В этот момент рояль ступенчато заиграл, и она взмахнула чёрными кружевами пышного платья. Руки не стал с ней церемониться, а дерзко переместился с ней на другой край балкона, чтобы не сбить во время танца горшки с цветами или, того хуже, стол. Вдруг она вновь ощутила до точности ровный вальс Руки; такой она когда-то познала на благотворительном вечере, что устраивал Сакамаки Того, но на этот раз вместе с военной точностью была какая-то вызывающая нота.

Стоило виолончели запеть, как Муками повёл их в такт быстрого фокстрота, так, что Юи едва успевала ноги переставлять. Её маленькие каблучки отбивали ритм о каменные полы балкона, а сама она не могла найти своё место.

«Это не тот Руки, которого я люблю…» — смотрела она на безмолвного юношу с поджатыми губами и холодными серыми глазами, не решаясь что-то говорить. В такие моменты Муками запрещал ей говорить, а здесь было видно, что он не желает иметь с ней разговор.

Его правая рука серьёзно сдавливала её талию, а в левой он едва касался её ладони, всё это вводило в замешательство, а когда виолончель из затишья вновь сделала взлёт следом за аккомпанирующим ей роялем, то Комори всё поняла — она быстро закружилась вместе с Муками и вскоре прогнулась на его руке. В эту секунду, когда её волосы обнажили её шею и линию декольте, Руки хорошо разглядел каждый оставленный след Кино, будто желал увидеть плоды её вранья и собственной никчёмности. Но легче ему не стало…

Юи только успела разглядеть перевёрнутые фигуры вампиров, которые сидели за столом, как перед глазами всё закружилось, и она вернулась в прежнюю позицию.

— А он неплохо танцует, — присмотрелся Кино, — хотя, я думал, мы увидим что-то вроде лебединого вальса, такие как он пылинки с девушек сдувают, а он не щадит её, — загорелись его глаза от такого. Принц ожидал чего угодно, но не ожидал увидеть голую страсть, ведь именно так танцевал Руки. Даже сейчас он показывал Юи, насколько безумна его любовь к ней и желание обладать, а она заметила лишь холодность и свой стыд.

— Некоторые девушки не понимают по-другому, поэтому с ними приходится иногда быть грубыми, — вполне спокойно отреагировал Карла, ведь Муками выполнял его приказ и провоцировал Юи лучше, чем мог кто-либо другой.

— Вот, значит, как… — Кино впитал в себя информацию не лучше губки и продолжил смотреть.

Музыка должна была подходить к концу, но Комори уже не могла перемещать ноги, она запуталась во всех па и тактах, и следовать за Руки не получалось; голова так сильно закружилась после этого опасного наклона, что она уже сейчас была готова лишиться чувств, лишь бы только у него на руках.

— Не халтурь! — услышала она строгую речь Муками и тут же подняла на него свои большие глаза.

«Я бы и рада… но не могу…» — зажмурилась Комори и отдалась в его власть. Сейчас она расслабилась и была готова к провалу, но вампир крепко прижал её к своему телу и приподнял за талию. Ноги Юи перестали волочиться по полу — они заболтались над ним.

Юноша чувствовал, что музыка подходит к концу, и закружил девушку в такт с мелодией виолончели. Красный подол вновь заиграл шёлком и выглядывающим из-под него чёрным кружевом, а Юи почувствовала, что её ослабшую руку перемещают к шее, приказывая держаться. Она подчинилась и не напрасно, только она схватилась за шею Руки, как тот вновь прогнул её тело и под затихающий перелив рояля вернул в исходное положение.

Музыка стихла, а Юи глотала воздух комками, будто век не дышала, а сейчас не может насытиться, в отличие от Руки — он остался таким же холодным.

— Браво! Браво! — восторженно захлопал Кино и даже поднялся со своего места. — А я-то подумал, что танец будет таким же скучным, — протянул он руку Юи и заставил вновь сесть за стол.

В это время подали ужин, и сейчас эгоистичный принц желал одного — хвалебных песен.

— А теперь посмотрим, как ты умеешь произносить тосты! — схватился Кино за бокал с красным вином и уставился на Руки в ожидании.

Слуга, который ублажал господ, закончил разливать вино, и словно тень испарился, а Муками с присущей ему непоколебимостью гордо поднялся и, окинув взглядом окружающих, поднял бокал.

— Да здравствует король! — коротко и точно произнёс он, чем завоевал любовь Кино. Если перед началом ужина он его терпеть не мог, то после такого представления он готов был заменить Мерца и наслаждаться мучениями этих влюблённых всю жизнь, но его советник был рядом с ним уже очень давно, и заменить его он бы не посмел.

— За моего регента! — спокойно отреагировал Карла, и юноша разомлел, его прельстили так, что у него голова шла кругом.

— Вот именно! За меня! — отшутился тот и пригубил вина.

Юи была вынуждена сделать то же самое, но на самом деле смотрела только на Руки.

Муками продолжал возвышаться над остальными, и самое страшное было в том, что он смотрел на неё; смотрел сквозь тонкие стенки бокала, когда отпивал вина, смотрел, когда присаживался вновь за стол и продолжал делать это так, будто винит во всём её.

— Кажется, ваши речи и вино сморили меня, — заявил Кино. — Мы покинем вас, — сообщил он своим гостям и, поднявшись, подозвал Юи.

Комори в последний раз посмотрела на Руки большими глазами, в которых читалась мольба о помощи и, спрятав свой страх, схватилась за кончики пальцев своего будущего мужа и короля.

— Мерц, ты за главного! — только услышали гости, и королевская чета скрылась с их глаз, родственников и обманувшихся в своих надеждах мужчин.

***

— Куда ты меня тащишь? — кричала Юи в панике. Кино нетерпеливо покинул малый зал для банкетов и вместе с девушкой отправился к себе.

— В нашу комнату! — ответил он и затолкнул Комори туда быстрее, чем она успела это осознать. — А твой бывший муж умеет с тобой обращаться! — задышал он как-то прерывисто и, посмеявшись, подхватил блондинку чуть выше колен и повалился с ней на кровать. — Теперь я знаю, что с тобой делать! — смело заявил избалованный принц и придавил несчастную к кровати.

— Кино, что на тебя нашло? — первым делом замерла Юи. — Ты же обещал не причинять боли, если я буду послушной… — сжала зубы Комори, когда парень не послушал её, а стал довольно целовать её шею.

— А я и не собираюсь делать тебе больно, — оскалился тот и развязал пышный бант, что вечно болтался у него на шее. — Наоборот, тебе должно стать очень приятно… — блаженно выдохнул он из себя слова рядом с ушком Юи. — И ты впервые назвала меня по имени… Мне нравится это, продолжай. Или можешь называть меня «мой король», то и другое будет очень кстати. Не знаю, что так возбудило меня, вино или этот танец, но твоё лицо и тело во время этого безумного вальса заставили меня хотеть тебя, а, возможно, я даже чуть-чуть ревную; со мной ты не ведёшь себя столь дерзко, а зря! Так мы бы уже давно перешагнули через эту глупую ступень ухаживаний и знакомства друг с другом.

— Ты пьян… — сказала в ужасе девушка, видя, как горят щёки Кино, и дыхание его обрывается, колыша широкую грудь.

— Я уже сказал, что, вполне возможно, но на твоё несчастье, дело тут не в вине, похоже, я опьянён тобой… — оставил он шею блондинки в покое и пустился с поцелуями вдоль её тела. — Не бойся, я вознагражу тебя за хорошее поведение, — улыбнулся Кино, сидя у неё в ногах и, приподняв тяжёлый подол красного платья, стал страстно усыпать поцелуями её колени и ноги.

— Остановись… — зажмурилась Юи, пуская слезу. Она закусила губу, понимая, что вампир целует с каждым разом выше и выше, а вскоре она уже его не остановит и не изменит случившегося.

«Я должна поговорить с Руки… »— сжала она смятую постель и дёрнула белокурой головой. Сбоку на тумбе стоял тот самый графин из прозрачного стекла, из него Кино любил поливать её, щедро, добротно, как неухоженный цветок, а сейчас этот сосуд стал ключом к её освобождению.

Комори потянулась к медной ручке и, подцепив её пальцами, со всей силы ударила вампира по голове.

У Кино в глазах от такого зарябило; мало ему было красного подола с чёрным ажурным подьюбником, в котором он запутался, так ещё и тонкие стёкла сквозь звон в ушах и разламывающуюся от боли голову посыпались с его тёмных волос.