Фрэнки отчаянно попытался его не слушать, и стал что-то говорить в маленькую рацию, висевшую на плече его формы; наверно, давал знать, что здесь все в порядке. Мы с Джоном стояли на крыльце и смотрели на него. И вот тут-то мы и услышали шуршание у ног и увидели проклятого паука, прошмыгнувшего мимо. Он исчез в темноте, направляясь прямо к копу.

Я спрыгнул с крыльца и замахал руками:

– Подождите! Фрэнки! Офицер Бёрджесс! Подождите!

Коп остановился прямо перед полицейской машиной и повернулся ко мне. Я открыл было рот, но слова застряли в горле. Узел тонких черных лап появился на левом плече Фрэнки, рядом с его обнаженной шеей. А он ничего не почувствовал.

– Фрэнки! Фрэнки! – завопил Джон. – Парень, не двигайся. На тебе сидит!

Фрэнки опять схватился за рукоятку своего револьвера, беспокойно глядя на нас с Джоном, как если бы число сумасшедших рядом с ним только что увеличилось. Монстр полез по плечу Фрэнки и поставил лапы на щеку.

– Фрэнки! Сделай так! – заорал Джон и ударил рукой по собственной щеке, словно хотел согнать муху. – Серьезно! У тебя на лице что-то сидит!

Фрэнки, ничего не понимая, не последовал доброму совету. Вместо этого он сказал, чтобы мы к нему не приближались. Но все-таки я кинулся, вытянув руки, чтобы схватить маленького монстра. Правда, так и не добрался до него. Фрэнки что-то мне сделал, и я упал на колени, тщетно пытаясь вдохнуть. Какой-то рубящий удар по горлу, и, черт побери, он сработал.

Я посмотрел вверх и во второй раз попытался предупредить Фрэнки. И во второй раз не сумел. Паук прополз по груди копа, и затем, в мгновение ока, юркнул ему в рот.

Фрэнки отшатнулся назад и упал на землю, по дороге вниз как следует приложившись головой к двери своей машины. Потом схватился за рот руками, выдыхая, задыхаясь и дергаясь, как в конвульсиях. Я отполз назад, давя задницей листья. Джон, видя, что я отступил, шагнул вперед, говоря:

– Фрэнки! Фрэнки! Эй!

Фрэнки не ответил. Он держал руки перед собой, изогнув пальцы, как если бы получил удар электрического тока.

Джон повернулся ко мне и сказал:

– Давай отвезем его в больницу!

Я сидел на траве, замерзший, желая только одного – заползти внутрь, под крышу. Джон открыл обе задние двери полицейской машины и взял Фрэнки обеими руками под плечи.

– Дэйв! Помоги мне!

Я поднялся на ноги и схватил Фрэнки за лодыжки. Мы с трудом засунули его на заднее сиденье полицейской машины, и Джон выполз через противоположную дверь. Мы закрыли задние двери, Джон сел за руль. Я сел с ним рядом, пока Джон искал на консоли переключатель. Наконец он нашел его и повернул. Ночь пронзила сирена. Машина вылетела на улицу; красные и синие вспышки отражались в каждом окне, мимо которого мы проносились. Мы миновали перекресток. Я застегнул ремень безопасности и схватился руками за приборную панель.

– Эта штука пришла ко мне в дом, Джон. В мой дом!

– Знаю, знаю.

– Я проснулся, а она кусает меня. В моей кровати, Джон!

Мы завернули за угол и обогнули закрытый ресторан, на окне которого было написано белым кремом для обуви: «НА ПРОДАЖУ». Проехали мимо чернеющего остова компьютерного магазина, сгоревшего в прошлом году, стоянки для автоприцепов, агентства по продаже подержанных машин, книжного магазина для взрослых, открытого 24 часа в сутки, и мерзкого мотеля, в котором никогда не было свободных номеров, потому что куча бедных постояльцев жила здесь не выезжая.

– Он был в моем доме, Джон! Ты понимаешь, что я тебе говорю? Фрэнки не видел его. Паук сидел у него на лице, а он его не видел. И все это происходило у меня в доме.

Я почувствовал, как мое тело бросило на подлокотник двери. Шины завизжали. Джон повернул так, как будто преследовал кого-то. Бетонная парковка была уже в двух кварталах от нас, за ней смутно вырисовывались освещенные окна самой больницы. Я взглянул назад через стальную сетку, отделяющую нас от Фрэнки. Он лежал на заднем сиденье совершенно неподвижно, глаза закрыты. Однако грудь поднималась и опускалась, по крайней мере, он был еще жив.

– Почти приехали, парень. Держись, можешь? Я повернулся к Джону.

– Эта тварь заползла ему в рот! Ты это видел?

– Да.

– А смогут ли врачи помочь ему? Ты действительно думаешь, они что-то смогут сделать?

Мы завизжали тормозами, заехав на стоянку, вытащили Фрэнки и пошли туда, куда указывал знак «НЕОТЛОЖНАЯ ПОМОЩЬ». Остановились только в крытом подъезде, ведущем в отделение. Открыв заднюю дверь, втянули Фрэнки внутрь и неловко потащили его через ряд стеклянных дверей, автоматически открывавшихся перед нами. Не успели мы пройти и пяти футов, как появилась пара дежурных санитаров, засыпавших нас вопросами, на которые мы не могли ответить. Кто-то прикатил тележку для перевозки больных.

Джон начал объяснять, что коп испытал нечто вроде удара, и у него что-то в горле, надо проверить ему горло.

Краем глаза я увидел красно-синие вспышки – на стоянке появилась вторая полицейская машина. Наверно, они увидели, как мы с Джоном рвем задницы через город, и последовали за нами. Дежурные уже катили Фрэнки внутрь, третий парень, по-моему врач, проверял ему пульс. Я повернулся к Джону и хотел рассказать о второй полицейской машине, но он ее уже заметил. Мы пошли обратно к пешеходной дорожке.

– Ты думаешь, мы должны торчать здесь? – спросил он.

– Нет, не думаю. Меня и так освободили условно.

– Дэйв, они вроде как захотят узнать, что случилось, и сами придут к нам.

– Не. Не думаю, что тут будет какие-то трудности. Если захотят, пошлют нам благодарственную открытку, что мы притащили Фрэнки в больницу. Пошли.

Обратно мы двинули пешком, потому что не стоит возвращаться домой в украденной полицейской машине. Мы уже вышли со стоянки, как мимо нас с воем пролетела еще одна полицейская машина и остановилась рядом с машиной Фрэнки. Оттуда выскочили два полицейских и пошли в больницу. Мы молча пересекли лужайку и вышли на улицу. Светофор мигал желтым. Мы прошли мимо пустой черной парковки китайского ресторана, который называется «Буфет Панды», хотя, насколько мы знали, мясо панды в нем не подают. Дальше находилось одно из многочисленных брошенных заведений, собственность города: корпуса-близнецы старой туберкулезной лечебницы, закрытой еще в шестидесятые годы; их серые кирпичи поросли зеленоватым мхом.

Джон закурил сигарету и спросил:

– Дэйв, что ты думаешь об этой твари?

Я не ответил. Поймал себя на том, что внимательно проверяю каждую парковку, мимо которых мы проходим, вглядываюсь в тени, ищу движение. И бессознательно стремлюсь к пятну света под следующим фонарем. У магазина шин стоял десятифутовый талисман, сделанный из шин, глушители изображали руки, а хромированный диск – голову. Какой-то шутник нарисовал ему белой краской член соответствующего размера и в соответствующем месте.

– Эта тварь прыгнула ему в рот, – сказал Джон. – Как ты думаешь, что с ним будет?

– Откуда я знаю?

Мимо нас промелькнуло красно-синее пятно. Еще одна полицейская машина с зажженной мигалкой. И еще одна, через тридцать секунд.

– Черт побери, – сказал Джон. – Неужели эти ребята приехали только ради Фрэнки?

Мы нерешительно пошли дальше, меня тошнило. Еще две полицейские машины пролетели мимо. На одной было написано что-то другое, помоему, полиция штата.

– И они все хотят узнать, как он поживает? Джон?

– Не знаю, черт побери. Пошли домой, может быть, что-то увидим по телевизору.

Но он остановился и сказал:

– Нет, так мы узнаем только то, что захотят сказать репортеры. Лучше вернуться обратно и посмотреть своими глазами.

– Но мы только что были там…

Меня прервал далекий крик.

– Ты слышал? – спросил Джон.

– Нет.

Мимо промелькнула еще одна полицейская машина. Сколько же их в этом городе?

– Дэйв, пошли.

Джон развернулся и отправился обратно. Я остался на месте. Мне не хотелось возвращаться туда, но, не стыжусь признаться, мне еще больше не хотелось идти в темноте домой, одному. Я поднял руку, чтобы коснуться укушенного глаза, кровоточащей ссадины под пластырем. И моргнул от боли в плече, не сумев даже поднять руку. Рана на плече становилась все хуже с каждой минутой. Я уже хотел сказать Джону, чтобы он развлекался без меня, как…