«Тоха, Тоха, я шестой. Хрень кончится, ко мне. Водка греется».

Я осторожно пробежался взглядом по рядам, стараясь угадать, кто из наших такую шифрограмму отправил. Белкин, сидящий рядом с начальником штаба, тоже оторвался от подписания документов из пухлой папки и с любопытством посмотрел в зал. Да что там говорить, все маги легонько приободрились, а вот обычные люди ничего не почуяли, продолжая слушать гневную тираду руководства и невнятное блеяние со стороны нерадивого подчинённого.

В ответ мелькнуло короткое: «ОК». Кто-то сегодня скрасит свой досуг.

– Егор, – услышал я шёпот сзади. При этом сосед ткнул меня концом авторучки в спину.

– Что? – недовольно проворчал я.

– Тебя называют.

Я обернулся в сторону трибуны и тут же встал, услышав свою фамилию.

– Соснов, постойте-ка, нечего спать на совещании, а то вас зовут, а вы не слышите. Совсем зазвездили?

– Никак нет, тащ генерал.

– А мне кажется, да. Набрали себе выродков, и радуетесь жизни.

– Это не выродки, – по возможности без эмоций произнёс я, недовольный таким отзывом о своей группе.

Я увидел, как с лёгкой усмешкой сузились глаза у Белкина при фразе про выродков в нашем отряде, он также не любил всё потустороннее, за что его те не сильно жаловали в ответ, именуя за глаза опричником.

– Как нет? У тебя среди подчинённых нет нормальных людей. Куда ни плюнь – либо труп, либо выродок.

– Товарищ генерал, я не понимаю, почему вы так говорите.

– Всё ты понимаешь. Твои дауны и ведьмы постоянно превышают полномочия! Слишком много у тебя этих ублюдков…

Белкин побагровел и слегка щёлкнул пальцами, по залу прокатился импульс силы. Генерал со вздохом схватился за сердце и согнулся пополам. Не стоило ему Шурочку причислять к категории выродков. Белкин уже одного начальника чуть не убил так. С его-то возможностями даже киношный Дарт Вейдер отдыхает в сторонке и нервно курит Беломор.

Все замерли, и маги, и люди. Все слышали про снесённые до основания базы террористов и выжженные колонны с нелегальной нефтью. Белкина на Ближнем Востоке за это прозвали Белой Смертью.

А до этого он снёс порт Сомалийских пиратов вместе с их чахлыми судёнышками.

– Я думаю, вам стоит отдохнуть, – ледяным голосом произнёс начальник отдела магического обеспечения.

– Да, – прохрипел генерал, – что-то нехорошо мне.

Он встал из-за стола и направился к выходу. Все проводили его взглядами.

– Ты не выспался, что ли? – негромко спросил Белкин, прикрывая папку с документами, при этом я понял, что вопрос был адресован именно мне.

– Ага, – едва заметно буркнул я. – С дочкой вашей разве выспишься.

– Что? – переспросил полковник, замерев и побледнев.

Я скривился, как от кислого-прекислого лимона. Он же не знает, что я за время похода сошёлся с Александрой. И дёрнул же меня чёрт ляпнуть.

– Слышь, гадёныш, – заскрипел он зубами. – Я приставил тебя к ней не для того, чтоб ты её лапал. А чтоб охранял.

– Я и так охраняю, – попытался отговориться я, рассеянно пробежавшись взглядом по людям, сидящим в зале.

Я не хотел касаться этой темы при всех, но слово не воробей. Лучше бы нотации генерала слушать, чем стоять перед Белкиным. Он если озвереет, то нужно барьер ставить, чтоб не убил.

– Слышь, ублюдок! – взорвался начальник, – Если бы я не гонял летом бармалеев по Ближнему Востоку, то не пустил бы её на Тик! А ты её чуть не убил там! Она два месяца в госпитале провалялась! Её рядом с тобой расстреливали, топили, грызли. Ей только в прошлом месяце два шва наложили на ноге! И это твоя охрана?! Ты жену свою не сберёг, ещё и мою дочь угробить хочешь?

– Она сама пошла со мной! И я тоже берегу её!

Упоминание о гибели Анны ударило в самую середину души. Хоть и прошло уже два года, а всё одно, больно. И с Шурочкой я закрутил служебный роман только недавно, после долгого траура.

– Ты мог отговорить!

Белкина колотило. После того как сына убили, а жена повесилась, он просто до лихорадки трясся над Шурочкой, а та пряталась от его гиперопеки.

В зале потемнело. Задребезжали окна за портерами. Народ в растерянности стал жаться ближе к выходу.

– А я, может, жениться хочу, – выпалил я, уже не желая отступать.

Зря он про Анну напомнил, не виноват я в её смерти. Это проклятый мясник бойню устроил. Это Белкин проворонил его в городе, не я.

– На ком? На Сашеньке?! На моей дочке?! И ты думаешь, что достоин?! Урод, её чуть звери не съели на второй день знакомства с тобой! Она пришла голая и окровавленная! Я тебя терпел только из-за твоих связей с этими ублюдочными божками! – махнув рукой куда-то в сторону, прокричал полковник.

– Да, достоин! Мы вместе ад прошли! – взорвался я. – И я уважаю её выбор.

Белкин замолчал, тяжело дыша, а потом вдруг заговорил сдавленным голосом, вспомнив, что мы не одни.

– Совещание окончено.

Он постоял немного молча, а потом снова взорвался.

– Все вон!

Я осторожно встал и быстро направился к выходу.

– Соснов! Ко мне! – донеслось сзади, когда я уже положил руку на блестящую дверь.

Я развернулся и пошёл обратно. Пока все торопливо выходили, мы сверлили друг друга взглядом.

Белкин бросил на край стола пухлую папку. Обычную такую, с бордовыми корочками. Из неё выпало несколько листов, которые я проводил глазами до самого пола.

– Я хотел это другому поручить, – цедя слова, как змея, заговорил он, барабаня пальцами по столешнице. – Но слушай сюда. Если справишься, то разрешу Шурочке быть с тобой.

– Я думаю, она вас не спросит, – негромко ответил я.

– Тогда я отправлю тебя на Дальний Восток, на острова. Японских привидений ловить до конца жизни.

– А если она уволится и со мной пойдёт?

– Не перебивай, – зло процедил Белкин. – Тебе ставится задача сформировать экспериментальную роту, в состав которой будут входить только нелюди. Через месяц результат. Иначе выговор, строгий выговор и служебное несоответствие.

– Где мне их искать? – так же зло уточнил я.

– Рожай, – рявкнул он. – Хочешь Сашеньку, рожай роту. И помни, ты у меня под колпаком, гадёныш, будешь.

Он немного промолчал, а потом вынул из кармана небольшую коробочку, похожую на портсигар, и достал оттуда стеклянную колбочку размером с колпачок от авторучки. Колбочка имела металлическую крышку и висела на силиконовом шнуре. Он протянул это мне. Я положил неприметную вещицу на ладонь, несколько раз потрогав пальцем. От колбочки исходило ощущение колдовской силы.

– Сашеньке отдай.

– Не возьмёт.

– Не возьмёт, я тебе это в глотку затолкаю, – прорычал Белкин, – Шагом марш!

– Есть! – выкрикнул я, сжав в кулаке пчелу-бомбу, которую всё время держал на всякий случай, да так сжав, что колдовское создание обижено загудело, а потом я взял папку и пошёл к выходу.

Мимо промелькнули портреты военачальников разных периодов, от Киевской Руси до Великой Отечественной войны. Посыльный по штабу у самого выхода отдал воинское приветствие, и вскоре я очутился на улице, миновав вертушку на КПП.

Штабная блокировка связи пропала.

Сначала в багровых язычках пламени возникла небольшая фигурка синтетического фантома, работающего как интерфейс на смартфоне. Фантом изображал персонажа одной старой игры – охотницу на демонов. На ней был плащ с глубоким капюшоном, скрывавшим миловидное, но сердитое личико, на ногах – высокие сапоги-ботфорты и одежда с многочисленными лямками. На поясе висел миниатюрный колчан для арбалетных стрел и не меньше пяти ножен с метательными клинками. Сам арбалет висел на ремне, заброшенный за спину.

– Режим молчания отключён, – произнёс фантом, а потом в воздухе со звоном хрустальных колокольчиков стали возникать разноцветные искры визуализации скачиваемых смартфоном файлов.

Они подлетали к вытянувшей руку стражнице и рассыпались осколками. В быстром движении едва улавливались очертания красочных ярлычков.

А еще фантомная охотница озвучивала уведомления, сообщения и погоду, но закутанное в серый плащ с капюшоном создание комментировало, давая оценку с точностью наоборот. Например, если солнечная погода, то молвило, что опять это гадкое солнце и ни единого облака. Если непогода, то вещало, что лепота полнейшая, прекрасная грязь, чудесная морось и великолепный полумрак.