Северный путь сквозь вековые леса застилал глаза и, почувствовав непривычную слабость, Карла остановился осмотреться и перевести дух. Незнакомые места раскинулись вдоль склонов гор и холодный воздух океана трепал белокурые волосы, отсвечивающие в тихом свете растущей луны.

«Куда понесло этого глупца?» — возмущался про себя Тсукинами, тяжело втягивая воздух в свою грудную клетку, и снова слова Карлхайнца звучали в голове. — Чёртов засранец! — выкрикнул вампир и ударил кулаком в ствол векового кедра. — Подожди у меня, я уверен, это ты приложил руку, — разозлился основатель, всё ещё испытывая мелкую дрожь, как крики вдалеке напрягли его и так натянутые нервы. «Да что там ещё?» — нервно подумал он, выпрямляясь своей высокой фигурой, как увидел волчьи следы, конца которым было невозможно найти. Пока Карла отходил от очередного приступа гнева и слабости, Шин призвал сородичей и напал на небольшую деревушку.

Реки крови и разодранные в клочья тела застилали влажную землю, скатываясь алыми слезами по зелёной траве. Яркие краски зелени и красных пятен резали глаза. Видя, как горят деревянные дома, и дым поднимается над неприкосновенными землями, Карла стоял и не верил глазам. Крики простых людей стучали барабанами, пронзая слух вампира.

Отправившись вслед за Шином, он никак не ожидал, что тот решит пересечь территорию клана демонов, ведь их отец с трудом добился мира с Бараем — лордом существ населяющих Хоккайдо.

Желая мести и ужаса для этой земли, обезумевший Шин бросился в атаку на мирные деревни и вырезал всех и вся в группе со своими пешками, без права на голос или отступление стирал с лица этой земли ненавистных ему грязнокровок и даже людей.

Напасть на жителей Хоккайдо было проще всего, да и реакции от их неуравновешенного лорда, известного своей жестокостью и тщеславностью можно было незамедлительно ждать. Веря в силы отца, он не жалел ни себя, ни своих слуг, двигаясь только вперёд, пока стражи не обрушились на него широкую волной, сметая с пути его марионеток волчат и захватив юношу в плен, бросили в сырые темницы замка Мацумаэ.

Сырость и холод подземелья, непривычные для молодого принца, любящего чистоту и комфорт, резали даже глаза. Мысли метались, желая разорвать глотку лорда демонов, изредка оттеняясь долей сожаления, ведь сейчас его голова могла оказаться на плахе. И может, дух основателя было не сломить этими пытками, но терпеть такую адскую боль рыжеволосый не собирался, и безуспешно пытался снести крепкую деревянную решетку, но он только разбивал в кровь королевский лоб.

— Можешь не стараться. Сколько не ломись, эти решётки даже не сдвинутся с места, — послышался знакомый женский голос, и полный надежды Шин поднял свои бегающие золотые глаза. Адреналин подскочил до небывалых небес, та, которую так долго искали, стояла за решётками и, как и всегда, свысока смотрела на него.

— Ты… Я нашёл тебя! — радостно выкрикнул он, бросаясь на решётку вынуждая Мене отойти в сторону. — Почему? Почему ты ушла? Тебя выкрали? Тебя не обижали? — забеспокоился юноша, не видя границ своего счастья.

— Меня никто не похищал. Я здесь по собственной воле, — безразлично произнесла она, поджимая небольшой округлый живот, проглядывающий через ткани шёлкового наряда. — А ушла, потому что устала от постоянного безумия, творящегося в вашем доме, а на Хоккайдо тихо и спокойно. Я могу жить так, как мне угодно, а не твоему обезумевшему отцу. Вот пришёл ты, и мирная жизнь покатилась с обрыва, рассыпаясь о камни. Разве я тебя такому учила? — отчитала его Мене, говоря о бесполезных жертвах, этой, уже долгое время мирной, префектуры.

— Не верю… Ты не могла бросить нас ради такой жизни! — выкрикнул Шин, нервно дёргая решётки, желая выбраться наружу.

— Я же сказала, не трать силы зря. На этих темницах стоит барьер, твои силы бесполезны, — сказала она, прикрывая свои на удивление спокойные глаза. — И если ты не понял, я вполне счастлива здесь, — добавила рыжеволосая, поглаживая свой округлый живот, стараясь обратить внимание племянника на своё вполне устоявшееся положение.

— Ты беременна… — осознавая всю горечь реальности, с трудом выговорил юноша, дрожа своими золотыми глазами, видя на лице любимой женщины нежную улыбку при взгляде на своё положение. — Выпусти меня, и мы поговорим, как положено. Я заберу тебя отсюда и спрячу от нашей семьи, — попросил Шин, не желая сдаваться и потерять её навечно.

— Ты, должно быть, шутишь? — ехидно заметила Мене, разбивая сердце юноши одним лишь безразличным взглядом на его смелые слова. — Я никуда с тобой не поеду и тем более не помогу сбежать. Ты наделал дел, много страшных дел… Теперь, как настоящему мужчине, тебе придётся отвечать за свои действия, — на полном серьёзе сказала она, напоминая юноше, что такое честь и вина, те уроки, которые она преподавала им из года в год. Но избалованные принцы уловили лишь небольшую суть этих занятий, всё ещё поддаваясь чувству гордости обладания истинной силой и чистой кровью.

Только сердце Шина начало обливаться кровью, как появились стражи в доспехах из толстой коричневой кожи, защищая свои грудные клетки от стрел и мечей и, вытащив парня из темницы, поволокли в приёмный зал, где его уже ожидал сам владыка этих земель — свободный, но в тоже время ответственный перед королём за земли отведённые ему.

Безразличие настигло всегда весёлого рыжеволосого юношу, сейчас шёл ли он на пытки или на смерть — всё было едино, ведь женщина которую он тайно любил всю свою жизнь, отвергла его. Шин не злился на Мене, в глубине души он уже осознал, что подался гневу и теперь придётся понести наказание, но надежда не переставала тлеть.

И вот уже две цапли склонили свои головы на потемневших холстах, но их ли, ни в чём неповинная спина должна сгибаться, моля о прощении. Шелест сёдзи и перед глазами предстали богатые залы замка. Но не тихие ветви сакуры, играющие на ветру, сразу бросились в глаза, а яркие фигуры мужчин, схлестнувшиеся на поле боя в своей алеющей красками броне, воинственный настрой и беспощадность хозяина дома тут же прошлась мурашками по мокрой спине.

— Ну что, поговорила? — пробасил рослый мужчина с красными, как сама кровь глазами и яркими, как ветви сирени волосами. — Я говорил тебе, что это щенок Гайсбаха, а ты не верила, — возмущался Барай, глядя на Мене, вошедшую следом за Шином. — И второй уже здесь, — гаркнул он, небрежно кивая в сторону Карлы, появившегося из-за алых колонн, расположившихся в большом зале для приёма важных гостей. Он ещё не видел тёти и был в полном недоумении, что всё это время она скрывалась именно здесь, да ещё носила ребёнка этого монстра. Сомнений в отце дитя у него не возникло, хоть пока все молчали, но Барай не пошёл бы на поводу у обычной женщины, не будь он заинтересован в ней, а здесь он позволил ей переговорить с племянником, хотя она могла вполне организовать его побег. Единственное было секретом, так это почему самая красивая девушка при дворе выбрала такого с виду невзрачного мужчину, более того отличного от их чистых кровей. Одни только толстые пальцы с длинными жёлтыми ногтями вызывали у Тсукинами рвотный рефлекс. Тяжёлая походка и презирающий взгляд пробуждали яростные чувства в крови, но ради спасения брата нужно было терпеть.

— Посмотри на себя, на кого ты стал похож — обладатель истинной крови, — прискорбно обратился Барай к Шину, склонившемуся в коленях на хладном полу. Солдаты лорда охраняли все входы и выходы, удерживая повинную голову в сантиметре от деревянных полов. — И в чём же провинились мои люди в твоих бесстыжих глазах? — с лёгкой иронией спросил лорд, приподнимая его за рыжие волосы, цепляясь пальцами в играющие при свете дня локоны. Солнце до слёз резало прекрасные золотые глаза, и эта маленькая пытка доставляла монстру истинное наслаждение. Барай не любил основателей, но ради полюбившейся ему женщины сохранял умеренность в своих поступках, хотя и страстно желал раскроить череп этого юноши посмевший осквернить его земли.

— Это была ошибка. Я готов искупить вину, — ответил Шин, не желая склоняться в душе.