Что можно восхититься мастерством,

Которое в таких сердцах читало,

Запечатлев живое в неживом.

И письмена взывают с пьедестала:

«Я Озимандия. Я царь царей.

Моей державе в мире места мало.

Все рушится. Нет ничего быстрей

Песков, которым словно не пристало

Вокруг развалин медлить в беге дней».

^[28]

Джойс поняла, что он этим хотел сказать: «Ничто — богатство, слава, сила — не является вечным. Все тленно». Верно. Ничто не дается тебе навсегда, поэтому не принимай свои нынешние блага как должное. Будущее все подвергает сомнению, по-своему интерпретирует прошлое, а порой и подсмеивается над ним. История. Ложная память. Дезинформация. Эти проблемы так же, как и его собственный кошмар, преследовали и серьезно волновали Савиджа.

Смысл, заключенный в стихотворении Шелли, вскоре стал для него вполне очевидным. Сразу после происшествия в «Горном Приюте» Кунио Сираи японские средства массовой информации в течение многих недель пичкали читателей, зрителей и слушателей репортажами и домыслами по поводу тамошних событий. Заинтригованная и запутавшаяся в этих проблемах публика требовала все больших и больших подробностей.

Особый интерес у японцев вызвал дневник Сираи, обнаруженный в его доме. Как он и говорил Савиджу с Акирой, он намеревался сочинить легенду, убежденный в том, что и через тысячу лет ее будут помнить. Разумеется, в дневнике он не стал описывать ложь, которая и составляла сущность его легенды. Всячески возвеличивая собственную персону, Сираи сравнивал себя со знаменитыми героями прошлого, не страшившимися отважно вмешиваться в ход истории и одерживать выдающиеся победы. Несомненно, Сираи намеревался опубликовать свой дневник либо перед самой смертью, либо сразу после нее, чтобы его приверженцы боготворили не только его личность, но и литературное наследие.

Любимым героем Сираи, с которым он чаще всего себя идентифицировал, был Осио Хэйхатиро^[29] — политический деятель девятнадцатого столетия. Возмущенный ужасающей нищетой низших слоев населения, Осио поднял восстание.

Он был настолько увлечен идеей восстания, что продал все свое имущество, чтобы закупить мечи и ружья для голодающих крестьян. В 1837 году его сподвижники громили и сжигали богатые поместья. Город Осака был охвачен пламенем. Власти вскоре подавили восстание, сторонники Осио были казнены, но перед этим подверглись жестоким пыткам. Сам Осио тоже был пленен и, чтобы избежать бесчестия, совершил сэппуку.

Поначалу стремление Сираи сравнивать себя именно с этим героем японской истории озадачивало, и он откровенно пишет об этом в своем дневнике. Восстание Осио закончилось поражением. Но, как считал Сираи, дело, за которое Осио отдал жизнь, имело весьма позитивные последствия.

А когда «черные корабли» коммодора Перри бросили в 1853 году якорь в бухте Иокогамы, появилось новое поколение протестующих против требования Америки открыть японские порты для иностранных торговых судов, чтобы со временем Япония превратилась в сателлита Запада. Вдохновленные идеями Осио, эти новоявленные мятежники выступали за чистоту японской культуры. Они провозглашали мистическую уникальность японской нации, божественное предназначение японцев, завещанное Богиней Солнца Аматэрасу. Воины, бродячие самураи клялись изгнать из страны всех иностранцев, а иногда даже убивали западных поселенцев. Сираи лживо заявлял в своем дневнике, что не приемлет кровопролитие, что желает создать мощное политическое движение, претворит в жизнь мечту последователей Осио — «изгонит из страны варваров» — и возвратит Японию японцам.

В подробном контексте Осио и впрямь выглядел героем, которому следовало подражать. Однако в дневнике содержалось немало высказываний, вызывавших иронию и тревогу, чего Сираи либо не понимал, либо не замечал, потому что в полном противоречии с вышеизложенным он вдруг заявлял, что видит свою задачу в разработке основ, организации и руководстве Силами Аматэрасу, при этом априори считал осуществление этой миссии успешной. Вместе с тем Сираи обходил молчанием тот факт, что последователи Осио совершенно игнорировали лозунг их покойного лидера — «Накормим бедных», — заменив его призывами «Вон варваров из Японии» и «Сохраним чистоту японской культуры», которые, в сущности, стали синонимами «Возвращения императора». Дело в том, что после установления в 1600 году режима Токугавского сёгуната со столицей в Токио, император остался в Киото, то есть на периферии столичной жизни. Новоявленные же мятежники, столь неподобающим образом исказившие замысел Осио и категорически отождествлявшие приверженность своей национальной сущности с былой святостью императорской власти, потребовали ее восстановления и возвращения императора из Киото в нынешнюю, сёгунскую, столицу и провозглашения его Символом величия Японии.

Поэтому в 1867-м последовала Реставрация Мэйдзи. После более чем двух с половиной столетнего правления Токугавский сёгунат пал, и расчетливые бюрократы решили извлечь из этого политическую и экономическую выгоду. Полностью изолировав императора от реальной жизни и, более того, контролируя все его действия, они завладели прибыльными делами, появившимися вместе с «черными кораблями» коммодора Перри. Через четыре года после прибытия «черных кораблей» Масаёси Хотта о будущем Японии писал:

«Я все-таки уверен в том, что основой нашей политики должно стать упрочение ее теперешнего положения, установление дружественных контактов с другими странами, нам необходимо торговать с ними и заимствовать все, в чем они преуспели, устраняя, таким образом, наши собственные недостатки. Укрепляя национальную мощь Японии и ее обороноспособность, мы постепенно подчиним иностранцев своему влиянию и в конце концов все страны мира изведают счастье подлинного благополучия, тогда наше господство над всем миром будет непререкаемым».

Сираи в своем стремлении переделать историю игнорировал главное. А вот Акира сумел прозреть истину и сказал Савиджу по пути в «Горный Приют»: «Мы можем извлекать уроки из истории, но повернуть ее вспять — невозможно».

Другими словами, думал Савидж, мы движемся вперед. Непрерывно. Мы можем использовать опыт прошлого, но настоящее — это мостик между прошлым и будущим, переходный период, когда формируются новые факторы, служащие гарантом того, что даже самое ближайшее будущее будет коренным образом отличаться от прошлого.

Мы не можем повернуть вспять, мысленно констатировал он, с грустью вспоминая счастливое отрочество и ту страшную ночь, когда застрелился отца. Но что можно сказать о честолюбивых мечтах и в особенности о любви? Неужели они бессмысленны и обречены на провал? И только потому, что настоящее является продолжением прошлого и запрограммировано им, но в какой-то момент порывает с ним, а будущее, по научному определению, представляет перемены, диктуемые непредвиденными обстоятельствами.

Ложная память. Дезинформация.

Месяцами я жил в прошлом, которого в действительности не существовало.

Я противостоял настоящему, которое лишь повторяло прошлое. С одной только разницей. Да… Савидж сглотнул… Акира мертв. (Боже правый, как же мне его недостает!) Но смерть его была не такой, какой она представала в моих кошмарах. Он был…

Обезглавлен. Да.

И голова его упала на пол, подкатилась ко мне и подмигнула.

(Как мне его недостает!)

Но прежде чем его тело рухнуло на пол, безжизненные руки вручили мне меч.

В моем прошлом все было не так.

Тогда, быть может, мы все-таки сумеем вернуться назад и что-то изменить в своем прошлом.

Но в данном, конкретном случае прошлое было ложью. Его не существовало. Все это было дурной шуткой, проделанной над нашей памятью.