— Смотри-ка, а ты ошибся, Нару, — поддел его Монах. — Это здание младше на семьсот с лишним лет.

— Я только предположил, — сухо выдал тот в ответ. — А что за строение в лесу? Май сказала, что нашла там инби?

— Так Май была в той стороне? — удивился Наоки.

— Да, я потерялась где-то в холмах и нашла те развалины не сразу, — рассказала она.

— Ты ушла так далеко! — вскрикнул тот. — Поэтому мы тебя не нашли… Никто из служащих рёкана дальше тех развалин не ходит. В том месте заканчиваются наши владения. Дом, где ещё сохранились инби — это дом нашей семьи. Точнее, раньше он принадлежал одному помещику, но ещё до войны 1894 мой предок женился на его дочери, и эти земли отошли нам. После войны там случился пожар, и мы не стали восстанавливать эту собственность. Слишком накладно…

— А я смотрю, ты зажиточный помещик, — почесал свою голову Хосё от такой неожиданности.

— Есть такое, — рассмеялся Наоки. — Все тяготы реформ, войн и столкновений обошли нас стороной. Источники Хаконе пользовались успехом, начиная с VIII века, поэтому у нас всегда были деньги на поддержание порядка. А тут ещё несколько удачных браков и реформ… В 1873 году ввели поземельный налог. Крестьяне были вынуждены отдавать 50% своего урожая, поэтому заложенные ими земли отходили постепенно таким помещикам, как мы. И вот на сегодня у нас куча неиспользуемой земли и эта гостиница. Мы всего в десяти километрах от древней дороги Токайдо, сейчас это национальное шоссе №1, вы же заметили грунтовую дорогу. Мы специально её не асфальтируем. Так сохраняется дух старины, да и ненужных путников куда меньше, — сказал он, намекая на этикет, всё же в рёканах жёсткая бронь.

— Значит, вы утверждаете, что приобрели это здание лишь в XIX веке? — сделался Нару строже, Май бы сказала, что строже уже некуда, но Сибуя нашёл лазейку для своего разрушающего любую ложь тона.

— Да, я достаточно хорошо знаю историю моей семьи, — ответил Нао миролюбиво, словно и не заметил обвинительного тона Сибуи.

— В таком случае, объясните это, — сказал Сибуя и развернул ко всем свой ноутбук. Там были фотографии, которые сегодня сделал Лин. На фотографиях изображались комнаты, а именно таблички, которые сопровождали каждую из них. — Все двенадцать комнат имеют такую табличку. С виду это обычный указать, но такой указатель является амулетом. Мы обнаружили, что каждый из них соответствует одному из годов двенадцатеричного цикла, — рассказал Казуя о находке. — Кроме этого, перед входом в дом есть одна необычная статуя и табличка из персикового дерева…

— Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, — начал оправдываться Нао. — Но статуя эта стоит уже больше двухсот лет, любой заметит, что она уже разрушается, я бы даже назвал её куском камня…

— Этот кусок камня скрывает очень интересную надпись — «Ши гань дан». Специально для незнающих даоских учений я поясню, — сказал Казуя невозмутимо. — Надпись переводится, как «Камень осмелившийся противостоять». И специально для Май я поясняю, да, это то же самое, что инби — отражающая стена. На место расположения таких защитных барьеров мог указать лишь геомант.

Как же он про меня-то забудет… — посмотрела Май исподлобья.

— Геомант — это маг, который может с помощью специальных ритуалов и заклинаний установить гармоничную связь с землёй, — шепнул ей вдруг Джон.

Хоть кто-то разумный, — посмотрела она на священника даже слишком благодарно.

— Если кто-то думает, что это весело, то очень ошибается, — повысил Нару голос, и Май сразу поняла, что это реакция на её улыбку.

Ну извини, не все такие железобетонные… — промолчала она, поняв, что пафосная речь Сибуи ещё не закончена.

— На табличке у входа иероглифы «лин» и «шэнь». Даоские маги наносили эти иероглифы с тем, чтобы усилить эффективность амулета, — вновь выдал Сибуя.

Сказал бы, что они ещё значат, — состроила Май рожицу, так как совсем не понимала того, к чему клонит Нару.

— Амулет наделялся магической силой «лин», исходившей от человека, обладавшего духовной силой «шэнь», — посмотрел Сибуя в её сторону и дерзко сказал.

Он теперь ещё и мысли читать умеет?! — у Май пошла голова кругом.

— Поэтому, я ещё раз спрашиваю, не напутали ли вы с датой строения? Глупо предполагать, что эти амулеты сохранились с момента заложения того или этого здания. Многие из них нужно менять ежегодно, а некоторые и каждый сезон.

— Нару, я думаю, что тебя здесь никто не понимает, — попыталась сгладить всё Май, но Сибуя был непреклонен. Он сверлил взглядом бедного Нао так, что у того начали уши гореть.

— Май, Нару клонит к тому, что буддизм был государственной религией вплоть до 1868 года, после прихода к власти императора государственной религией стал синтоизм. Интересующее нас здание возвели в XIX веке. Дао уже должно было войти в историю, — объяснил ей Хосё. — Думаю, по этой же причине он предположил, что здание возвели до реформ Кёхб. Мне тоже непонятно откуда здесь взялись даоские амулеты, и подозрительнее всего то, что каждый амулет направлен на определённого духа, поэтому его размещают в том месте, где этот дух себя проявляет. Получается, твоя семья знала о духах, которые сейчас в том доме?

— Нет же, — изумился Нао. — Я ничего не знал о духах, да и не думаю, что Мари знает. Если бы я знал об этом, то давно бы пригласил тебя, и уж тем более не стал бы подвергать опасности людей.

— А ведь Норико говорила, что не будет доплачивать за Дзасики-боко, — вспомнила Май слова ученицы, с которой столкнулась впервые в том строении. — С чего должна быть такая доплата? — стала нападать и она, не замечая этого за собой.

— Многие отели зарабатывают на домовых духах, — сказала Аяко. — Считается, что если в твоей комнате побывал Дзасики-боко, то богатство и удача будут сопутствовать тебе.

— Это омерзительное отношение, — прикрыла Масако лицо длинным рукавом своего кимоно, и Нао ощутил себя в зале суда, где жестокие присяжные, включая судью, выносят ему смертный приговор. На одного священника была надежда.

— Но ведь все эти амулеты имеют своей целью защиту, — заступился Джон, будто знал, что от него ждут этого христианского милосердия. — Насколько я знаю японцев, то могу сказать, что это люди очень суеверные, а такие места, как гостиницы всегда полны разных амулетов. Это скорее мера предосторожности, которая обеспечивает людям безопасность, если они невольно потревожат или оскорбят духов дома.

— Хоть кто-то мне верит, — расплылся Нао, как лужица от жалости к себе и благодарности к Джону. — Я уверен в дате реконструкции, хотя и знаю о том доме не так уж и много. Как я говорил и ранее, это место находится под управлением женщин, так как живут там целый месяц одни девушки. Я проверял документы на право собственности. Все купчие от лица императора. Когда здание стало ничейным, то оно отошло императору, но после войны в казне денег не хватало, и такие дома продавали. А насколько вы знаете, императорская власть вернулась только в 1868 году, до этого правили сегуны. Поэтому с датой ошибки быть не может.

— Амулеты, символизирующие дао, считаются самыми мощными разрушителями сё*, — поуспокоился Сибуя, переходя на свой холодный и ровный тон. — Я должен знать всё, чтобы обезопасить людей, которые будут заниматься непосредственным контактом с духами. Ваши духи спокойно реагируют на защитные заклинания, но Май сказала, что напавший на неё призрак обозлился, когда услышал звуки боевой магии. Всё это наводит меня на мысль, что дело Хэруми Мори и Май Таниямы никак не связано с тем, что сейчас находится в вашем доме.

— Это значит, что вы не будете его очищать? — перебил его Наоки, из-за чего Сибуя сжал губы и недовольно прикрыл глаза.

— Вы недослушали, — сделал он тому замечание. — Если с датой всё верно и ваша история правдива, то там, скорее всего, застряли те, кто пострадал во время войны. Их тела не упокоили должным образом и они остались. Мы проведём изгнание этой же ночью. Такие духи не должны сопротивляться сильно. Им самим хочется обрести покой, но поскольку они не знают, как это сделать, то испытывают страх, а в присутствии чужих могут почувствовать дискомфорт, бывает, что по этой причине они обороняются. Вы восстановили здание по его былому образу, вот ввиду этого они чувствуют себя как дома.