– Уходит! Уходит, зараза! – кричал я, перепрыгивая на бегу упавший бетонный столб, и чуть не подвернув до этого ногу на обломках разрушенной трансформаторной подстанции.

А рядом бежали остальные.

– В четвёртый раз его уже гоняем, – продолжал ругаться я, слушая чавкающие в грязи армейские ботинки и хрустящие под ребристой подошвой ломаные кирпичи. – Матёрый некромант, всё норовит уйти. Как его не лови, из рук выскальзывает.

– Потому что урод, – пробубнила едва слышно Оксана, тащившая тяжёлый пулемёт, к которому были приделаны многочисленные алюминиевые колечки с наложенными на них заклинаниями облегчения веса.

Колечки и лента с патронами мелко тряслись при каждом шаге и тихонько позвякивали, отмеряя темп.

Я перескочил через очередное небольшое препятствие, подняв брызги в глубокой луже и чуть не поскользнувшись в грязи.

– Стоп! – вдруг прокричала рация голосом Александры, когда мы выскочили на следующую улицу, всё такую же запустелую и обветшавшую.

Услышав предостережение, я остановился, тяжело дыша, а потом согнулся, уперев ладони в колени. Сердце с силой билось в груди, протестуя против такой дикой нагрузки. Не моё этот бег, ну не моё. Особенно в бронежилете и с оружием.

– Слушаю, солнышко, – ответил я, сплюнув вязкую слюну, и с завистью поглядел на Ангелину, которая даже не запыхалась.

Высокая поджарая блондинка с короткой стрижкой и грубоватыми чертами молча смотрела вперёд и грызла твёрдую, как кусочек янтаря, ириску, не обращая внимания на мелкую противную морось. С завидной периодичностью её многие принимали за женственного парня, отчего она неизменно психовала.

– Там впереди засада, – ответила рация, и если Шурочка говорила, что там что-то есть, значит, так и было. Наш штатный экстрасенс, или как они сами себя называют – эспер, а в случае с девушкой – эспересса, ещё ни разу не ошиблась. – Погляди вперёд.

Я тяжело вздохнул и выпрямился. Улица как улица. Несколько хрущёвок и до войны с чёрной ордой были непрезентабельными, а теперь и вовсе представляли собой печальное зрелище. На многих провалилась крыша. Балконы стали небольшими скальными уступами, где за эти полтора года, проведённые без людей, проросли вездесущие клёны. Повсюду валялись грязные вещи, оставленные в паническом бегстве и превратившиеся в утиль, а если поискать по подъездам, то можно найти останки владельцев большей части этого имущества.

– Посмотри правее, – снова произнесла Александра, сидящая сейчас в нашем внедорожнике в двух километрах позади, обхватив голову руками. – Ещё правее. Видишь двухэтажку с целыми окнами? Взгляд ещё выше. На втором этаже засели шестнадцать мертвяков. Все со стрелковым оружием. А ещё там около сорока псов и один кабан. Зверьё в проулке ждёт.

Я кивнул, зная, что Шурочка почувствует мой жест. Некромант подготовился к отступлению. Стоит только нам приблизиться, как зомби начнут стрелять одиночными. Пули я сдержу, но это вынудит нас снизить темп погони и заставит тратить драгоценный энергоресурс.

– Оксана! – громко произнёс я, приподнял левую руку, а потом резко вытянул её в сторону.

– На позиции, – послышался в ответ бесцветный меланхоличный голос.

Со стороны остова сгоревшей «газельки» донёсся щелчок предохранителя крупнокалиберного пулемёта.

– Володя, на тебе сегодня массовка.

Рослый чернявый парень, обмотанный снаряжёнными лентами от станкового гранатомёта, как матрос при штурме Зимнего, щёлкнул пальцем. Все подсумки на его разгрузочном жилете одновременно открылись, явив на свет всевозможные боеприпасы. Сразу три гранаты, идущие к подствольникам, выскользнули со своих мест и зависли над его ладонью, тихонько покачиваясь в воздухе. В правой руке он держал новенький ППШ, пистолет-пулемёт Шпагина, с каким деды ходили на фашистов, только этот был заряжен серебряными пулями. Не знаю, где этот реконструктор, помешанный на Великой Отечественной войне, достал и то, и другое, ведь патроны к советскому пистолету-пулемёту в серебре не делали, но факт остаётся фактом. Я скептически вздохнул, а потом обратился к моей помощнице и заместительнице.

– Ангелин, на тебе трупаки́. Лучше поверху. Я танку́ю.

Девушка ничего не ответила. Она два раза легонько потянулась на носочках и рванула с места, почти мгновенно набрав скорость, которой позавидовали бы и олимпийские чемпионы. Через десяток шагов она прыгнула вверх, и сгруппировавшись, влетела в окно второго этажа, где рамы, качающиеся на ржавых петлях, сразу разбились от удара её тела. Ангелине не нужно было оружие, она сама оружие.

Я достал из кармана небольшой упругий мячик размером с теннисный. Только он был гладкий и чёрный с фиолетовыми искорками внутри. Это всё, что осталось от одного из эмиссаров Орды. Стоит прикоснуться к сфере, как она начинает обжигать сенсорные способности мага настолько лютой ненавистью, что боль чувствуется физически. Боль напоминала на ту, которая возникает, если окунуть обмороженные пальцы в горячую воду. Держать его в руках было неприятно, вот только я заметил, что твари сил вторжения в его присутствии слегка теряются, прежде чем атаковать. Эта мелочь даёт драгоценные мгновения, и потому приходится терпеть возникающую ментальную боль.

Я ещё раз тяжело вздохнул, отходя от бега, а потом вытянул вперёд левую руку с зажатым мячиком и начал создавать щит. Силовое поле, подвластное моим биополю и воображению, сжало воздух, делая из него слоистый пирог. Мир подёрнулся рябью и исказился, отчего возникло ощущение, что я очутился в огромном круглом аквариуме. Вязкий наружный слой сдерживал ударную волну от взрывов и мелкие пули, заставляя их терять скорость, словно они попадали в баллистический гель. Средний слой был твёрд, как алюминиевая броня. Он заставлял детонировать снаряды и мины. Потом опять шёл вязкий и вспененный слой, рассеивающий осколки и кумулятивную струю.

– Будь осторожнее, – шепнула рация голосом Шурочки.

– Угу, – ответил я и шагнул вперёд.

Морось, витающая вокруг, начала крупными каплями стекать по этой огромной сфере два десятка метров в поперечнике, словно по оконному стеклу. Как только я пересёк невидимую черту, из окон стали раздаваться выстрелы. Пули врезались в щит, рождая на нём круги, как камешки на поверхности пруда. Если присмотреться, то можно заметить, что они медленно опадали в лужи и мокрую траву. Я держал защиту, отвлекая основной удар на себя. Это называлось танкова́ть. Термин в числе прочих пришёл из онлайн-игр, и крепко прижился в среде боевых магов, из которых состоял мой отряд.

Из переулка выскочила свора огромных чёрных псов и молча направилась к нам. Следом за ними, взметая брызги и грязь, появилось нечто монструозное. Когда-то это было обычным кабаном, но теперь покрытая лакированной бронёй и блестящая изогнутыми клыками тварь мало напоминала лесного зверя. Два метра в холке сплошной ярости. Кабан снёс ржавую детскую горку, стоящую у него на пути, даже не заметив.

– Начали! – прокричал я и взмахнул правой рукой.

Стоящий рядом «жигулёнок» с порванными шинами и выбитыми стёклами сорвался с места, брошенный невидимой катапультой. Автомобиль врезался прямо в стаю, с лязгом прокатившись по асфальту и подмяв двух псов.

Тяжело загрохотал КОРД, всаживая в кабана и свору пули калибра двенадцать целых семь десятых миллиметра. Они рвали чёрные тела, выкашивая мелочь и заставляя дёргаться вепря. Даже несмотря на то, что пулемёт предназначался для стрельбы с сошек, отдача всё равно была слишком большой. Лёгкую девушку ударяло в плечо и норовило отбросить назад, или хотя бы просто сдвинуть. Поэтому Оксана делала короткие очереди в два-три выстрела с небольшими интервалами.

Краем глаза я уловил, как начали замолкать пушки в окнах, где засели мертвяки. Одно тело вылетело наружу, упав мешком на лавочку у подъезда и умерев окончательно.