В отношении смертельного проклятия, правда, есть пара ограничений, мешающих постоянно использовать ее в бою и в то же время дающих вам небольшой шанс выжить. Может быть, наши гости расскажут нам о них?
Грюм показал пальцем на сидящую позади пуффендуйцев Сашу.
— Вы, мисс. Вы ведь занимаетесь лично у Каркарова, не так ли? Он рассказывал вам о непростительных?
— Авада Кедавра требует много энергии, — ответила Саша. — Даже самые сильные темные маги не способны применить ее более двух — трех раз подряд без перерыва. Ваш Волдеморт, говорят, мог сделать семь, но это, вероятно, предел человеческих возможностей. Поэтому если вы видели, как ваш противник использовал смертельное заклинание несколько раз, значит он, скорее всего, сильно истощен... Конечно, это имеет значение, только если вы сами все еще живы.
— Совершенно верно, — кивнул Грюм. — Но у смертельного заклинания есть и еще один недостаток. Смотрите внимательно.
Он достал из банки еще одного паука и отлевитировал его к противоположной стене.
— Авада Кедавра!
Сверкнула зеленая вспышка, и несчастный паук упал замертво.
— Итак, какой недостаток смертельного заклинания вы только что видели? — спросил профессор.
Гарри ухитрился поднять руку раньше Гермионы.
— Оно слишком медленное? — спросил он.
— Балл Пуффендую, мистер Олсен, — усмехнулся Грюм. — В отличие от большинства других боевых заклинаний, Авада Кедавра может быть использована только вербально, и ее луч движется очень медленно. На расстоянии пяти — десяти шагов это незаметно, но если заклинание выпущено с большего расстояния, то от него вполне можно увернуться, и именно на этом будут построены наши тренировки. Со следующей недели старшие курсы и продвинутая группа четверокурсников будут учиться уворачиваться от смертельных проклятий...
На лицах школьников отразился ужас. Грюм засмеялся.
— Что, поверили? Готов поклясться, кое-кто только и ждет, что я начну испытывать на вас непростительные, чтобы они могли с чистой совестью побежать жаловаться своим папочкам на старого сумасшедшего аврора и на Дамблдора заодно... Нет, ребята, такого повода я вам не дам. Я договорился с коллегами из Академии авроров, они одолжат мне винтовки, стреляющие красящими шариками. Магловское изобретение, но весьма полезное. Шарики бьют довольно чувствительно, ну да чем проворнее будете уворачиваться, тем меньше синяков получите.
— А что с защитой от других заклинаний? — спросила Элин.
— Вы попробуете сопротивляться зелью подчинения, — ответил Грюм. — Оно слабее, чем Империус, и действует всего минуту, но все же даст вам какое-то представление о том, чего ожидать от этого заклинания. Ну а Круциатус... Что ж, тем, кто захочет узнать, на что похоже пыточное заклинание, надо будет записаться на отдельное занятие, оно будет в феврале. На вас наложат заклятие горящей кожи — крайне неприятная штука, по ощущениям похожая на Круциатус, только раз в десять слабее... Я испытал и то, и то, могу сравнивать.
Грюм поморщился.
— Но это занятие добровольное и только для тех, кому уже есть семнадцать, — недовольно закончил он. — Как будто пожиратели смерти будут спрашивать вас про возраст...
[26] Например, в финале пятой книги Авада Волдеморта отразилась от статуи волшебника.
— Я училась в трех разных школах, — рассказывала им чуть позже Саша, которая в последнее время взяла в привычку ужинать за пуффендуйским столом вместе с ребятами. — И в каждой из них разные подходы к преподаванию защиты. В Соловце рассказывают в основном теорию с упором на вычисления энергетических балансов и разложение вербальной составляющей на элементы. В Ильверморни, наоборот, теорию учат только на факультативах, а основной упор делают на защиту от вредителей и щиты. Атакующие заклинания до восемнадцати лет не преподают, и вообще там с боевой магией очень строго. Якобы из-за безопасности... Ну, а у нас в Дурмстранге самый правильный подход, такой же, как и у вашего профессора Грюма. Там и про опасность темной магии рассказывают, не скрывая, и боевой магии учат с первого курса. Поэтому мы вас в дуэли и сделали, — не удержалась она.
— Ничего, ничего, посмотрим, как вы запоете на соревнованиях, придуманных другими директорами, — засмеялась Элин.
— А как так получилось, что ты побывала в трех школах? — спросила Гермиона.
— Долгая история, — ответила Саша. — И начинается она еще в восемнадцатом веке...
История Соловецкой школы
— Первые волшебные поселения и школы в России появились относительно поздно, — начала Саша. — Долгое время в них просто не было необходимости, ведь наши волшебники не преследовались так сильно, как европейские, и спокойно продолжали жить среди маглов. Знания при этом передавались внутри семьи и тщательно оберегались от посторонних, маглорожденные могли получить к ним доступ только принеся присягу одному из древнейших родов, фактически они находились на положении челяди. Впрочем, если волшебник рождался в знатной магловской семье, к нему относились вполне терпимо, он имел все шансы на хороший брак и мог стать почти полноправным членом рода.
— А что, разве таких было много? — удивилась Элин. — Если мне не изменяет память, доля дворян в аграрном обществе...
— ...редко превышает один — два процента, — закончила за нее Саша. — Кроме исключительных случаев, вроде Речи Посполитой. Все так, но дело в том, что от Византии на Руси была воспринята традиция сотрудничества власти с волшебниками, и сейчас мы достоверно знаем, что примерно треть боярских родов была или чисто волшебной, или происходила от сквибов. Соответственно, и волшебники среди них рождались намного чаще, чем среди простолюдинов. Смешение волшебной и магловской знати зашло настолько далеко, что в конце правления Ивана Грозного некоторые волшебники даже попытались захватить полную власть над страной. Последняя жена Ивана, Мария Нагая, была ведьмой из очень старого рода, ее сын Дмитрий должен был стать первым царем — волшебником, но, на его беду, Иван Грозный умер, когда Дмитрию было всего два года. У Нагих оказалось слишком много противников, в том числе и среди волшебников, не считавших захват престола разумным. Дмитрия отослали в Углич и через несколько лет убили.
Тут, правда, вышла заминка. Мария Нагая подозревала, что ее сыну грозит опасность, и приняла меры. Какие именно — история умалчивает, возможно, она создала филактерий, но так или иначе, а Дмитрий после убийства воскрес. Его отправили в Литву с верными людьми, по достижении совершеннолетия он объявил о себе и попытался вернуть трон. Как нарочно, именно в это время Россию поразил вызванный несколькими неурожайными годами голод...
— Это тоже волшебники постарались? — спросил Гарри.
— Нет, это какой-то вулкан в Перу надымил,[27] — ответила Саша. — А вот то, что царская армия, нанеся Дмитрию первое поражение, через несколько месяцев полностью разложилась и перешла на его сторону — это уже результат колдовства.
В общем, Дмитрий венчался на царство, но повел дела не слишком умело и быстро настроил против себя даже бывших союзников. Меньше, чем через год его убили, он снова воскрес, потом еще и еще, но каждая следующая инкарнация была слабее предыдущей, и в конце концов противники нашли способ уничтожить его окончательно. Смута в России закончилась, волшебники с тех пор на престол не претендовали, но и с обычной знатью связей не разрывали.
В семнадцатом веке развитие магии, наконец, привело к тому, что волшебники осознали необходимость специального обучения. В стране появились первые школы, правда, поначалу небольшие, на несколько десятков учеников с одним — двумя преподавателями. Только когда Петр Первый побывал в Дурмстранге...
— Ты шутишь? — Элин изумленно уставилась на Сашу.
— Вовсе нет, — ответила та. — Дурмстранг экстерриториален и еще не успел присоединиться к Статуту в то время, когда Петр отправился в свое Великое посольство. В царской свите были колдуны из Германии, они и пригласили «бомбардира Петра Михайлова» в школу. Петру показали очень немногое, но и этого хватило, чтобы он пришел в восторг и тут же приказал ликвидировать все старые школы и создать одну, но большую «чтобы всякой волшбе да чудодейству обучение бы дать могла не хуже, чем у немцев».
