С Праздником и до новых встреч!
========== Глава 9 ==========
Мне понравилось слушать едва различимое гудение двигателей. Раньше оно казалось скучным и монотонным, но это оттого, что я не прислушивался. В этот раз было иначе.
Мне так не хотелось сидеть в безжизненной тишине, что я жадно ловил все звуки, только бы чувствовать себя не таким одиноким. Я слушал, слушал и вдруг уловил особенную мелодию, в которой мягкое гудение временами нарушал то ли шепот, то ли шелест. Если закрыть глаза и отрешиться от реальности, можно представить, что это далекие звезды говорят на тайном наречии.
И все же фантазии были не в силах меня спасти. Я был один. Совсем один. И уже с ума сходил от своего одиночества. Почти все, кто был мне дорог, либо мертвы, либо страдают.
Я закрывал глаза, и перед мысленным взором мелькали до боли знакомые лица — будто кинопленку прокручиваешь. Амора, Сэм, Кайса, Сьюзен, Ингрид, Майкл, Кора, Элвис… Загляни в душу, и они все там, такие живые, настоящие, аж до дрожи. Даже и не верится, что могли умереть. И тем не менее это так. Их нет. Нет по моей вине. А сколько по моей милости погибло людей, чьих имен я никогда и не узнаю, даже подумать страшно… Немудрено, что меня вся галактика ненавидит.
Я очень устал от злобы, страхов и угрызений совести. Устал от постоянной борьбы. Будто копошишься в огромной яме, где кроме тебя барахтается куча людей — грязных, потных, отвратительно пахнущих. Порой бывает, ты видишь свет, льющийся в яму откуда-то сверху. Нет, крохотный лучик света!
Ты рвешься к нему, отчаянно цепляясь руками за малейшие выступы, а люди, твои же собратья по несчастью, озлобленно тянут тебя обратно, даже не понимая, что их потуги бессмысленны — тебе все равно не выбраться.
А скоро зловонную яму засыплют землей, и полоумные оборванцы больше никогда не увидят света. Так может, оно и к лучшему? Может, лучше смириться и позволить произойти неизбежному? Может, действительно стоит похоронить всю грязь, что скапливалась веками, чтобы на месте ямы выросло красивое дерево, что будет тянуться к свету каждым листочком? Ведь почти все люди, что находились в яме, этого света не замечали — он им был даром не нужен. Вдруг наша цивилизация безнадежна?
Какой-то части меня и вправду хотелось махнуть рукой, но я продолжал из последних сил карабкаться вверх. Что мною движет? Почему мне так важно спастись и спасти своих недалеких собратьев? Я не знал, но остановиться не мог.
Такие вот странные образы преследовали мое больное сознание, принося с собой удушающую безысходность. Хотелось вновь провалиться в грезы, где я — всемогущий демон, во власти которого целый мир. Мир, очищенный от зависти, корысти, насилия и прочего зла, что испокон века тянется за людьми, словно хвост за кометой. Там я свободен. И от общества, и от себя — от своих тревог, сомнений, терзаний. Сознание преображается, и все предстает в новом свете: не таким пугающим и серьезным, как в жизни. И то, чему я здесь придаю значение, то, ради чего готов отдать жизнь, в грезах видится дурацким и нелепым.
«А что, если…» — Эта мысль поразила меня настолько, что я распахнул глаза и вздрогнул. Что, если после апокалипсиса я действительно стану демоном и поселюсь в освобожденном от людей мире? Вот бы здорово…
Нет, это безумно страшно! Стать демоном, утратив человеческое начало, потерять все, что было так дорого… Хотя, я уже и так почти все потерял. И все равно страшно. Есть в этом что-то неправильное. И как же люди?
Я окончательно запутался в мыслях и ощущениях, и не понимал, чего хочу.
Как же хотелось сказать кому-нибудь, что я ничего не соображаю, что я запутался, как в паутине, что я не могу так больше. Хотелось попросить помощи и получить её.
Но просить было некого. Раньше была мама, готовая защитить от всего, а теперь я один. И ее уже никто не заменит. Отныне не существует людей, которым я могу рассказать о чувствах. Потому что они никого не волнуют. Мои союзники хотят остановить апокалипсис, и только. Только Рэю, может быть, не плевать, но он это умело скрывает.
И все же хотелось сказать, пусть даже ему, как страшно мне сейчас лететь в неизвестность. Ведь та фраза, что я небрежно обронил напоследок — пустой звук, чтобы немного приободриться.
На самом деле я ужасно боялся, что меня вычислят и поймают. Хорошо, если просто посадят. А если я опять сорвусь, и кошмар повторится? И рядом уже не будет товарища, у которого можно почерпнуть сил. Все-таки жаль, что Рэй не полетел со мной. Но ведь я сам велел ему остаться, потому что так хотел артефакт.
Но почему Пересмешнику важно, чтобы я отправился в одиночку? Почему ему вообще важно, чтобы я полетел туда? Что это значит?
Эти вопросы мучили меня долго, но я понимал, что ответы найду только после посадки.
***
Еще на подлете стало понятно, что волей судьбы меня занесло в глухую провинцию, каких я немало повидал на своем веку. В сердце что-то кольнуло: «На похожей планете жили Сэм и Кайса со своим малышом». Но я тут же выбросил эти мысли из головы.
Войдя в атмосферу планеты, я включил щит невидимости, чтобы не привлекать внимания зевак.
После посадки салон я покинул не сразу. Минуты две я просто сидел и пытался решить, что опаснее: воспользоваться силами Пересмешника, чтобы создать иллюзию, или выйти на улицу с обычной, магической, которую без труда распознают копы и тем более сотрудники ГалаБеза.
В конце концов я остановился на втором варианте: очень уж не хотелось, чтоб аномалия вновь вышла из-под контроля. Да и вообще, зона опасная, учитывая, что неподалеку открылся портал. А что касается копов и оперативников — еще не факт, что они здесь окажутся. Зато нестабильность пространства реальна.
Подумав так, я сделал себя невидимым и, глубоко вздохнув, вышел на улицу.
Очутился я в небольшом, но уютном дворике пятиэтажного дома. В песочнице, под присмотром уставших мам, возилась шумная детвора; голуби, тихо воркуя, выискивали что-то среди примятой травы; бабушка сидела на лавочке и читала бумажную книгу. Из подъезда выбежал мальчик с собакой на поводке, а молодая женщина (даже сложно понять, сестра или мама), выглянула в окно и крикнула ему что-то про куртку. Из подъезда напротив степенно вышел гражданин в очках и темном костюме. Вышагивал он с таким видом, будто собрался вершить судьбу мира. Я усмехнулся: на деле он в лучшем случае директор гастронома.
Вроде все было так тихо, мирно, спокойно, но напряжение словно витало в воздухе, постепенно его отравляя.
Мне чудилось, что взгляды людей скользят по мне, словно лучи далекого маяка. Чудилось, будто меня видят, и вот сейчас, в эту секунду кто-нибудь громко крикнет: «Это преступник! Держите его!»
И начнется веселье.
Я живо представил эту картину. Мамы сгребают в охапку изумленных детей и гурьбою несутся за мной с криками: «От правосудия не сбежишь», мальчик спускает собаку, которая стрелою летит ко мне, заливаясь лаем, бабушка вызывает полицию, а важный гражданин в очках сломя голову бежит на перехват. Деваться некуда. Кольцо преследователей сжимается, и с каждой секундой я все отчетливей вижу их торжествующие лица. Равнодушных к происходящему нет. Ведь все они — активные граждане.
— Мама! Мам, что там такое? — уже в реальности, а не в своей голове услышал я тоненький невнятный голосок.
Девочка в полосатом сарафане во весь рост встала в песочнице и крохотным пальчиком показывала куда-то вверх. И почему я, оказавшись на отсталой планете, напрочь позабыл о возможной угрозе с неба?
Прямо на меня летел небольшой, а потому очень легкий и маневренный флаэр с золотистой полоской, на которой черными буквами значилось: «Галактическая Безопасность». Сомнений не оставалось — прилетели за мной. И меня видят. А вот я увидел противника слишком поздно.
Краем сознания понимая, что на удачный побег нет шансов, я, забыв про иллюзию, со всех ног помчался вперед. Пробежал через песочницу, растоптав куличики и даже сломав совочек, и, не обращая внимания на возгласы мам и слезы детей, поспешил к арке, надеясь через нее покинуть этот злосчастный двор.
