— Причём тут приёмник?

— Слышал, когда ни будь треск и помехи на радиоволне, когда мимо проезжала, какая ни будь машина? — спросил Михаил.

— Ну, было иногда, это случается и когда телефон звонит, — подтвердил парень.

— Ну вот, по такому же принципу, взаимодействует человек с принимаемой пищей, — пояснил Михаил.

— И что теперь вообще есть нельзя, раз еда на нас так влияет? — с недоверием спросил Григорий.

— Ну, для выполнения определённых задач, иногда, можно и пропустить приём пищи. Это во-первых, а во-вторых, ты ведь слышал, что великие учителя практиковали полный пост для достижения определённых целей, их имена известны если не всем, то многим это уж точно. Ну и, в-третьих, существуют разные типы пищи, которые по-разному влияют на сознание, если хочешь научиться контролировать своё поведение, нужно отказаться от некоторых продуктов, — пояснила Гадрун.

— Я, честно говоря, и забыл, что Иисус тоже голодал, хм, ну если так, то ладно, эх так охота горло хотя бы промочить, — грустно признался Григорий.

— Мне тоже, — улыбнувшись, поддержала его Гадрун.

— А они чего едят? — подметил парень.

Михаил и Валерий Афанасьевич переглянулись, Виктор Максимович усмехнувшись, ответил: — Они останутся на корабле, мы идём втроём.

— Везёт же …

— Не о том жалеешь. Мало, кто в современном мире готов пропустить приём пищи, а для кого-то это просто невозможно. Воспитывать в себе волю — шаг к развитию силы, — пояснил Виктор Максимович.

— Любите же вы тут всякие «умные фразочки», — буркнул Григорий.

— Это не «умные фразочки» Гриш, мы здесь не в игрушки играем, — неожиданно жестко ответила Гадрун.

— Надеюсь это не заразно, — скорее из вредности ляпнул Григорий.

Михаил и Валерий Афанасьевич вновь переглянулись, Виктор Максимович многозначительно вздохнул, прочистил горло и заговорил:

— Не хотелось бы, конечно, сейчас выяснять отношения, но я вынужден тебе рассказать некую предысторию, для того чтобы всё прояснить.

Гриша, как ты уже слышал, мы прибыли в это место неспроста. Тут находится отправная точка твоего пути. Пути либо обратно домой, либо дальше с нами. Дело в том, что дальше события будут лишь усложняться, и мы проверяем, готов ли ты идти с нами до конца. Пока что я вижу, что ты не понял, насколько всё серьёзно, даже после случая с туманом.

Двадцать восемь лет тому назад, перед твоим отцом стоял аналогичный выбор. Да, он тоже обладал неким даром, однако он оказался абсолютно не готов к этой работе. Сейчас, пока что всё выглядит довольно безобидно, но в дальнейшем, ты можешь обмочить портки, если не прекратишь придуриваться, думая, что с тобой в игрушки играют. Если ты чего-то не понимаешь, это не повод показывать своё неуважение или высмеивать. Наша работа связанна именно с таким, как тебе кажется, сейчас необычным, странным подходом. Многие практики и тренировки, которым тебя будут обучать для выполнения твоей работы, будут требовать от тебя не только внимательности, терпения, сосредоточенности, но и серьёзного подхода. Тебе уже семнадцать лет, друг мой, время игр закончилось, настало время формировать из твоего внутреннего ребёнка — взрослого человека. Я вынужден тебе это рассказать сейчас, для того чтобы немного тебя отрезвить, ты вступаешь на опасную и таинственную тропу, этот путь не терпит дураков.

— Отец тоже был тут? — спросил юноша, немного смущённый из-за того, что его отчитывают в присутствии дамы, — Он, что тоже слышал, ну как и я, всякие голоса?..

— Ты разве не помнишь, он же говорил, что слышал подобное, когда был молодым, — напомнил дед.

— Я думал, он говорит это, чтобы успокоить меня. Ну хорошо, а как вышло, что он меня вообще куда-то отпустил с тобой, ведь он знал, что ты работаешь со всякими странными вещами?

— На самом деле, в тот раз, он узнал немногим больше, чем ты сейчас, и потом, неужели ты думаешь, что мы не позаботились о том, чтобы его воспоминания не тревожили его. Он не помнит случившегося с ним тогда, само собой у него был бы очень предвзятый взгляд по поводу участия тебя в этой поездке.

— А мой брат, он тоже так может?

— К сожалению нет, я проверял его, с помощью различных тестов — безрезультатно, он не слышит, не видит и вообще его экстрасенсорные способности находятся на минимальном уровне.

— А мама?

Виктор Максимович тяжело вздохнул, бросил взгляд на своих коллег и заговорил вновь:

— По сути, в любом можно развить такие способности, просто у кого-то будет получаться лучше, у кого-то хуже, а кто-то вовсе не будет хотеть что-либо в себе развивать, это зависит от множества факторов, которые выходят за пределы понятия кармы. Нужно понимать, что причины, по которым у всех живых существ есть различные способности, наклонности, возможности, характеры и цели лежат за пределами субъективной выгоды или выслуги. Твоя мать, отец и брат в силу различных причин, пока что не готовы развивать в себе, что-то подобное.

Ладно, чего разговоры сидеть разговаривать, нужно дело делать. Всё равно ко всему мы тебя сейчас подготовить не сможем, так что будем разбираться на месте.

В общем, так, снимаемся с якоря заходим в порт, вы пока идите, готовьтесь. Вить свяжись с базой доложи, что мы прибыли на встречу, Миш на тебе посылка, отправляйся в город.

Гавань Рудной пристани находилась рядом с маяком на мысе Бриннера, возвышавшемся над ней. Бухта представляла из себя залив в виде полумесяца, на котором стояли пара административных зданий, какие-то сараи, несколько ангаров и десяток частных домиков, расположенных ближе к материку. Людей здесь было немного, но все были заняты делами. В порту стояла баржа, несколько катеров и пару баркасов, рядом с баржей работал кран, к нему подъезжали и уезжали машины. Рабочие, щурясь от яркого утреннего солнца, с интересом поглядывали на катер Виктора Максимовича, причаливший к пристани рядом с баркасами. Григорий помог Михаилу пришвартовать судно и положить трап.

На берег спустились четверо, на судне остался Валерий Афанасьевич. Михаил сразу бодрым шагом направился искать попутку до города. Виктор Максимович закинул на спину рюкзак, щурясь от яркого солнца, он огляделся по сторонам. Григорий и Гадрун следуя примеру своего руководителя, разглядывали достопримечательности. Сразу за портом тянулась длинная линия песчаного пляжа, к которому вплотную подступали прибрежные скалы, отсюда виднелись и Два Брата.

— Видишь две скалы выступают из моря, справа от них возвышается утёс, ну тот который выше всех, вот туда нам нужно попасть, — вытянув руку, указал Виктор Максимович.

Не теряя больше времени, они выступили в указанном направлении. Их путь пролегал вначале по асфальтированной дороге, огибающей порт рудной пристани, она шла вдоль забора, отгораживающего порт от пляжа, к развилке, ведущей в город, на пляж и сопку, нависшую над портом со стороны материка. Свернув на пляж, компания двинулась вдоль берега, мимо палаток рыбаков и просто отдыхающих. Кекуры «Два Брата» постепенно начали приближаться.

— Везде мусор, — проворчал Виктор Максимович.

Линия прибоя действительно была щедро посыпана остатками «цивилизации» и морской капустой, но местных это нисколько не смущало, собственно, как и приезжих, так же щедро оставляющих здесь следы своего пребывания.

— «Самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека, — это ощущение таинственности. Оно лежит в основе всех наиболее глубоких исследований в искусстве и науке». Примерно так говорил Эйнштейн, пытаясь выразить трепет души перед всем не изведанным, такова, по его мнению, религиозность. Ну а ты Гриш, чувствуешь себя исследователем чего-то таинственного? — повернувшись, к плетущемуся позади внуку, спросил Виктор Максимович.

— Может быть, и чувствую, но однозначно во мне не возникает желания говорить заумные речи. И вообще мне не нравиться, что Эйнштейна возвели в такой культ и все его исследования ну прямо неоспоримы, — раздражённо высказал затаённое неудовольствие Григорий.