Я снова показал рукой на ряд белоснежных раковин: – Вон оттуда и будем пить…
И как бы подтверждая мои слова, в умывальник зашёл рядовой Анпилов и, приложив руку к головному убору, спросил: – Разрешите напиться, товарищ прапорщик.
Я кивнул головой и обстоятельный по характеру солдат, под нашими любопытными взглядами, неторопливо открыл кран с водой. Пропустив воду и убедившись, что она холодная, Боря Анпилов наклонился к латунному крану, обхватил глубоко его губами и стал с утробным глыканьем шумно пить воду, заставив меня коротко хохотнуть, а Пауля удивлённо улыбнуться.
– Не… герр официр, у нас не принято пить воду из-под крана. Пусть солдаты пьют лимонад.
– Ладно, с этим разберусь. Господин Пауль, я сейчас поставлю задачу солдатам, чтобы они въезжали в комнаты, а мы пройдём на место работы и вы там поставите остальные задачи.
Через сорок минут, оглядев весь производственный комплекс, я полностью владел всей информацией. Очень облегчало понимание и то, что директор кооператива неплохо говорил на русском языке. Обговорив первоначально первые вопросы, договорились, что через час встречаемся на ужине в столовой и там, если возникнут ещё вопросы и пожелания – то обсудим и их.
В этом году, в 1980 ом, в Союзе произошёл большой неурожай картофеля и СССР сразу же закупил один миллион тонн картофеля в ГДР. Заплатили им золотом, как нам рассказывали, и немцы пообещали в быстром темпе перекинуть означенный объём в Союз. Но, когда они приступили к практическому исполнению, оказалось что это им не под силу. Вернее, они этот миллион перекинут, но уже тогда, когда он уже совсем не будет нужен. Вот немцы и обратились за помощью в Группу Советских войск в Германии, где в течение нескольких дней был разработан план и пути его выполнения.
Несколько десятков групп советских военнослужащих, численностью тридцать-сорок человек, расселяются по немецким сельскохозяйственным кооперативам, где затаривают днём картофель в мешки. Вечером за готовым грузом приезжает колонна немецких грузовиков с командой погрузки, грузятся и везут картофель на ж\д станцию, где он, картофель, перегружается в товарняки, которые гонят в морской порт. А оттуда морским транспортом «русский хлеб № 2» доставляют в Союз. Примерно такая схема, рассчитанная на три месяца работы. Одной из групп и был мой взвод в двадцать человек.
Обустроились мы хорошо, даже можно было сказать – прекрасно. А обильный и вкусный ужин предполагал жизнь в довольстве и сытости. Солдатам накрывали столы в общем зале, а мне в банкетном, небольшом и приятном помещении. На столе, помимо еды на двоих, красовалась бутылка качественной немецкой водки «Золотое зерно» на 0.7 литра.
Только сел за стол, как в зал зашёл Пауль, который и был вторым. На правах хозяина он открыл водку и разлил её по миниатюрным рюмочкам, среди русских называемые – «дупелёчками», всего по 25 грамм.
– Прозит… – мы чокнулись и выпили водку. Пауль слегка поморщился, а я весело ухмыльнулся про себя. Мы, русские, в том числе и я, посещая гаштетты, заказывали сразу по сто грамм водки и пиво. Тут же залпом выпивали, запивали пивом и требовали повторить. А немцы, вот с этими «дупелёчками» сидели часами, играя в карты, выпивая при этом всего пару рюмашек и бокал пива. Поэтому то мне и было смешно. Но зная уже хорошо немцев, прекрасно представлял – если я сейчас не выпью эти 0.7 литра, завтра на столе будет стоять 0.5 литра. Не справлюсь, послезавтра 0.25 литра и так далее.
Закусив, я вновь выслушал председателя кооператива и его соображения. Главное, чего он боялся – это не выполнение плана. Он всё твердил и заострял моё внимание на плане в 60 тонн в день…
Слава богу, его вызвали из-за стола на несколько минут, а за это время я щедро отлил грамм двести в тут же стоявшую кадку с пальмой и сам ещё в себя влил сто грамм водки. Вернувшись, Пауль удивлённо поднял брови, видя в бутылке чуть больше половины, а молодой русский прапорщик был лишь слегка захмелевший.
Выпили ещё и через пять минут Пауль опять вышел, а я ещё грамм 150 плесканул в несчастную пальму и 100 грамм в себя. Так что вечер и совместный ужин закончился хорошо. И мне только и оставалось проверить бойцов, лежащих в комнатах и с удовольствием переключавших каналы ГДРовского и бундес телевидения.
Первый день работы принёс разочарование. План мы не выполнили. И я поимел ряд неприятных упрёков от Циммермана. Я и сам был удивлён нашим провалом. Всё было просто и весь процесс механизирован. По полю идёт картофелекопалка и весь урожай ссыпает в кузов автомобиля или прицеп трактора. Те в свою очередь приезжают уже к комплексу, где и мы работаем на конечном результате. Сваливают собранный урожай в бункер, откуда тот механическим способом поступает на вибрирующие решётки, где с картошки отбивается налипшая земля, а потом на сортировку, тут картошка разделяется по размерам и рассыпается на несколько транспортёрных лент, которые проходят через следующий цех. Вот здесь уже сидят двадцать немок и вручную отбирают бракованные клубни и посторонний мусор, и уже очищенный картофель попадает в бункера развесочных машин. Три штуки, высотой в три метра, каждые тридцать секунд высыпающие в подставленный мешок, который стоит на специальной тележке с резиновыми колёсами, ровно 50 килограмм. Нам остаётся только специальным приспособлением, одним движением затянуть проволокой горловину мешка. После чего отвезти на тележке мешок в огромное складское помещении, где его нужно поставить стоймя на пол. В визуальном виде, ежедневный план в 60 тонн – это слой мешков с картошкой по всей поверхности пола склада. А мы сумели накрыть только половину пола. Мне было неудобно, слушать упрёки председателя кооператива и оставалось лишь пообещать, что завтра мы обязательно выполним план.
Единственным положительным моментом была только водка, которую мне выставили на стол в обед. Но я уже был готов к этому щекотливому моменту. Циммерман выпил со мной первую рюмку и ушёл, а я тут же перелил водку в никелированную фляжку, оставив себе сто грамм. И когда Пауль в конце обеда зашёл, он только покрутил головой: водка была выпита вся, но русский прапорщик был в работоспособном состоянии.
Вечером построил взвод и предложил следующую альтернативу: – …Выполняем план, хотя бы и в 2 часа дня – на этом работу заканчиваем. Можете спать, можете телевизор смотреть, я вас теребить не буду.
Воодушевлённые такой перспективой, бойцы на следующий день сделали план в 16 часов и я, исполняя своё слово, отпустил их в общагу. Циммерман был удовлетворён. Часа два солдаты полежали в кроватях и за час до ужина расползлись по деревне. Бойцов своих я знал досконально – кто и на что каждый способен, поэтому каких-либо эксцессов с их стороны не ожидал. Ну… полазят по деревне, ну… может быть, чуть-чуть и выпьют… втихушку. Не более…
Но мне всё равно не нравилась эта праздность. Опыт подсказывал – через некоторое время такого безделья, в голову даже самого хорошего бойца придут фривольные мысли и он начнёт искать приключения, а у солдата в данном случае должна быть только одна мысль. Вернее две – что пожрать и как поспать. Насчёт пожрать, немцы обеспечили отсутствие данной мысли. А значит – поспать…
Вечером собрал уже комсомольское собрание. Помимо того, что я был командиром взвода в батарее, ещё был выбран и секретарём комсомольской организации.
И произнёс зажигательную речь, главный смысл которой сводился к следующему: – Парни, от своих слов насчёт плана и отдыха в случаи выполнения я не отказываюсь. Но представьте, через три дня вы изучите эту деревню до последнего камушка и до последней щепки, а также знать всех молодых и сисястых девок. Выспитесь. А потом, что будете делать? Поэтому предлагаю следующее. А давайте удивим немцев тем, как умеют работать русские и как нужно работать… Покажем им «кузькину мать»…, – и так далее и тому подобное, а в ответ был единый азартный рёв.
– Покажеммммм…… Даёшь Днепро ГЭСссссс…
На следующий день мы сделали полтора плана и, довольный процессом, председатель кооператива укатил в командировку, вернувшись через трое суток, под конец рабочего дня.
