Литмир - Электронная Библиотека
A
A

На Аглае были брюки, сильно зауженные книзу: белые в черную полоску, и белый пиджак с наплечниками. На шее повязан бантом шелковый шарф в крупный горох.

Она была как ожившая открытка из тридцатых.

Полина суматошно забилась в дверь машины, наспех сунув таксисту пару купюр.

– Без сдачи! – выкрикнула она и вывалилась на улицу, наконец-то совладав с замком.

– Аглая! Аглая!

Девушка из тридцатых шла далеко впереди, помахивая клатчем.

Полина припустила быстрее. Она бежала на подламывающихся каблучках – совершенно разучилась в них ходить по асфальту! – и отчаянно звала соперницу.

Ей так страшно было упустить Аглаю, так боязно остаться без разъяснений, что она даже не подумала, что можно было просто повторить визит вечером и застать ту дома.

Аглая остановилась возле белого «вольво» и обернулась. Безо всякого удивления она смотрела на отчаянно прыгающую по ухабам Полину и открыла перед ней дверцу, когда та добежала.

– Садитесь.

– Ой! – сказала Полина и упала на сиденье.

Аглая обошла машину и села на водительское место.

– Он вас преследует? – спросила она, заводя двигатель. – Не переживайте. Меня еще никто не догонял.

У нее был удивительно глубокий голос. Говорила она медленно и очень уверенно, хотя тон не повышала. Запах горьких духов успокаивал.

Полина отдышалась, поправила волосы, одернула платье.

– Вы одна или с ребенком? – спросила Аглая, мельком осмотрев ее.

– Одна. Детей у меня нет.

– Это и хорошо, и плохо, – ответила Аглая, выезжая на оживленную городскую дорогу. – Хорошо, потому что проще будет начать заново, а плохо – потому что у нас нет возможности поселить вас в Доме Подруги. Это правило, которое мы не можем нарушать. Укрытие может в любой момент понадобиться женщине с детьми – у них приоритет. А вас мы сможем устроить только в гостиницу, и то ненадолго. Пока не найдем выход.

– Я и так живу в гостинице, – ничего не понимая, сообщила Полина.

– Вы молодец, – мягко сказала Аглая, – немногие решаются.

– На что?

– На побег.

– А-а-а, – протянула Полина, подумала немного и представилась: – Вообще, я жена Глеба Захаржевского. – И она вскинула глаза на Аглаю, ожидая реакции.

– Что-то знакомое, – откликнулась Аглая задумчиво, – вы уже обращались к нам? Общались с психологами или юристами?

– Аглая, – с чувством сказала Полина, – меня второй день с кем-то путают. Вы меня тоже с кем-то путаете: я ни от кого не бегу, я никуда не заселяюсь! Я жена Глеба Захаржевского! Я нашла у него ваши контакты и решила… решила, что… что надо с вами познакомиться.

Аглая рассмеялась, показывая по-цыгански крупные и белые зубы. Она лукаво взглянула на Полину.

– Ах, вот оно что! А я думала, вам нужна помощь моего реабилитационного центра. – И она кивнула на стопочку визиток, скрепленных серебряным зажимом и лежащих под лобовым стеклом. – Когда занимаешься такой работой, каждая женщина, выбегающая с криками из подворотни, автоматически воспринимается клиенткой. Если бы вы начали ломиться ко мне посреди ночи, я бы тоже так решила. Мне говорят, что нужно позаботиться и о собственной безопасности, но я всегда отказывалась, потому что прецедентов не было. А вот теперь есть! Меня раздобыла ревнивая жена!

И она опять расхохоталась.

Полина не знала, что сказать. Ее щеки пылали. Она схватила визитку и прочитала: «Пылева Аглая. Независимый реабилитационный центр помощи женщинам, пережившим домашнее насилие».

– Понимаете теперь?

– Меня никто не бил, – сказала Полина.

– И отлично, – серьезно ответила Аглая. – давайте так: мы приедем в Центр и выпьем там кофе. Познакомимся и разберемся, откуда мне знакомо имя вашего мужа.

– Хорошо, – воодушевилась Полина. Ей стало намного легче дышать: спокойный и уверенный тон Аглаи словно уверял ее: «все хорошо, все очень хорошо, не о чем волноваться…».

– Не нервничайте, – словно прочитав ее мысли, сказала Аглая, – я точно не спала с вашим мужем. А вот и наш Центр. – И она повернула в небольшой дворик, густо заросший сиренью. В розово-лиловых зарослях прятались беленькие колонны небольшого крыльца. За ним виднелась светлая деревянная дверь с колокольчиком и табличкой.

Домик был двухэтажным и явно относился к старой, еще довоенной застройке. Такие домики обычно охранялись государством как объекты культурного наследия, и интерьер их почти не менялся.

Внутри Полина увидела узкий холл и в конце его винтовую лестницу. На подоконниках низеньких окошек стояли орхидеи: все до одной цветущие. У лестницы за столиком вязала длинный разноцветный шарф тощая девица в круглых очках, в оправе под бронзу.

– Аглая Александровна, – обрадовалась она и воткнула спицы в клубок. – У нас новости: хорошие и не очень. Хорошие: муниципалитет наконец-то взялся за рассмотрение нашей заявки на аренду старого общежития. Плохие – Ира Морозова в больнице.

Аглая жестом попросила Полину задержаться, и Полина присела за столик, разглядывая полоски будущего шарфа: оранжевую, оливковую, желтую, снова оранжевую…

– Ира вернулась по месту жительства… Девочки говорят, муж ее устроил шоу «это было в последний раз», она поверила, взяла сына и поехала домой. Дальше имеем, что имеем. Подробностей нет. Аня Савина повезла ее в травматологию, но Ира впервые фиксирует побои, то есть, все, что мы сможем сделать – это получить с ее мужа пять тысяч штрафа по закону о шлепках.

– А сын где?

– С отцом остался… Ира рвется ехать забирать.

Аглая поджала губы, подумала немного.

– Аня приедет – выписку из травматологии мне занеси, пожалуйста. Посмотрю, что можно сделать.

– Хорошо.

И девица снова взялась за свои клубки. Рядом с ними на столике стоял небольшой ноутбук и чашка с давно остывшим кофе, наряженная в вязаный свитерок с пуговицами.

Полина подумала, что это очень милая рукодельная мелочь, и ахнула, войдя вслед за Аглаей в комнату, где в вязаной одежде щеголяло буквально все! В вязаных юбках сидели горшки с цветами, вязаную шапочку с помпонами носили настенные часы, вязаные подушки покрывали стулья, кресла и диванчики, стаканчики с ручками красовались в вязаных шарфиках, вязаные коврики устилали полы, и вязаные же портьеры прикрывали клетку с попугаем.

Аглая бросила ключи от машины на стол и жестом фокусника сдернула эти занавеси. Попугай, бело-желтый, большой, тут же оживился и пополз по прутьям, цепляясь за них синеватым клювом.

– Кофеварка на тумбочке, – сказала Аглая, щедро насыпая попугаю зернышек из картонной коробки, – там и кружки, там и сахар. Печенье было, по-моему… или я съела уже? Не помню. Сделаешь кофе сама?

– Конечно, – сказала Полина и занялась кофе.

Она заметила, что Аглая перескочила на «ты», но это не царапнуло ее. Она понимала, что какие-то очень важные и грустные дела отвлекли Аглаю и ей не до церемоний. И еще – было в этом переходе что-то доверительно-дружеское, беззлобное.

Кофеварка загудела, и ей в ответ залился быстрым щелканьем попугай.

– Эти вязаные вещи удивительные, – сказала Полина, опускаясь на стул с чашкой кофе в руках.

– Это Сонечка, – рассеянно ответила Аглая, – Сонечка вяжет, остановиться не может… Нам нравится.

– Мне тоже.

Аглая взяла свою чашку, уселась за стол и включила ноутбук.

– Я сейчас посмотрю по базе, какие дела Центр мог иметь с твоим мужем, – сказала она. – У нас все ходы записаны.

Несколько минут Полина молчала в томительном ожидании, а Аглая, прищурившись, пила кофе и набирала что-то на клавиатуре.

– Вот, – сказала она. – Вот почему я его помню.

Сложив руки перед собой, она взялась объяснять, медленно и вдумчиво, постоянно что-то припоминая.

– Год назад мы участвовали в благотворительном форуме, рассказывали потенциальным спонсорам о наших целях и задачах. После форума Захаржевский написал мне письмо. Оно сохранилось: он пишет… ммм… вот – пишет, что ознакомился с нашей деятельностью, считает ее важной и актуальной, сожалеет, что проблема существует в развитом цивилизованном обществе… Он предложил встречу. Дважды я приглашала его к нам в Центр: приезжал, знакомился, общался. Однажды он пригласил меня встретиться лично. У меня записано: двенадцатого апреля, в шесть часов вечера, Вишневая улица, дом 17, Глеб З. Гугл-календари – так удобно, правда? Я в них влюблена. Итак, мы встретились, он рассказывал мне о том, что увидел пробелы в концепции работы Центра и предлагает серьезную финансовую помощь при условии, что будут внесены некоторые коррективы в эту концепцию. Я поинтересовалась, какие именно коррективы, и Глеб предложил мне взять на работу, по его словам, хорошего психотерапевта и психиатра, который якобы специалист по реабилитации женщин, пострадавших от всех видов насилия. Я внимательно ознакомилась с этой кандидатурой. Прочла статьи, отзывы, кое-что узнала об этом специалисте через знакомых и отказалась от предложения Глеба. Больше мы не виделись.

11
{"b":"642789","o":1}