Как раз в этот момент к стене пронеслась зелёная точка сигнальной ракеты. Пространство взорвалось грохотом разного калибра. Там были и пулемёты, и скорострельные тридцатимиллиметровые пушки, и выстрелы «Нон».

Замершие в проходе таранки начали падать на землю, подкошенные пулями и снарядами, но их место тут же занимали другие, держащие проход открытым. В пролом хлынула орда. Сотни, если не тысячи чёрных лакированных псов в полнейшем молчании устремились единым потоком к нам.

– Захлебнётся, – переложив во рту ириску, произнесла Ангелина. Она вглядывалась туда же, куда и я.

А псы нарвались на минное поле. Яркие искры рунных мин взлетали вверх, сливаясь в разноцветные штрихи и пробивая насквозь их тела. В бинокль было видно, как разорванные огнём стрелкового оружия и пушек существа дёргающейся грудой падали на залитую чёрной кровью траву. Напирающим сзади приходилось перескакивать через образующийся вал тел, иногда перемешиваемых взрывами стодвадцатимиллиметровых орудий. Тогда над полем возникало облако из дыма, пыли и брызг, частей тел и комьев земли. Это был даже не бой, а мясорубка. И рукоятку крутили мы.

В ушах стоял металлический звон от всего этого.

Я вновь опустил бинокль, усмехнулся такому сравнению и подкинул всё ещё молчащий чёрный мячик.

– Да наверняка.

Бойня продолжалась ещё минут пять, прежде чем сидевшая в открытом створе кормовой двери «Тигра» Александра меня окликнула.

– Там! В лесу!

Я поднял оптический прибор и снова стал вглядываться в зазоры между деревьями.

– Правее. Ещё правее. Видишь?

– Нет.

– Он там.

И тут из-за дерева вышел человек, а следом подобно трёхметровому дирижаблю, выплыл чёрный бутон с плотно сжатыми масляно поблёскивающими лепестками. Он завис в двух метрах над землёй, сориентировав ось своего тела в нашем направлении.

– Вот же зараза, – протянула Ангелина, вставшая рядом, – это же эмиссар собственной персоной. Здоровый какой.

– Ага, – крякнул я. – Жаль, его взять не получится. Он за барьером. И чтоб добраться до него, придётся продираться через всю эту ораву.

– В принципе, можно, – произнесла Ангелина, щёлкнув пальцами, отчего новая ириска выскочила из кармана вверх и зависла на месте, а потом стала шуршать разворачиваемым фантиком, – если разом навалимся. Мы одного вальну́ли куда меньшими силами.

Она легонько коснулась конфеты кончиком пальца, и та, медленно вращаясь в персональной невесомости, поплыла к открытому рту.

– Успеет уйти, – ответил я, покачав головой.

– Мо́веф, и не уфпе́еф, – прошепелявила моя помощница, разгрызая твёрдый кубик.

Я зажмурил глаза, сосредоточившись на экстрасенсорном восприятии. Мир привычно погрузился в мешанину сверхъестественных красок и стал похож на картину сюрреалиста. На фоне угольно-чёрного неба с пропавшими в никуда облаками бледные, бело-зелёные травы приобрели облик низко стелющегося тумана. Деревья стали теми пропавшими облаками, нанизанными на медленно пульсирующие костяки стволов, сучьев и ветвей. Из земли, где виднелись мутные раскидистые и переплетённые корни, вверх поднимались тусклые искорки, чтоб растаять в облачках-кронах.

Небо, несмотря на то, что было черным-черно, на четверть видимого пространства наполнялось почти неподвижными яркими нитями, словно выдранными из ламп накаливания и размотанными по небесной тверди. Все они исходили из солнечного диска, ставшего белым блином с ещё более ярким тонким кольцом по краю. Его словно дополнительно очертили светом. Это походило не то на огромную медузу, не то на космы вокруг чего-то живого. Неудивительно, что волхвы в далёком прошлом видели в этом лицо с колышущимися на ветру длинными волосами, усами и бородой.

Мутно-серые силуэты боевых машин разбавлялись разноцветными кляксами человеческих аур, в которых читались эмоции и физиология. Испуг, азарт, усталость.

Здесь же были и яркие огоньки колдовства. Броню покрывали невидимые человеческим глазом письмена, полыхающие огнём и защищающие от разных проклятий. Заговорённые боеприпасы быстро мелькали в опустошающихся коробах, магазинах и боеукладках. Семиведёрные фляги соседствовали с четырёхкратными баками, где топлива могло вместиться больше их физического объёма. Индивидуальные одноразовые щиты в специальных кармашках на разгрузках тлели в режиме ожидания зелёными искрами. Синтетические фантомы миниатюрными силуэтами витали вокруг своих хозяев. Если постараться, то можно не растерять концентрацию и открыть глаза, тогда оба этих мира наложатся друг на друга, создавая третий.

Эмиссар же был другим. Совершенно другим. Он по-прежнему представлял собой бутон цветка, но вот только от его тугих лепестков, искрящихся как снег на морозном солнце, в разные стороны расходились тонкие лучики фиолетового цвета. Если, конечно, лучи лазера толщиной с рыболовную леску можно было изгибать, то выглядели бы они так. Гнутые лучики складывались в рисунок магнитных полей, каким я его помнил из школьных учебников. Один полюс у основания бутона, другой у его вершины, обращённой к нам.

Там, где эти лучики приближались к вещам, они начинали притворяться подобием тонких усиков-щупалец, ласкающих кору деревьев, траву, листву и камни. В месте соприкосновения возникал яркий солнечный зайчик, прыгающий туда-сюда, и уводивший за собой лучики-паутинки. Некоторые зайчики пропадали, а ниточки почти мгновенно принимали строгую геометрическую форму магнитной линии.

Эмиссар был силён. Самые крайние лучики-паутинки раскинулись на добрые полсотни метров от своего владельца. Одновременно с этим внутри него что-то вспыхивало, просвечивая аурой через плотную пелену лепестков. Свечение рождалось вблизи так называемого цветоложа, если опять же сравнивать эмиссара с цветком, и заканчивалось, протекая через всё тело и завершаясь на верхушках лепестков. Волна огня билась, как живое сердце. Разве что частицы гасли после вспышки неравномерно и бессистемно, одни тухли почти мгновенно, другие долго тлели, медленно ослабляя свою силу.

Но ещё более интересным было то, что стоящий рядом с эмиссаром некромант тоже реагировал на это свечение. Когда эмиссар вспыхивал, нормальная человеческая аура у не́кра гасла, уступая место фиолетовому сиянию, похожему на солнечную корону во время полного затмения. Эмиссар и этот человек были связаны тонкой пуповиной.

Я подкинул мячик, потом поймал. В момент падения тот вспыхнул тем же густым цветом вечерней сирени. Я открыл глаза и посмотрел на темнеющий среди леса цветок эмиссара и человеческую фигурку, стоящую немного в стороне от арки, что не позволяло попасть по ним без маневрирования. Мысль пришла почти мгновенно, оформившись короткими словами.

– Надо брать.

– Недельный запас сил истратим, потом будем валяться пластом, – парировала Ангелина, с прищуром глядя на врага.

– Я тебе центнер ирисок куплю, заправишься, – пробурчал я в ответ. – Другого шанса может не быть. Володя?!

– Да! – подняв кулак с оттопыренным большим пальцем, прокричал стажёр.

Наших упрашивать не понадобилось. Тем более, что силы орды были почти на исходе, их бы и так добили без нас. Самый подходящий момент.

Стоящая рядом Ангелина сжала правый кулак, в котором загорелся золотистый огонёк, протискиваясь сквозь пальцы, как сок яркого апельсина. Не удивлюсь, если чем-то подобным были уничтожены Содом и Гоморра.

Девушка оттянула руку назад, словно заправский бейсболист в момент подачи мяча, а потом резко выбросила её вперёд. С опустевшей ладони упали искры-пылинки, а поле перед проходом мгновенно изогнулось дугой прозрачного пузыря, рождая тугую ударную волну. Внутри этой сферы ярко вспыхнуло жёлтое пламя, а затем шар схлопнулся. Земля под ногами легонько подпрыгнула, оставив оседающую пыль. Выстрелы сразу смолкли, и солдаты уставились на нас и этот результат заклинания, раскрыв рты. Ангелина применила самое мощное в своём арсенале, и мало кто мог такое лицезреть.

Все псы, попавшие под этот удар, разом упали на землю в моментально пожухшую траву. От чёрных лакированных шкур кое-где начал подниматься лёгкий дымок.