Малышка неподвижно лежала у него в руках. Огонь был повсюду: справа, слева, подступал со спины. У Сэма обгорели ресницы, ещё чуть-чуть, – и он просто поджарится.

Окно!

Сэм кинулся к окну. Бросив ребёнка, словно куль картошки, на пол, обеими руками ударил по раме. Вокруг заклубился дым, огонь устремился к новому источнику кислорода.

Сэм нашарил в дыму девочку и поднял её. И вдруг, словно по волшебству, появилась пара рук, забирая у него ребёнка. Руки, возникшие из дымной завесы, казались чем-то сверхъестественным.

Сэм рухнул на подоконник, свесившись из окна. Кто-то схватил его, поволок наружу и вниз. Голова Сэма безвольно стукалась о ступеньки алюминиевой лестницы, но ему было плевать. Главное, тут был воздух, было светло, а сквозь слёзы он мог видеть голубое небо.

Эдилио с помощью мальчика по имени Джоэль опустил Сэма на тротуар.

Кто-то принялся поливать его водой из шланга. Они, что, думают, он горит? Или действительно горит? Сэм открыл рот и принялся жадно глотать холодную воду, омывавшую его лицо.

Остаться в сознании ему всё же не удалось. Он вырубился. Поплыл на спине, покачиваясь на волнах. Рядом была мама. Сидела прямо на воде, подтянув ноги к груди и уперев подбородок в колени. На Сэма она не смотрела.

– Что? – спросил он её.

– Пахнет жареным цыплёнком.

– Чего-чего?

Мама протянула руку и больно ударила его по щеке. Сэм открыл глаза.

– Извини, – сказала Астрид. – Должна же я была привести тебя в чувство.

Она стояла на коленях рядом с ним, прижимая что-то к его рту. Пластиковая маска. Кислород.

Сэм закашлялся, вдохнул, затем сорвал маску, приподнялся, и его вырвало на обочину тротуара, будто пьяного в подворотне. Астрид деликатно отвернулась. Стыдно станет Сэму потом, а прямо сейчас он испытывал облегчение. Затем вновь лёг и надел маску.

Квинн держал садовый шланг. Эдилио торопливо прилаживал пожарный рукав к гидранту. Из рукава вылилась тонкая струйка. Эдилио налёг на разводной ключ, открывая гидрант, и вода забила фонтаном. Дети, державшие брандспойт, сражались со шлангом, словно с огромным удавом. При других обстоятельствах, это выглядело бы смешно.

Сэм сел и, всё ещё не в силах заговорить, кивнул на группку детей, собравшихся вокруг маленькой поджигательницы. Она была чёрной. Во всех смыслах: чернокожая девочка, вся покрытая сажей. У одного виска её волосы обгорели, на другом сохранилась тоненькая косичка с розовой резинкой.

Едва взглянув на детей, стоявших на коленях, Сэм всё понял. Но он должен был спросить. Вместо слов из горла вырвалось какое-то карканье.

– Мне очень жаль, Сэм, – Астрид покачала головой.

Он кивнул.

– Наверное, её родители оставили включённой плиту, – предположила Астрид. – Наиболее вероятная причина пожара. Ну, или зажжённая сигарета.

«Нет, – подумал Сэм. – Вовсе нет».

У маленькой девочки была некая сила. Такая же, кстати, как у Сэма. Ну, или похожая.

Сила, которая позволила ему в момент паники создать невозможный свет.

Сила, которую он однажды использовал и чуть не угробил человека.

Сила, которая убила ту, кого он пытался спасти.

И Сэм был не одним таким. Он отнюдь не был единственным здесь уродом. Есть, – ну, или была, – ещё одна такая же.

Почему-то эта мысль не успокаивала.

НА ПЕРДИДО-БИЧ опустилась ночь.

Автоматически зажглись уличные фонари, но они не столько разгоняли мглу, сколько сгущали тени на испуганных лицах.

На площади собралось около ста детей. Почти у всех в руках были шоколадки и лимонад. Маленький магазинчик, торговавший в основном пивом и кукурузными чипсами, был разграблен дочиста. Сэм тоже подцепил себе арахисовый батончик «Пэйдэй» и банку «Доктора Пеппера». К тому времени, когда он добрался до полок, всё остальное, типа «Твиксов» и «Сникерсов», уже расхватали. Сэм оставил на прилавке два доллара, а едва отвернулся, деньги исчезли.

Прежде чем огонь был потушен, дом успел выгореть наполовину. Крыша обвалилась, как и часть пола второго этажа. Первый этаж более или менее сохранился, хотя стёкла витрин изнутри почернели от копоти. Дым до сих пор сочился тонкими зловонными струйками.

Однако хозяйственный магазин и детский сад они отстояли. Тело девочки так и лежало на тротуаре. Кто-то накрыл его одеялом, и Сэм был благодарен неизвестному доброму самаритянину.

Они с Квинном сидели на траве, глядя на неработающий фонтан. Квинн, обхватив колени, раскачивался туда-сюда.

Подошла Козочка-Бетти и, переминаясь с ноги на ногу, встала перед Сэмом. С ней был её младший брат.

– Сэм, как ты думаешь, у нас дома безопасно? Надо же нам куда-то пойти спать.

– Бетти, я знаю не больше твоего, – пожал он плечами.

Она кивнула, ещё немного потопталась и отошла.

Все скамейки были заняты. Кое-кто натянул между ними простыни, соорудив что-то вроде вислых палаток. Одни дети вернулись в свои опустевшие дома, другие же остались на площади: кому-то из них было уютнее в компании, кто-то просто желал быть в курсе событий.

Подошли двое незнакомых мальчишек, кажется, – пятиклассников.

– Сэм, ты не знаешь, что будет дальше?

– Не имею понятия, парни, – ответил он.

– А что нам теперь делать?

– Наверное, надо продержаться какое-то время. Ну, вы меня понимаете.

– В смысле, здесь продержаться?

– Здесь. Или в ваших домах. Почему бы вам не лечь спать в собственных постелях? Главное, чтобы вы были спокойны.

– А мы вовсе и не боимся.

– Да ну? – недоверчиво переспросил Сэм. – Везёт. А я, вот, боюсь так, что уже обмочился.

– Врёшь ты всё! – засмеялся один из мальчишек.

– Вру. Но страх – это нормально, парни. Здесь сейчас все испуганы, все до одного.

То же самое повторилась множество раз. Дети подходили к Сэму, задавали вопросы, на которые у него не было ответов. Он же хотел, чтобы его оставили в покое.

Орк с приятелями притащили из магазина садовые стулья и расселись посреди того, что совсем недавно было самым оживлённым перекрёстком Пердидо-Бич. Они устроились прямо под светофором, продолжающим переключаться с красного на жёлтый, потом на зелёный, и всё по новой.

Говард бранил кого-то из мелких «шестёрок». Тот принёс из магазина брикет для камина и попробовал разжечь костёр. Орковы прихлебатели набрали там деревянных топорищ и бейсбольных бит, а теперь безуспешно пытались их подпалить.

Кроме того, они прихватили металлические пруты и молотки, которые держали при себе.

Сэм не заговаривал о маленькой девочке, лежащей на тротуаре. Если бы он это сделал, ему пришлось бы что-то предпринять. Копать могилу, хоронить, читать Библию или хотя бы сказать несколько слов. Он даже не знал её имени. И, похоже, никто не знал.

Астрид появилась где-то через час, после того, как отправилась на поиски брата:

– Я нигде не могу его найти! Пити нигде нет, и никто его не видел.

– Глотни лимонада, – Сэм протянул ей банку. – Я за него заплатил. По крайней мере, попытался.

– Обычно я такое не пью.

– Ну, так сходи, поищи себе чего-нибудь «обычного», – вдруг вспылил Квинн.

На Астрид он даже не смотрел. Его взгляд беспорядочно метался. Квинн казался до странности голым без своих тёмных очков и шляпы. Состояние друга начинало беспокоить Сэма. Из них двоих чаще всего именно Сэм был донельзя серьёзен.

– Спасибо, Сэм, – Астрид взяла банку, пропустив грубость Квинна мимо ушей, сделала глоток, но садиться не стала. – Некоторые говорят, что это был какой-то военный эксперимент, пошедший наперекосяк. Или нападение террористов. Может, быть, – инопланетяне. А то и сам Господь. Куча гипотез и ни одного доказательного ответа.

– Ты, что, веришь в Бога? – требовательно вопросил Квинн, явно нарываясь на ссору.

– Да, – ответила Астрид. – Однако в бога, который заставляет людей исчезать ни с того, ни с сего, – нет, не верю. Бог есть любовь. То, что происходит у нас, на любовь совсем не похоже.