— Да…, Володя. — Я вдруг вспомнил его имя. — Я в порядке.

Я подождал, когда он уйдет, и начал потихоньку подниматься. Это было непросто, голова набирала вес, стоило мне чуть приподняться. Когда я вышел из палатки, все вокруг выглядело так, будто это был другой день и совершенно другое место. Дождь прекратился, поляна мокрых сорняков золотилась в свете летнего солнца; вышки и кабины были пусты, последний военный расчет провожал граждан за ворота фабрики. Все это походило на завершение грандиозной операции, оружие и противогазы раскладывали по фургонам, офицеры и солдаты с чувством выполненного долга размещались по грузовикам и транспортёрам. Я медленно шел мимо них, вслед за толпой, искоса поглядывая на окружающих. Я чувствовал себя словно внутри невидимого кокона, я был их главным врагом, из-за которого и устроили весь этот театр, но никто не обращал на меня ни малейшего внимания; это было ни с чем не сравнимым ощущением, которое прежде я мог испытать, разве что, во сне.

Выйдя за ограду, я направился туда, где было меньше всего людей, на каждом повороте я выбирал наиболее тихий и безлюдный путь. Так я оказался на узкой улице со старыми кирпичными зданиями, где граница солнечного света была высоко над головой. Я сразу вспомнил это место, но пока не мог разобрать, кому принадлежало это воспоминание — Андрею, Артуру или Феликсу. Я понял, что должен продолжать вспоминать. Вынужденная часть слияния была закончена, но мне хотелось дойти до конца — извлечь максимум информации из подкорки Феликса и полностью разделить его и мою память. Так я начал вспоминать работу в НИИ: вспомнил опыты над гриппом, вспомнил институтскую столовую, Нину и Льва Петровича. И тут началось нечто, разрывающее мозг — нечто еще более невероятное, чем восстановление памяти двух жизней одновременно. Я увидел себя глазами Феликса. Предприимчивый, любознательный и педантичный — с его энтузиазмом, я, наконец, смогу расслабиться на работе и заняться своими исследованиями. Мастер своего дела, настоящий профессионал, я восхищен его опытом и гениальностью. Я видел Феликса и тут же видел себя его глазами, это было все равно что стоять меж двух зеркал — бесконечная парная рекурсия. Из-за нее некоторые воспоминания становились безвыходными кругами самонаблюдения. Один из них внезапно оборвался, когда я едва не столкнулся с мотоциклистом. Он обложил меня гневным матом, но я был ему благодарен, за то что он вытащил меня из этого круга. Я продолжал медленно идти по безлюдной улице и всеми силами старался больше не спускаться в дебри воспоминаний — я был уверен, что вспомнил все, что мог, и дальнейшие копания только попусту перегреют мой мозг.

Я бродил по городу до позднего вечера, свыкаясь со своим новым состоянием. Воспоминания, меж тем, продолжали приходить мелкими порциями. Большинство из них были свежими, малозначимыми и безобидными. Так я вспомнил, что накануне поругался с мамой. Точнее, это она отругала меня за то, что я не пришел домой ночевать, даже не предупредив. Я же в ответ на упреки ушел, не сказав ни слова. Конечно, это сделал не я, и не Артур, это сделал Феликс, но чувство вины за этот проступок досталось мне. Вспомнив об этом, я решил как можно скорее добраться до дома.

У Артура меня встретила тишина, свет был выключен во всей квартире, но я знал, что мама здесь, что она ждет и переживает, на этот раз еще сильнее обычного. Поразительно, что я чувствовал это и точно так же искренне переживал за нее. Не знаю, было ли это мое собственное сочувствие к больной, пожилой женщине или чувства Артура передались мне вместе с его памятью. Если верным был второй вариант, то Феликс должен был так же испытать все эти волнения. В этом случае, он был еще большим эгоистом, чем я о нем думал, ведь он ни капли не беспокоился на этот счет. Тогда я окончательно понял: Феликс действительно может завершить свой план и стать всем на планете; мало того, он единственный, кто на это способен, любой другой остановился бы, поняв, как тяжело примерять на себя чужую судьбу.

Я помирился с мамой — побежал в магазин и вернулся с цветами и коробкой конфет. Она была в шоке, еще большем, чем во время ссоры — Артур никогда не делал ничего подобного. Удивительно, но от этой маленькой победы мне стало заметно легче на душе. Я обрел уверенность, которая была мне так нужна в предстоящем деле, меня ждал первый рабочий день в корпорации зла.

Новый день был столь же пасмурным, как предыдущий, эта вездесущая небесная серость казалась перманентной, как неизлечимая болезнь. Я понимаю, как это нелепо, но я улавливал связь между погодой и планомерным вымиранием человечества. Странно звучит… Это эпидемия, в которой люди по-настоящему умирают, но при этом численность человеческого рода не уменьшается. Я продолжал размышлять философски, несмотря на нервную дрожь, которую испытывал, приближаясь к офису. Этот небоскреб в центре города был настоящим рассадником ментальной заразы, здесь находился эпицентр эпидемии, целое здание — один дьявольский разум. Я стоял у порога, боясь сделать шаг, и смотрел на вершину, словно в серую пропасть. И тут меня окликнул знакомый голос:

— Привет, Артур. Ты чего застыл? — Это был Антон Пинчук, на его лице была привычная ничего не значащая ухмылка. — Как дела? Как твои мутанты поживают? — В первые секунды я стоял молча, всеми силами стараясь не выдавать своего недоумения, но вскоре из памяти Артура, словно по запросу, всплыл факт, который все объяснял: ему, то есть мне, поручили исследовать мутации пси-вируса, чтобы вывести максимально быстродействующий штамм. Я несколько секунд потратил на удивление, затем собрался с мыслями и ответил:

— Прогресс есть.

— Отлично. — С улыбкой произнес Антон, после чего хлопнул меня по плечу и быстро ушел вперед.

После его ухода я по-прежнему пребывал в легком шоке, вместе с тем, эта встреча слегка усмирила мой страх. Я, не останавливаясь и не ускоряясь, шел по просторному холлу, на ходу вспоминая детали офисной обстановки. В лифте я сам нажал на нужную кнопку, на этаже направился прямиком к своему рабочему месту. Память Артура давала мне всю необходимую информацию, чтобы не сбиться с курса и не выдать себя. Точно так же, наверняка, я мог бы достать из памяти Феликса идею антивируса — я твердо верил, что она была в его голове — но пока ничего похожего, никаких намеков и следов этой идеи не приходило из доступных мне областей. Возможно, ее получится восстановить правильным запросом, вроде того, который сделал Антон Пинчук

На рабочем месте меня встретил творческий беспорядок: стол был заставлен всевозможными канцелярскими и лабораторными приспособлениями; здесь были и пустые пробирки с высохшими следами реагентов, и использованные одноразовые перчатки, и карандаши разной степени износа, и разнообразные игрушки вроде куба из магнитных шариков; экран и клавиатура ноутбука выглядели как антиквариат под слоем прилипшей пыли, на спинке стула висела черная поясная сумка. Я тут же вспомнил: такое окружение было комфортным для Артура. Сам же я любил порядок. Нет, я никогда не был чистоплюем, но на рабочем месте всегда старался сохранять первозданную чистоту, насколько это было возможно. И в этом была первая конспиративная трудность: чтобы не вызвать подозрений, я должен был свыкнуться со своей новой средой обитания, сколь бы сильное отвращение она ни вызывала.

С моего места в открытом офисном пространстве были видны места нескольких человек. Не боясь выглядеть странным, я медленно обвел людей взглядом. Я задерживался на каждом из них на несколько секунд, чтобы извлечь из памяти максимум информации. Среди них был парень, с которым я много общался по работе, и девушка, которая мне нравилась — она была не очень, если честно, не знаю, что Артур в ней нашел. Троих я даже не знал по имени, несмотря на то, что пришли они больше года назад.

Чем глубже я погружался в мир Артура, тем больше понимал, насколько закрытым он был для других людей. Удивительно, что собственные воспоминания не давали этого понимания — только через окружающих удавалось собрать недостающие детали его личности. Я продолжал вдумчиво рассматривать людей, пока вдруг не встретился взглядом с мужчиной в сером поло. Он смотрел на меня так, будто злился, что я его не замечаю. Мне потребовалось примерно пять секунд, чтобы вспомнить о нем все, что было нужно. Это был Станислав, начальник отдела, один из тех, кто проводил со мной интервью, когда Феликс заманил меня, Андрея, в Biohack.