− И всего-то? − искренне удивилась женщина. − Подождите!
Вскоре она вернулась.
− Вот! − она дала ему конверт. − На нужды колонии! А это − лично вам. Только не отказывайтесь! Вы же хороший человек!
Во втором конверте было пятьсот долларов. Десять бумажек с мордатым бородатым президентом. Почти годовой оклад! За один разговор…
Серега не отказался. И спрашивать, откуда у гражданки Козулич, кассирши кинотеатра "Рассвет", такие деньги, не стал.
Через месяц заключенный Козулич вышел на свободу. А потом и ещё кое-кто. Серега, несмотря на молодость, был всё-таки очень сообразительным человеком.
Только, пожалуй, чересчур доверчивым. В милиции таким места не было никогда. А уж тем более в "Железке"…
Кто проболтался − Серега так и не узнал. Но в один прекрасный день дядя вызвал его к себе.
"Доигрался! Пиши, − сказал он, − по собственному. Я сам подписи соберу. И свали куда-нибудь потихоньку сегодня же. По прописке чтоб тебя не было! И матери. Через месяц мне позвонишь с автомата"…
На счастье, их с матерью пустили к себе бабушка с дедушкой, родители отца. Даже обрадовались…
А дело было очень серьезное! И не миновать бы Сереге крупных неприятностей, если бы не август девяносто первого. Не до того стало милиции, чтобы ловить мелких взяточников. Министр застрелился, новая власть пришла! Новые должности появились, новые возможности!
Так что о Сереге забыли. Они с матерью вскоре вернулись к себе в квартиру. А дядю Славу с почетом отправили на пенсию. Они встречались пару раз, выпивали. Тогда все выпивали, на радостях, что теперь можно.
Только радоваться, если честно, было особо нечему. Пришла зима, холодная и снежная. Все продукты стали продаваться по талонам, улицы в городе разрыли и бросили. Хорошо хоть свет и воду не отключали.
Чтобы не прерывался стаж, мать устроила Серегу на свой завод. Деньги там платили, конечно, никакие. Но и работа у него была не бей лежачего… Серега сторожил склад, на котором хранили брак.
В самом деле, зачем охранять спутанные мотки медной проволоки ненадлежащей толщины? Их положено проверять, выбраковывать и отправлять обратно на завод-изготовитель. Там проволоку переплавят и накатают по новой.
Всё так, но завод-изготовитель в одночасье оказался в другой стране! Принять проволоку они, вроде бы, не отказывались, но платить за перевозку уже не хотели. Так что склад так и стоял без движения. А скоро замер и весь завод. Электродвигатели, которые они делали, предназначались к отправке в маленькую гордую республику, которая громогласно объявила, что не хочет иметь с Россией ничего общего.
Серега ходил на работу больше по привычке, а ещё потому, что делать было особо нечего. И как-то раз повстречал у ворот своего склада двух очень приятных незнакомцев, вежливых и улыбчивых…
Были они из той самой страны, куда предназначались собранные на заводе электродвигатели. Только интересовало их другое. Та самая бракованная медная проволока, которой был завален Серегин склад.
Учета её уже давно не велось. Сколько тонн меди лежит у него на складе, Серега не знал. Много лежало.
Незнакомцы, которых звали смешными именами Ыльвес и Маргус, сделали ему предложение, от которого нельзя было отказаться. То есть вроде бы и можно было, но… Нельзя! Дают − бери, как говорится.
Есть одна древняя персидская поговорка. "Когда будешь проедать добро господина своего, ешь осторожно, двумя пальцами, чтобы не застряло в глотке. И когда будешь воровать, всегда делись с другими"…
Серега этой поговорки не слышал, к сожалению. А, может, и к счастью. Тут как посмотреть…
Ыльвес и Маргус с грузчиками приезжали каждые два дня. Сначала − на маленьком ржавом фургончике. Через пару недель − на большом фургоне. Через месяц − на здоровенном грузовике с надписью "Совтрансавто". Платили честно, долларами. И каждый раз уезжали набитыми под завязку. А Серега, подсчитывая выручку, думал о покупке машины. Ему очень нравился новый Опель Вектра.
…Спасло его только то, что проволоки было очень много. И продать он успел не более чем треть от того, что ему было положено охранять. Потому что в один прекрасный день директору завода наблюдательные люди сообщили о странных грузовиках, которые посещают склад его предприятия по ночам. Директор попросил кое-что проверить. И разобраться, как следует.
…Били Серегу крепко. Хорошо били! В основном, ногами. Если бы летом − забили бы насмерть. А так толстый ватник и шапка-ушанка уберегли. Ну, это ему доктор потом так сказал. Ребра, конечно, поломали, пальцы, нижнюю челюсть. Сотрясение мозга добавили, до кучи. Два месяца в больнице, в общем.
По тем временам мелочь! Тогда из-за трамвайного билета могли убить. А Серега провинился по-настоящему. Так что директору завода он вообще должен был благодарен быть.
Он и был благодарен! Потому что Машу встретил. Медсестру той самой больницы.
…Вот ведь незадача − приходит к тебе чуть не каждый день красивая девушка, а ты ей даже слова не можешь сказать из-за своей замотанной челюсти. Целых два месяца! Так и общались: она спрашивает, а он кивает головой или мотает ею. Да или нет. Потому когда она ему гипс с лица снимала, он сразу сказал:
"Маша, выходите за меня замуж! Я хороший!"
Докторша, которая за столом сидела, прыснула. Но Маша так серьезно на неё посмотрела, что та осеклась. Тактично вышла, оставив Серегу и Машу вдвоём…
"А кто ты такой, Плахин Сергей Евгеньевич? Я ж тебя не знаю совсем! Вот расскажи-ка мне, а я подумаю тогда!"
Долго Серега рассказывал. Не врал. Разве что слегка. Ну, и умолчал кое о чем. Должны же быть тайны даже у самых близких…
Вот так и вышло, что прямо из больницы молодые люди отправились подавать заявление в ЗАГС. А через полтора месяца расписались.
К тому времени уже лето настало. Съездили в Крым, отдохнули как следует. Скоро Маша сказала Сереге, что ждёт ребенка.
Серега смутился. Что, так сразу? А пожить для себя?
Маша его отругала. Для себя вот на отдыхе пожили! Теперь для малыша живем. Ты не волнуйся, тебе-то что? Жди, да помогай жене иногда. Вам, мужикам, всегда везет!
Только Серега считал, что ему не очень-то повезло. Сказать по правде, не так он представлял семейную жизнь. Повеселее, что ли!
А тут − какое уж веселье… Маша очень бережно относилась к себе. Никуда не хотела идти, разве только в парке посидеть. Сереге, понятное дело, в парке было откровенно скучно. К тому же деньги, что заплатили когда-то Ыльвес и Маргус, почти кончились.
Да и характер у Маши изменился. То плачет, то скандалит. Тошнит опять же её постоянно.
Так что при первой возможности Серега из дому уходил. Вроде как работу искать.
А с работой стало совсем плохо. Заводы каждый день закрывались. Людей увольняли. Тем же, кто ещё ходил на службу, задерживали зарплату. Да не на день-два, а на месяцы! Как выживал народ, вообще непонятно.
Это потом стало известно, что задерживали специально, чтобы не разогнать инфляцию. А то все станут всё покупать, цены вырастут, начнут люди ругать правительство. А так цены стоят, доллар стоит, а то, что вам не платят, так сами виноваты. Требуйте у своего директора, чтобы платил вовремя!
Так что вместо того, чтобы идти искать работу, Серега сразу шел к корешам, бывшим одноклассникам.
Тогда много где были проложены здоровенные трубы, то ли с газом, то ли с водой. Прямо по поверхности. И стали те трубы любимым местом для русского мужика. Посидеть, пивка попить, водочки, за жизнь поговорить. Что-то вроде дискуссионного клуба!
…Дружили они втроем. Лёха Стычко, по кличке Водила. Он автомобильный техникум закончил. Пашка Вальков, Историк. Пашка был самый умный в их классе, чуть-чуть до золотой медали не дотянул. Учился в Герцена, на последнем курсе. Но случая посидеть на трубе тоже не упускал. Оба холостые были.
− Не, мне детей не надо, − говорил Лёха. − Может быть, потом. Лет в тридцать. А пока я погулять хочу!
