарю, - я коротко кивнул и сел.

- Вы попрощались с друзьями? – спросил он.

Я опустил голову в знак подтверждения.

- Хорошо… - сказал он медленно, хотя радости в его голосе не было. - Тогда мы можем отправляться сегодня же.

- Простите, намэ… могу я спросить?

- Вы можете называть меня Дайне. Спрашивайте.

- Благодарю, намэ. Куда мы отправляемся?

- Мы отправляемся в Помпеи. Мы будем говорить там с патрициями энтари.

Я промолчал.

Странно, я ничего не чувствовал. Я никогда не мечтал странствовать, никогда не хотел увидеть южные города и тем более не желал ничего знать об энтари. Цепь предназначения связала меня с именем Ларэ Савена. Когда мне было шесть и у меня отбирали флейту, я плакал. Когда мне было десять, я тайно мечтал о том, что, научившись драться, сбегу и снова займусь любимым делом. В четырнадцать я кричал, хулиганил и вопрошал у старого седого аран-тал Вермина: почему я? Кто так решил? И почему я, дитя свободного народа эдайн, один из шести тысяч, должен стать рабом колдовского обруча – и незнакомого мне Ларэ Савена?

Что ж, теперь мне было двадцать пять, и я стал гораздо сдержаннее многих сверстников. Я свыкся с мыслью о том, что жизнь моя не принадлежит мне, я могу забыть о собственной воле и не тратить силы на надежду. Я перестал привязываться к людям, всё сильнее чувствуя приближение рока, и оказался прав. В конце крылатого мая, на два года раньше церемонии посвящения, талах-ар намэ призвал меня к себе. Я не спрашивал причин. В те дни всё было мне ещё более безразлично, чем в предыдущие годы.

- Я думаю, ваши покои будут справа.

Когда мы миновали порог небольшого летучего замка, намэ развернулся ко мне и легко улыбнулся. Я пожал плечами.

- Посмотрите, нужно ли вам что-то, кроме обычной обстановки.

Как и было приказано, я открыл правую дверь и оглядел просторную комнату. Здесь я обнаружил просторную кровать с балдахином, комод, письменный стол. Я замер на секунду. На столе лежала флейта. Я сжал зубы.

- Благодарю. Мне ничего не нужно. Я должен осмотреть и ваши покои.

Ларэ кивнул и отошёл, пропуская меня вперёд. Это не было простым любопытством. Я ещё плохо знал, что значит быть аран-тал, и потому хотел сделать всё так, как меня учили.

Вторая спальня казалась отражением первой. Такие же обои из голубого шёлка. Просторная кровать, стол и шкаф. Я открыл шкаф, осмотрел полки. Ощупал матрас.

- Мы будем в пути три дня. Вообще-то можно меньше, но талах Саван просил меня собрать кое-какие материалы по дороге. Надеюсь, у вас нет воздушной болезни? – обернувшись, я заметил тень беспокойства на красивом лице. Он надо мной смеялся.

- Не знаю. У нас есть три дня, чтобы прояснить этот вопрос.

Намэ постоял молча некоторое время, что-то выискивая в моём лице, потом прошёл в комнату, положил на кровать кейс с личными вещами и снова вышел.

- У вас вещей нет? – спросил он.

- Нет.

Он закусил губу и пошёл в рубку. Я последовал за ним.

- Умеете управлять крепостью? – спросил он, опускаясь в кресло перед пультом.

Я кивнул.

- На такой скорости постоянно контролировать полёт не понадобится, но если произойдёт что-то чрезвычайное, возможно вам придётся взять на себя управление.

- Я читал инструкцию.

На секунду тонкие брови сползлись к переносице, но лицо тут же разгладилось.

- Попробуйте, - он встал и уступил мне место.

Я опустился в кресло. Удобнее того, что стояло в учебной рубке при храме. Всё здесь казалось новее и как-то… изящнее?

Я опустил руку на гладкую поверхность пульта и легко провёл по ней пальцами. Замигали разноцветные индикаторы. Я прикрыл глаза, вслушиваясь в атмосферу вокруг корабля. Свистнул ветер - будто сам я стал крепостью, и он дул у самого уха, затем я увидел, как мы медленно поднимаемся вверх. Ещё несколько минут, и по сторонам поплыли белёсые клочья облаков.

Я повернул ладонь, открыл глаза и встал.

Ничего особенного я не сделал. На занятиях нас учили делать развороты под сто восемьдесят и пике почти до земли, но я не видел смысла устраивать представление.

Намэ кивнул и снова сел. Он быстро набрал что-то на панели – со стороны уследить было трудно.

- Я побуду здесь недолго, - сказал он. - Вы свободны.

- Хорошо. Во сколько подать ужин?

- Я… – он замешкался. - Я выйду к половине седьмого.

Я поклонился и пошёл прочь.

Я специально не взял с собой ничего. Ничего и не было мне нужно - ведь прошлая жизнь оставалась позади. Но когда я улетал налегке, я как-то не подумал о том, что время, которое нечем занять, тянется в три раза дольше.

Я прошёл по комнате из конца в конец. Посмотрел на часы. Была половина четвёртого. Достал из складок плаща саркар – небольшая игрушка, традиционный атрибут аран-тал. В сложенном виде это всего лишь цилиндр, который не привлечёт внимания врага. Но стоит провести пальцем по поверхности, и обе стороны раздвигаются, выпуская наружу заострённые концы длиной около метра каждый. Я отошёл к двери, где было побольше свободного пространства. Встал в стойку и три раза проделал основные серии ударов. Посмотрел на часы. Было без пятнадцати четыре.