— Вам, вероятно, любопытно, что случилось, — пастор Куинси без труда догадался о мыслях Таниямы. — В этом секрета нет. По деревне ходили разные слухи. Барри работал в пабе мистера Хортона и раз в две недели его отправляли в Молдон, пополнять запасы в пабе. Я не скажу о том, о чём говорили окружающие, не раскрою тайну исповеди, но скажу, чем закончилось эта история. Его жена Роуз сошла с ума из-за ревности и утопила девятилетнего сына Дарена, когда он купался. Затем, не выдержав ужаса содеянного, она вскрыла себе вены и умерла от потери крови. Когда Барри вернулся с работы, то нашёл жену мёртвой в луже крови на кухне, я сам наблюдал эту ужасную картину. Наутро кровь загустела и напоминала пролитое варенье, и Роуз, несчастная Роуз сидела бледная, почти синяя, прислонившись к плите, где полностью остыл нетронутый никем ужин. О мальчике я и говорить не буду, в вашем возрасте это не к добру.

— Пастор Куинси, к сожалению, наша работа иногда сталкивает нас с жизнью и смертью. Я понимаю, отчего вы хотите меня защитить… — Май с пониманием приняла его слова. — Мистер Гейт просил нас держаться от Барри подальше…

— Миссис Дэвис, можете мне поверить, Барри не опаснее любого пенсионера, — заверил Гладвин Куинси. — Когда это несчастье случилось в нашей деревне, то я долго изучал вопросы транса и одержимости. Мистер Дэвис не удостоил меня разговора на эту тему, мы ограничились несколькими вопросами.

На Нару это очень похоже! Если ему нет дела до чужих бед, если он не видит в ситуации ничего паранормального, то и время тратить не будет, — сдерживая природную запальчивость, Май прямо сейчас хотела найти этого высокомерного Нарцисса, чтобы заставить его извиниться и внести в дело ясность.

— Ну, думаю, я бы могла вас выслушать, — решив оказать пастору всяческое содействие, Май вооружилась улыбкой и бесстрашной инициативой. — Я тоже являюсь сотрудницей лаборатории психических исследований и даже имею некоторые способности, правда, боюсь, что проку от них без Нару не будет.

— А Нару ваш помощник? — пастор Куинси потерял последовательность в иерархии.

— Боже мой, нет! — Танияма рассмеялась и замахала рукой.

Чтобы Нару ходил у меня в помощниках… Это как всё должно в этом мире перевернуться?! — она со слезами на глазах вспоминала знакомство с помощником Лином и высокомерным боссом Сибуей Казуей.

— Не обращайте на меня внимания. Покажите, над чем вы работали, — она прониклась этим делом, не заметив наступления вечера, в итоге взяв на дом пару плёнок, которые Гладвин Куинси записал на диктофон, покуда не вышло сделать из Май чтеца библейских строф.

X

Смеркалось. Когда Май покинула стены прихода, то спускаться с оледенелого холма пришлось в полуприсядку.

Разносящаяся по округе синева сумерек, запах морозца и красота последних снегов, была нарушена выстрелом, напоминающим из-за эха краткий взрыв.

Неужели снова они?! — Танияма, спрятав пакет с плёнками под длинную коричневую куртку, помчалась туда, где слышались людские голоса.

— Всё, всё! Идите зевать в другое место! — на месте, где дома тянулись длинной дугой, стекая с крутой горы, она увидела толпу из восьми-десяти человек, которые пережили мрачный рубеж*. Кричащим же на морозе был не кто иной, как Норвуд Гейт. Он размахивал руками и велел всем расходиться по домам.

— Барышня из Ассоциации! — закричал он, увидев с высоты ступеней Май. — Доброго вечера! — он наглядно и наигранно поклонился, выдыхая клубья пара, как облачка смрадного сигаретного дыма.

Как же меня бесит этот Гейт! Дайте мне сил не сорваться! И чем там этот Нару занимается?! — прибавив шага и грозно размахивая руками, она прошла мимо, словно видит этого человека впервые в этой и прошлой жизни.

— Мистер Хортон, расскажите нам о месяце, когда у вас гостила внучка, — за длинным, продолговатым столом, вырезанном наподоби барной стойки, сидел Нару и Такигава, собирая последние данные о факте совпадения летних каникул и появления в деревне полтергейста.

Паб мистера Ллойда Хортона выглядел, как и любое приличное заведение подобного типа: обшитое деревянной вагонкой и выкрашенное в красноватые оттенки помещение, навесные шкафчики за спиной бармена с седыми бакенбардами и длинные столы, лакированные не по одному разу; кто никогда не пил кружечку пенного, почти чёрного пива, предназначенного для простого работящего народа, тот никогда не поймёт того течения времени, которое скоротечно проскальзывает сквозь давку и жару паба, где за длинным столом беседа не знает пауз и промедлений.

— Сади милая девочка, которая не сделала ничего плохого! Чего вам от неё надо? — свирепый голос пожилого мужчины, чем-то напоминающий сварливый лай бульдога, осадил двоих иностранцев вдобавок доставив Монаху хлопот из-за плохо выговариваемой буквы р.

— Мистер Хортон, мы не имеем цели с вами спорить, — Такигава в отличие от Оливера, затисканного пожилыми женщинами, у которых они гостили последние три часа, был настроен миролюбиво. — И кстати говоря, миссис Аддерли передала вам чудесные кексы! — он пододвинул к темноволосому, с частой проседью бармену корзиночку с закутанными в зелёное клетчатое полотенце кексами и заулыбался, как обычно улыбаются при сопутствующим заиканием.

Мистер Ллойд Хортон, хрипя и теряя терпение, сцепил пухлые руки у груди, придав своему телу по-боксёрски внушительный вид.

— С черникой… — с плачевным осадком пискнул Монах. — Вы попробуйте…

Только бы до рукоприкладства не дошло! — молился про себя Такигава, подозревая, что этот бульдозер выкинул из своего заведения ни одну пьяную рожу.

— Мистер Хортон, звуки, меня интересует, тревожили вас этим летом подозрительные звуки? Те, что вы не слышали никогда ранее, — Нару не обратил внимания на впустую потраченную взятку, придав вопросу важность.

Разглядев все выпуклости поднятой темы, хозяин паба смягчился.

— Да, Сади жаловалась на шорохи под её кроватью, говорила, что по ночам кто-то царапает пол. Я не верил и не поддерживал её прихоти, говорил, что это скребут мыши. Мы даже оставляли мышеловки под её кроватью, а когда Сади вернулась в город, к родителям, я обнаружил следы маленьких когтей на полу. Я говорил с пастором Куинси, но он заверил, что Сади хорошая девочка и всё же проблемой стали мыши.

— Ваша внучка ходила в воскресную школу пастора Куинси? — Нару задавал вопросы, а Такигава старался записывать, но это проклятая буква р…

— Да, как и все, — сказал он.

— Вы звонили детям, подобные случаи повторялись дома? — спросил он, зная, что этот вопрос будет последним.

— Нет, ничего подобного не повторялось. Сади звонила на Рождество и была очень довольная. Она сказала, что шорохи перестали тревожить её. После этого я уверился в этом и успокоился, — надувшееся и малость покрасневшее лицо мистера Хортона расслабилось, приняло свой привычный желтоватый старческий оттенок, и с минуту помолчавши, Нару принялся за прощальные фразы.

— Мистер Хортон, завтра я пришлю к вам священника. Он посмотрит на комнату девочки и ваш дом. Нас в вашу деревню направила Ассоциация, мы занимаемся расследованием электромагнитных колебаний. Шумы и скрипы беспокоили не вас одного, поэтому завтра, позвольте этому человеку сделать свою работу.

— Хорошо… — руки бармена тяжело опустились.

Восемь часов вечера. База.

После тихого ужина в компании пожилой женщины: монах, священник, учёный и мико принялись обсуждать результаты опрошенных жителей.

— Теория подтвердилась, — собрав всех, за исключением Май в гостиной, Оливер занял кресло и, закинув ногу на ногу, принялся подводить итоги. — Мы столкнулись с типичным проявлением возрастного спонтанного психокинеза, далее RSPK. В семьях, где проводился опрос, проживали дети и подростки в возрасте от двенадцати до двадцати лет. Таким образом, мы опросили шесть семей здесь, включая миссис Аддерли, и три случая RSPK выявила Май.