Русские монеты и лавка.
Да в прошлых годех, как учинилося у Московского царя с Полским Яном Казимиром королем недружба и война, а потом и с королевским величеством Свейским, и за продолжением Полские войны, и для пополнения казны, и для носпешения ратным людем на жалованье деланы денги: рублевики серебряные, величиною против Любского; четверти рублевые, весом 5 алтын 2 денги; на ефимках Любских кладены печати царские, и отдаваны те ефимки ис царские казны по полной цене, по 21 алтыну по 2 денги, а не против того, как иманы в царскую казну и как преж сего хаживали в рядех. И в царскую казну назад и в рядех за всякие товары имали те ефимки, и рублевики, и четверти по установленной цене. А кому лучилося платить в царскую казну денги ефимками ж Любскими, а царских печатей на тех ефимках не было, и у них те ефимки имали по 4 гривны.
Да в то ж время делали денги — полтинники медные сь ефимок. И крестьяне, увидев такие в одну пору худые деланые денги, неровные и смешаные, не почали в городы возить сена, и дров, и сьестных запасов, и почала быть от тех денег на всякие товары дороговь великая. А служилым людем царское жалованье давано полное, а они покупали всякие запасы, и харчь, и товары вдвое ценою, и от того у них в году жалованья не доставало, и скудость почала быть болшая. Хотя о тех денгах был указ жестокой и казни, чтоб для них товаров и запасов никаких ценою не подвышали, однако на то не смотрили. И видя царь, что в тех денгах не учало быти прибыли, а смута почала быть болшая, велел на Москве, и в Новегороде, и во Пскове, а потом и в Куконаузе, делати на дворех своих денги медные — алтынники, грошевики, копейки против старых серебряных копеек, и от тех денег меж крестьян потомуж была смута; и те прежние депги, и алтынники, и грошевики велел царь принимати в казну и переделывать в мелкие копейки. И деланы после того денги медные ж мелкие, и ходили те мелкие денги многое время с серебряными заровно; и возлюбили те денги всем государством, что всякие люди их за товары принимали и выдавали. И в скором времени на Москве и в городех объявилися в тех медных денгах многие воровские, и тех людей хватали и пытали всячески, где они те денги имали; и они в денежном воровстве не винились, а сказывали, что от людей имали в денгах, не знаючи. И потом почали домышлятися на денежных мастеров, и на серебряников, и на котелников, и на оловянищников, и на иных людей, потому что до того времяни, как еще медных денег не было, и в то время жили они небогатым обычаем, а при медных денгах испоставили себе дворы, каменные и деревяные, и платье себе и женам поделали з боярского обычая, также и в рядех всякие товары и сосуды серебряные и сьестные запасы почали покупать дорогою ценою, не жалея денег. И их, подсматривая, хватали, и воровские денги их дела у них вынимали. Также и в домех своих делали денги в погребах, тайным обычаем, ночью. И у них, подслушивая, те воровские денги и чеканы, чем делали, вынимали и их, хватая, пытали ж. И с пыток те люди винилися и сказывали, что они денег своего дела выдали на всякие покупки немалое число и, чеканы делав, продавали многим людем посадцким, и попом, и чернцом, и крестьяном, и нищим; и тех людей, кому продавали, указывали, а иных не знали. И тех людей по их скаске потому ж имали и пытали, и они вини-лися ж; и кто до чего довелся, казнили смертною казнью, а домы их и животы имали на царя безденежно. Однако те люди на такие великие мучения и смерти и разорения не смотрили, делали такие воровские денги аж до скончания тех денег; и мало кто ис таких воров не пойман и не казнен. И которые воры были люди богатые, и они от своих бед откупались, давали на Москве посулы болшие боярину, царскому тестю Илье Даниловичю Милославскому, да думному дворянину Матюшкину, за которым была прежнего царя царицына родная сестра, да дьяком, а в городех посулы ж воеводам и приказным людем; и они для тех посулов тем вором помогали и из бед избавливали.
Также на Москве и в городех на денежных дворех учинены были верные головы и целовальники для досмотру, и приему, и росходу меди и денег, из гостей и ис торговых людей, люди честные и пожиточные. Возмутил их разум диавол, что еще несовершенно богати, покупали медь на Москве и в Свейском государстве, и привозили на денежные дворы с царскою медью вместе, и велели делать денги, и зделав, свозили з денежного двора с царскими денгами вместе, и царские денги в казну отдавали, а свои к себе отвозили. И на них о том доводили стрелцы, и денежные мастера, и те люди, кто видел, как к ним отвозили. И по тому их доводу тех людей всех пытали, и они винилися ж и сказывали с пыток, что со многих людей, воров, тесть ево царской, боярин, да думной дворянин, и дьяки, и подьячие имали посулы болшие и от бед и от смертей избавливали, и потому, надеясь, и они воровали, и в вине их волен государь. И тех дьяков и подьячих допрашивали у пыток, порознь; и они и не пытаны о посулех винилися, что имали з боярином и з думным человеком вместе. И на того боярина царь был долгое время гневен, а думного человека отставили прочь от Приказу, а казни им не учинили никакой. А дьяком, и подьячим, и головам, и целовальником, и денежным вором учинили казни. И тех воров товарыщи, видя, что тому боярину и думному человеку за их воровство не учинено ничего, умыслили написать на того боярина и на иных трех воровские листки, чем бы их известь и учинить в Москве смуту для грабежу домов, как и преж сего бывало, бутто те бояре ссылаются листами с Полским королем, хотя Московское государство погубить и поддать Полскому королю. И те воровские листы прибили в ночи на многих местах по воротам и по стенам. А царь в то время был в походе со всем своим домом, и с ним бояре и думные и ближние люди, в селе Коломенском, от Москвы 7 верст.
И наутрее всякого чину люди, идучи в город, те писма чли и взяли к себе. И пришед на площадь, к Лобному месту, у рядов, стали те писма честь вслух всем людем. И собралось к тому месту всякого чину людей множество, и умыслили итти в город к царю, и просити тех бояр, чтоб царь выдал их головою на убиение. И уведали, что царя на Москве нет, и они, скопяся все вместе, тысеч с пять, пошли к царю в поход. А с Москвы в то время бояре послали к царю с вестью, что на Москве учинилась смута и почали домы грабить. А в то время царь был в церкве у обедни, празновали день рождения дочери его царской. И увидел царь из церкви: идут к нему в село и на двор многие люди, без ружья, с криком и с шумом. И видя царь тех людей злой умысл, которых они бояр у него спрашивали, велел им сохранитися у царицы и у царевен, а сам почал дослушивать обедни. А царица в то время, и царевичи, и царевны, запершися, сидели в хоромех в великом страху и в боязни. И как те люди пришли, и били челом царю о сыску изменников, и просили у него тех бояр на убиение, и царь их уговаривал тихим обычаем, чтоб они возвратилися и шли назад к Москве, а он, царь, кой час отслушает обедни, будет к Москве и в том деле учинит сыск и указ. И те люди говорили царю и держали его за платье, за пуговицы: «чему де верить?» И царь обещался им богом и дал им на своем слове руку, и один человек ис тех людей с царем бил по рукам, и пошли к Москве все. А царь им за то не велел чинить ничего, хотя и было кем противитися.
И послал царь к Москве ближнего своего боярина князя Ивана Ондреевича Хованского и велел на Москве уговаривать, чтоб они смуты не чинили и домов ничьих не грабили; а которые листы объявилися писаны о измене, на бояр и думных людей, приедет он, царь, сам для сыску того ж дни. И как Хованской, приехав, почал всем людем говорить, и ис тех людей многие отвещали: «что де ты, Хованской, человек доброй», и службы его к царю против Полского короля есть много, и им до него дела нет, по чтоб им царь выдал головою изменников бояр, которых они просят. И Хованской, говоря с ними, поехал к царю.
А на Москве в то время грабили дом одного гостя, Василья Шорина, которой собирал со всего Московского государства пятую денгу. И сын того гостя, лет в 15, пострашась убийства, скиня с себя дорогое платье, вздел крестьянское и побежал с Москвы в телеге. И те воры, которые грабили дворы, поймав его, повели в город и научили говорить, чтоб он сказывал, что отец его побежал в Полшу вчерашияго дня з боярскими листами. И приведчи в город, собралося их, воров, болши 5000 человек, и пошли из Москвы с тем Шориновым сыном к царю в поход. А которые люди грабили отца его дом, послали бояре приказ стрелцов и велели их сечь, и ловить, и водить с поличным в город, и наловили тех грабелшиков болши 200 человек; и от того унялся грабеж. А как те люди с Шориновым сыном из Москвы вышли, и бояре Москву велели запереть по всем воротам кругом, чтоб никого не пустили в город и из города, и послали к царю все приказы стрелцов и солдатов надворной полк, с 3000 человек, со всею службою.
