— Ты успокаиваешь меня, а ведь это я должен делать… — он поднялся с колен и обнял Юи так, как обнимают кого-то не просто любимого, а родного. — Мне надо извиняться перед тобой всю свою жизнь… Сколько всего я наговорил, наломал, а ты прощаешь…

— В прощении святость и праведность, почему я должна отвергать это, когда оно мне близко?.. — она бы не потеряла свою веру, невзирая на то, кто она есть.

— Ты всегда была такой… — Руки гладил её лицо и смотрел жадно и сладко, сколько бы он ни услаждал свой взор её милыми нежными чертами, сколько бы ни тыкал ей о её глупости, слабости, недальновидности, а всё равно побеждала она — любовь, слепая вера в возможное счастье и тихую жизнь, неужели настал такой день?..

— Спустя время, ты же смог это принять, а большего мне и не надо. Руки, ты будешь вечно со мной? — наивно спросила она, поднимая на него свои алые глаза. На краткий миг в них появился тот самый детский огонёк. Подавленная горем королева ушла с их одинокой сцены, и Юи, настоящая Юи, постепенно к нему возвращалась.

— Вечно это такой долгий срок… — посмеялся он, долго качая головой. — Давай договоримся хотя бы на следующий век, а там, если судьба позволит, то мы проведём рядом друг с другом ещё и ещё одну сотню лет.

Конец