— Нет! — Мой возглас, полный уверенности и холодности, разрезал тишину комнаты. Обстановка, в которой, накалялась с каждой секундой. Его лицо приобрело удивленный характер.

— Что ты сказала? — Его голос наполнился ядовитыми нотками, — Повтори-ка еще раз.

— Я сказала — нет. Я не твоя шлюха. Я вообще не твоя. И никогда твоей не стану.

Мой голос перешел на шёпот. Я замолчала. Вероятнее всего, сейчас Киоссе накинется на меня с кулаками и изобьет до потери пульса и изнасилует, но нет. Он продолжал лежать на кровати, сжигая меня леденящим кровь взглядом своих карих глаз. Опасность. Усмешка. Искорки всепоглощающего огня. Трудно сохранять под контролем свои эмоции и тело. Сердце больно билось о ребра. Просто держись. Ты справишься с ним. Внутренний голос подбадривал. Мне это было нужно. Жизненно необходимо. Этот псих почти подавил во мне желание оставаться человеком. Его слова больно ударили по щекам. Я не хочу больше удовлетворять его животные потребности. Я не хочу находится рядом с ним. Я не хочу иметь с ним что-то общее. Он мог воспользоваться моим телом, когда захотел. Ненависть к этому человеку была нескончаемой и сильной. Казалось, что каждая клетка моего тела презирает его. Да, так и было.

Я не хочу провести остаток жизни в рабынях Никиты Киоссе. Я мечтала о другом. Я мечтала о любимом человеке, о том, что первый мужчина будет желанным. Я мечтала о детях, о семье. Он разрушал мои мечты. Он разрушал мою жизнь.

— Хорошо подумала? — Он нарочно растягивал слова. Наверное, думал, что сейчас я расплачусь и забьюсь в угол, прося пощадить, но я понимала, что отступать поздно. Надо идти до конца, даже если там, в конце, меня ждет что-то ужасное.

— Я готова повторить еще раз, — сердце, словно бешеный зверь, пыталось вырваться из груди, как будто, это была западня, клетка, — нет.

Никита поднялся с постели. Я осталась стоять на месте. Он не тронет тебя. Он не тронет тебя. Верь в это. Эта мысль стучала в висках, пока парень приближался ко мне медленно. Хватило секунды, чтобы понять, что он уже стоит совсем близко, вплотную. Я уперлась руками в его накаченную грудь, пытаясь оттолкнуть от себя, но он не сдвинулся с места вообще, будто врос в пол. Послышалась усмешка. Во мне не было достаточной силы, чтобы хоть как бы повлиять на него. Мы оба это знали. Но я попыталась.

— Ты сама говоришь нет, но дрожишь от страха, — он говорил так тихо, что я едва могла разобрать слова, — я знаю, что ты чувствуешь. Меня нельзя обмануть. Ты боишься меня, как сумасшедшая, потому что знаешь, на что я способен, потому что ты знаешь, что я могу сделать с тобой, если ты не будешь слушаться меня.

— Отойди от меня! — Сквозь зубы прошипела я, пытаясь скрыть страх в голосе, обволакивающий тело.

Он не тронет меня. Он. Не. Тронет. Меня.

Я сделала шаг назад, но меня настигло разочарование — я уперлась в дверь. В его глазах блеснул победный огонек. Я в ловушке. Продолжая упираться руками в его грудь, я пыталась хоть немного отодвинуть его от себя. Бесполезно. Киоссе прижимался ко мне всем своим телом. Я чувствовала его острое возбуждение. Он провоцировал меня на то, чтобы признать его правоту. Сейчас мне, действительно, страшно, но я не должна сдаваться.

— Бежать некуда, милая! — Прошептал Никита мне на ухо, — Хочешь ты того или нет, но я трахну тебя. Я не собираюсь себя останавливать, и ты, вряд ли, сможешь меня остановить. Так что, советую сдаться. И тогда, может быть, я не сделаю тебе больно.

— Нет! — Я с яростью толкнула его от себя. — Не смей трогать меня, мерзавец. Знаешь, что я чувствую? Я чувствую, что ненавижу тебя. Я ненавижу тебя! Отпусти меня!

Никита резко толкнул меня. Я ударилась головой о закрытую дверь, прикрывая глаза. Его горячее дыхание, вперемешку с появляющейся злостью, я ощущала на своей щеке. Если до этого он сдерживался, чтобы не свернуть мне шею, то, что меня ждет теперь? Я открыла глаза и столкнулась с испепеляющим на мелкие кусочки взглядом. Готова поспорить, что он мечтал сжечь меня прямо сейчас, прямо здесь.

— Не заставляй меня быть грубым! — Прорычал Ник, — Я могу доставить тебе удовольствие или… Ты сама знаешь что. Выбирай сама.

— Я выбираю — никогда! Чтобы ты больше никогда не прикасался ко мне своими грязными руками. Что тебе не понятно из этого, а? Господи, ты настолько тупой, что не понимаешь, что я не хочу, чтобы ты трахал меня, когда тебе хочется? Тебе плевать на это, да? Даже если ты сейчас возьмешь меня силой, заставишь стонать под тобой и имитировать оргазм, я никогда не буду принадлежать тебе. Потому что ты не заслуживаешь ничего в этом мире. Ты даже не узнаешь, как это, когда тебя любят, а не ненавидят.

— Не лезь ко мне в душу! — Его ладонь сомкнулась на моем горле, — Ведь ты ни черта не знаешь.

— И, поверь мне, не хочу знать. Отпусти!

Никита отпустил меня, продолжая сжигать взглядом. Сделал несколько шагов назад, и я оказалась свободна.

— Пошла вон!

Возможно, я ударила точно в цель, потому что я хорошо запомнила его взгляд. Он был такой невыносимо измученный. Мне даже показалось, что в его глазах промелькнула боль или всего лишь показалось? Но я не могла не ликовать, потому что смогла дать ему отпор. Маленькая победа приносила огромную радость. Я должна бороться с ним.

На моё удивление, весь остаток дня Киоссе ходил молча, изредка кидая на меня холодные и безразличные взгляды. Я была спокойна, чувствуя, что сегодня мне удалось поставить его на место, но как же ошибалась, когда думала, что он не станет мне мстить.

Ночь была самой длинной и самой мучительной. Страшная тень скользнула в подвал, пока я спала. Сначала я услышала шаги, потом открыла глаза и тут же их закрыла, роняя гортанный звук. Первый удар пришелся под ребра. Второй — в живот, а третий — по лицу. Кажется, он успокоился, когда понял, что я снова унижена и разбита. К уже имеющимся ранам на моём сердце, добавились новые. Где взять силы, когда жизнь теряет смысл?

Никита Киоссе — мой палач. И моя судьба уже давно решена. Дьявол без чувств. Внутри него — пустота. Почему ему так нравится причинять мне боль? Ведь я же ничего плохого ему не сделала. Эта невыносимая пытка, она бесконечна, от неё не убежать.

Он исчез, растворился в воздухе, оставляя меня обездвижено лежать на полу. Ни сказал ни слова. Моё тело никогда не забудет Никиту Киоссе, а моя душа не сможет излечится от нанесенных им глубоких ран.

***

— Просыпайся! Вставай! — Этот голос я узнаю из тысячи других, наверное. Он грубый, властный, с легкой хрипотцой мурашками проходит по венам каждый раз, когда мне приходится слышать его.

— Нет! — У меня нет желания куда-то идти, тем более идти куда-то с ним.

— Ты так и не поняла? — Прорычал парень, — Вставай! — Он рывком поднял меня на ноги, я с ненавистью смотрела в ледяные глаза своего мучителя, мечтая только об одном — свернуть ему его красивую шею, слышать, как хрустят его позвонки под моими руками, ощущать, как они ломаются.

— Мне плевать! — Закричала я. — Я не буду тебе подчиняться! Давай ударь, ведь ты только и способен на это! Посмотри, что ты со мной сделал. Посмотри! — Я ткнула пальцем на синяки на руках, на ногах, на животе, на спине, на лице. Не было не единой живой точки, благодаря ему, — Нравится?

— Ты сама в этом виновата, — спокойно проговорил Никита, — я мог быть нежнее, если бы ты это заслужила.

Удар. Я вложила в него всю свою ярость и ненависть к этому человеку. Мне хотелось причинить ему боль. Он приложил ладонь к горящей щеке, не выражая эмоций, но мне почему-то казалось, что, при любом удобном случае, он приставит пистолет мне к виску. Но мне так хотелось ударить его. Ударить, не жалея сил. Так, чтобы ему хоть немного, но было больно Чтобы он понял, что я чувствую.

— Ты не имеешь права издеваться надо мной! — Прошипела я, — Я готова говорить тебе это, пока до тебя не дойдет! Я не принадлежу тебе! Я не твоя! Я не твоя собственность, не твоя игрушка, не твоя подстилка на ночь, не твоя зверушка.