Из-за дверного косяка высунулась морда далматинки-вожака – Макс узнал её по большому треугольному пятну, которое начиналось у неё за глазом и заходило на морду. Собака шире открыла дверь, толкнув её головой. За вожаком сгрудилась вся стая; далматины выгибали шеи, стараясь что-нибудь разглядеть из-за спин друг друга.

Виляя хвостом и одобрительно кивая, далматинка сказала:

– Вы справились!

– Конечно справились! – отозвался Крепыш. – Мы не обыкновенные собаки. – Задрав нос, он гордо прошествовал к далматинке. – Меня зовут Крепыш. Здоровый пёс – это Макс, а моя нетерпеливая подруга – Гизмо. – Нахмурив лоб, такс спросил: – Ну и в чём ваш фокус, мадам?

Далматинка воззрилась на Крепыша с весёлым изумлением и ответила:

– Тут никаких фокусников, сынок, только дружелюбные собаки-пожарные.

– Собаки-пожарные? – широко раскрыв глаза, спросила Гизмо. – Что это такое? Вы ведь не устраиваете пожары?

Далматинка засмеялась, вся стая вторила ей, по корабельному нутру эхом разнёсся их задорный лай.

– Нет, милочка! – ответила далматинка, продолжая посмеиваться. – Нас обучили гасить огонь. Мы помогаем людям!

Гизмо кинулась к далматинам и начала обнюхивать их:

– О, вы боретесь с огнём! Спасаете людей! Как здорово! – Остановившись, она окинула пытливым взглядом новых знакомых с головы до лап. – И сколько пожаров вы потушили?

Главная далматинка откашлялась, но не ответила прямо. Мимо неё протиснулся вперёд более молодой пёс с одним ухом совершенно белым, а другим – полностью чёрным.

– Мы ещё ни одного не потушили, – признался он. – Нас растили всех вместе на ферме и собирались вот-вот отправить к пожарным! – Глаза далматина погрустнели. – Но тут все люди исчезли.

– Ш-ш-ш, Космо, – сказала главная далматинка. – Не стоит портить всем настроение, у нас ведь гости. – Она нежно куснула его за бок, и пёс ушёл назад, ко всей стае.

Обратив внимание на Макса, далматинка кивнула:

– Меня зовут Зефир. Вы все трое, наверное, ужасно проголодались. Пойдёмте наверх, и там мы дадим вам чего-нибудь поесть. Остальные ребята представятся по пути.

– Вы очень добры, – сказал Макс и строго взглянул на Крепыша. – Мы вам благодарны.

Виляя хвостом, Зефир ответила:

– Это пустяки. Пошли!

Развернувшись, далматинка повела их на главную палубу корабля. Справа от маленькой каморки, из которой они вышли, стоял большой металлический бак, доверху заваленный мешками с мусором. Над ним находился люк. Макс предположил, что, вероятно, люди сбрасывали сюда отходы во время плавания, а потом опорожняли этот контейнер.

Освещение было тусклое – высоко на стальных опорах висело несколько красных лампочек, забранных металлическими сетками. Лампочки заливали трюм корабля зловещим алым светом. Между решётками пола высились гигантские трубы. И ещё тут были металлические приборные панели, должно быть, люди использовали их для управления кораблём.

Десятки лап цокали по мосткам, а Зефир, петляя по лабиринту между труб и разных механизмов, шагала впереди. Пол везде шёл немного в гору, и казалось, будто они всё время поднимаются по склону пологого холма.

Молодой пёс, который разговаривал с Гизмо, Космо, повернул голову назад, радостно дыша, и попытался завести беседу с Крепышом. Правда, без большого успеха.

– Я никогда ещё не встречал таких маленьких собак, как ты! – сказал Космо. – Что ты умеешь делать? Ты тоже борешься с огнём?

Таксик закатил глаза:

– Скажешь тоже. Я один раз оказался в горящем доме, и, знаешь, это было так себе событие.

Такс попытался удрать вперёд и нагнать Макса, но любопытный далматин встрял между ними.

– Ну да, я думаю, тушить пожары – это не для всех, – согласился Космо и, помахивая хвостом, спросил: – Может, ты любишь летающие тарелки? Вот это весело! Мне нравится подпрыгивать и хватать их зубами. – Пёс широко раскрыл пасть и щёлкнул челюстями, изображая, что ловит летающий диск.

– Нет. – Крепыш фыркнул. – Я не любитель фрисби. Они слишком велики для моего рта.

– А как насчёт белок? Ловил когда-нибудь белку? Я люблю гоняться за бе…

– Ха! – оборвал его Крепыш. – Я не ловлю белок. Они размером почти с меня. Только сумасбродки вроде Гизмо охотятся на белок.

– Спасибо! – отозвалась Гиз, которая бежала с другого бока от Макса.

– Нет, я не люблю гоняться за едой, – продолжил Крепыш. – Предпочитаю корм из пакета.

– О, я тоже! – Космо замельтешил острым хвостом. – Я люблю шарики. Это самая лучшая еда!

– Да? – сразу заинтересовался Крепыш. Он уставился снизу вверх на болтливого далматина. – Я тоже. У вас, гм, у вас тут, случайно, нет их, а?

– Увы, нет, – вздохнул Космо. – Но вам понравится наш ужин. Сегодня у нас печенье!

Впервые за много дней уши Крепыша приподнялись. Язык высунулся наружу, и с него закапала слюна.

– Печенье? – протявкал таксик. – Ох, как давно я не ел собачьего печенья. Я предпочитаю то, которое в форме косточек, – у него бывают разные вкусы, иногда мясной, иногда куриный, но более мягкое, в форме мячиков мне тоже нравится. Однажды мне попалось печенье в форме косточек, которые внутри были заполнены вкусными хрустящими кусочками. Вот был приятный сюрприз! Ну, то есть я, конечно, любитель шариков, но печенье!.. Это редкое лакомство.

Космо перестал вилять хвостом, опустил его и зажал между лап. Потом смущённо проговорил:

– Ну, вообще-то, это песочное печенье. Какое люди едят. Мы нашли его в большом холодильнике и вытащили, чтобы оттаяло, так что теперь оно, наверное, уже согрелось… Может, немного отсырело, но ты же понимаешь…

– Ох, – вздохнул Крепыш.

Макс опустил голову и толкнул таксика под зад.

– Веди себя прилично, – сказал он. – Нам повезёт, если мы получим хоть какую-нибудь еду.

– Да, да, поверь мне, я благодарен! Но настоящее печенье… – Такс покачал головой. – Ты исполняешь какой-нибудь трюк и получаешь вкусняшку. Как я скучаю по тренировкам с моими людьми…

Собаки замолчали. Зефир привела всю компанию к основанию металлического трапа, который вёл наверх, к закрытой двери. Но едва она поставила лапу на ступень, как дверь вдруг открылась и с грохотом ударилась о стену.

В дверной проём ударил яркий белый свет, он рассеял мутное свечение красных лампочек.

Все далматины замерли и притихли, а в просвете двери возник силуэт огромного пса.

– Я Босс, – прогремел он. – Я главный на этом корабле, и никому не позволено заходить на борт без моего разрешения!

Прочистив горло, Макс высоко поднял голову и протиснулся между далматинами, чтобы встать рядом с Зефир у подножия трапа.

– Прошу прощения. – Он вежливо наклонил голову. – Я думал, что главная тут Зефир. Она пригласила нас на корабль. Мы не предполагали, что из-за этого возникнут какие-нибудь проблемы.

Пёс с рычанием шагнул вперёд. Чем-то он даже напоминал Макса: морда широкая, уши висячие. Но в груди и плечах Босс был шире. И шерсть у него отличалась от Максовой: рыже-коричневая и чёрная с крупными белыми подпалинами на морде, животе и могучей груди.

Пёс обнажил острые зубы, прищурил льдисто-голубые глаза и пролаял:

– Ты сомневаешься в моей власти здесь, на борту корабля, мальчишка?

Макс мотнул головой:

– Нет! Я вожак своих друзей, но я не…

– Ты вожак? – гавкнул пёс. – Много собак уже побывало здесь, они пытались захватить власть, но я не допускаю этого, нет, дорогой мой. – Сделав угрожающий шаг вперёд, местный босс посмотрел прямо в глаза Максу. – Если ты что-то затеял, я вызываю тебя на бой!

– Я так и знал! – гавкнул Крепыш. – Коварные далматины! Это ловушка!

– Я не далматин и никогда им не был, – прорычал стоявший наверху пёс.

Босс, видимо, его имя, а не только статус, решил Макс и вышел на решётчатую площадку возле трапа. Тяжёлая дверь с грохотом закрылась, и местного вожака залило неземным красным светом машинного отделения.