Вентор, как звали бледного, был из тех людей, которые, когда выпьют, готовы излить душу первому встречному. Скорее всего, его отправили охранять ворота, поскольку он изрядно надоел обществу своей несмолкаемой болтовней, но для меня такой словоохотливый неприятель был просто подарком судьбы. По дороге я выяснил у Вентора все, что мог, начиная с любовных похождений его бабушки и заканчивая историей, преподнесенной самозванцем своему отряду для оправдания своих поступков, совершенно не вяжущихся с моим обожаемым народом образом. Вольноземье, оказывается, просто необходимо присоединить к владениям короля, предварительно взыскав с непокорных крестьян налоги, которые ни они, ни их предки никогда не платили. И все это, видите ли, по приказу короля, который, между прочим, неоднократно пытался обложить налогами Вольноземье, да только плюнул на это занятие, потому что посылать туда сборщиков налогов — пустое дело: ни налогов, ни сборщиков не напасешься. Дорога туда через Лихолесье проходит. Если не Урманд золото отбирал, так разбойники из окрестных лесов. Я в свое время пытался со своими ребятами поохотиться там на разбойников, да только время потерял и чуть в болоте не утонул. Логово разбойничье мы нашли среди болот, в самом центре трясины, на деревянных плотах, и несколько человек во главе с атаманом поймали, остальные по лесу разбежались, трусливо попрятавшись по каким-то норам или гнездам. Мы гонялись за ними по всему Лихолесью несколько дней, после чего я резонно заметил, что лично мне разбойники ничего плохого не сделали, а с отца достаточно будет и одного атамана, чтобы вдоволь над ним поиздеваться. В общем, махнул рукой и отправился заниматься более интересными делами.

Кстати, сам Вентор в прошлом был разбойником так же, как еще несколько человек из отряда самозванца. Они присоединились к его небольшому тогда отряду, состоявшему в основном из людей какого-то лорда Крембера, едва услышав, что знаменитый принц Рикланд появился в здешних краях, и были безмерно счастливы, что принц согласился принять их на службу, гитовы отдать за него жизнь и все такое… Ну прямо как мои каторжники.

Всего в отряде было сорок восемь человек и пятьдесят шесть лошадей. За исключением бедолаги Вентора с его приятелем, да еще двух таких же горемык, охраняющих эльмарионскую конюшню, куда умудрились затолкать всех жителей деревни, все люди самозванца собрались в трактире и праздновали победу. Замечательная, между прочим, традиция, которую я неоднократно использовал, чтобы захватить какой-нибудь особо укрепленный замок без ущерба для здоровья собственных воинов. Надо было только нанять шайку каких-нибудь местных головорезов, чтобы они пошумели как следует под стенами замка, заставили его обитателей поверить, что на них напали, и дали возможность охране замка прогнать себя с позором. Ну а ближайшей ночью можно было спокойно перелезать через стены, открывать ворота хоть нараспашку и разгуливать по замку, как по своему собственному. Главное — найти хозяина замка под нужным столом, привести его в чувство и суметь растолковать, что я — это не его ночной кошмар, а вполне реальный Рикланд, который действительно собирается его убить.

Эльмарионская деревня выглядела почти мирно, если не считать изредка попадавшихся среди цветущих клумб и ухоженных грядок, которым эльмарионцы посвящают большую часть своей жизни, трупов мужчин в длинных шерстяных куртках, коротких штанах и деревянных башмаках, все еще сжимавших в окоченевших пальцах вилы или топоры. Я пребывал в самом превосходном расположении духа, краем уха слушая рассуждения Вентора о том, как это чудесно, что боги избавили его от необходимости бросать свою жену, потому как она бросила его сама, и думая о том, что сказать нахалу, вздумавшему присвоить мое имя. Внезапно желание что бы то ни было говорить самозванцу резко пропало. Прямо посреди дорожки лежала мертвая девочка, уткнувшись лицом в развалины песочного замка.

— Лошадь ее сшибла, — ответил Вентор на мой безмолвный вопрос— Их тут целая куча посреди дороги играла. Остальные убежали, как лошадей увидели, а эта не успела. Мать ее свихнулась просто, вопила, как бешеная, пока Кланс Шербатый с Подлизой Нилисом ее не утешили. — Вентор гнусно заржал, а я еле сдержался, чтобы не убить его на месте. Ограничился увесистой затрещиной, воспринятой моим бледным провожатым как что-то причитаюшееся ему по долгу службы и заставившей его прекратить веселье и дальше идти молча.

Эльмарионский трактир назывался «Золотая нива». Среди выстроившихся вокруг широкой площади белоснежных домов с многочисленными остроконечными башенками, робко выглядывающих из-за плодовых деревьев, он выделялся огромной вывеской, распахнутыми настежь дверьми размерами с ворота Черного замка и топчущимся у коновязи огромным количеством нерасседланных лошадей. Что такое нива, я представлял плохо, но на вывеске было нарисовано» несколько желтых колосьев, и я догадался, что так, наверное, называется трава, из зерен которой эльмарионцы пекут свои булки.

— О, дошли! — удивленно воскликнул Вентор, будто ожидал чего угодно, но только не этого. — Как тебя представить принцу?

— Скажи, что его хочет видеть бывший наемник Королевской гвардии Алавар. — Я похлопал парня по плечу и добавил: — Запомни хорошенько — Алавар. Смотри не перепутай!

Я подтолкнул покачивающегося наемника к двери, в душе сильно сомневаясь, что он сможет что-нибудь запомнить, а сам не удержался и тут же вошел следом. Мне очень хотелось убедиться, что я прав и самозванец действительно Алавар, а еще больше — увидеть его реакцию на доклад Вентора.

Кавардак в трактире был не больше, чем мы с наемниками иногда устраиваем в придорожных забегаловках, куда нас частенько заносит судьба. Вот только бедняга трактирщик прятался под стойкой, изредка издавая звуки, похожие на поскуливание побитой собаки, да служанки, приносившие вино, смотрели на посетителей, как на компанию демонов, явившихся из Бездны за их душами.

Алавар, а это был действительно он, сидел в съехавшей на правый глаз огромной золотой короне, развалившись на почетном месте и положив на стол ногу в пыльном сапоге, размахивал глиняной кружкой размером с его голову и безумолчно трепал языком. Слушало его человека четыре, а остальные четыре десятка очень хорошо выпивших солдат занимались своими делами — в основном спали, кто на столах, кто под ними, но кое-кто еще мог что-то пить, есть и даже гоняться за служанками.

На огне жарилась огромная туша, не иначе той громадной скотины, с помощью которой эльмарионцы обрабатывают бескрайние поля на своей родине, и, судя по обилию костей, разбросанных по полу, явно не первая на этом празднике. Вокруг царил аромат жареного мяса, и я с грустью вспомнил свой легкий завтрак, состоявший из сушеных грибов, единственной съедобной вещи, найденной на продовольственном складе рудников. В животе заурчало совсем не по-королевски. Чтобы отвлечься от допекающего меня голода, я стал прислушиваться к болтовне Алавара, который, в отличие от своих людей, выглядел почти трезвым.

— Я еще не решил, что делать со всем этим эльмарионским сбродом, — расплескивая вино из своей огромной кружки прямо на собственный живот, рассуждал он. — Встретить бы того ублюдка, из-за которого закрылись здешние рудники! Живьем бы с него шкуру спустил! — Алавар изо всей силы саданул кружкой об стол. Кружка разлетелась вдребезги, и красное, как кровь, вино начало медленно растекаться по столу.

— Может, к Орочьим скалам? — предложил широкоплечий одноглазый воин, на миг оторвавшись от своей не менее внушительной, чем у Алавара, кружки, и, предоставив мне возможность полюбоваться красными от вина длиннющими усами.

— Ты что, сдурел, Крембер? Да туда три дня верхом добираться! Эти свиньи по дороге передохнут, а если выживут, так мы больше им на жратву потратим, чем на тамошних медных рудниках за них выручим. — Алавар отхлебнул из кружки, поморщился и сплюнул на пол. — Тьфу, дерьмо эльмарионское! Сжечь их, что ли, во славу богов Хаоса? А, Крембер?