Аврора заметила это и распалилась еще больше:

– Я не брезгливая! Это элементарные правила гигиены, разве хранителей не учат этому? – девушка метала в него гневные молнии взгляда. – Можно мне теперь что-нибудь рвотное, хочу избавиться от этой гадости, пока не поздно.

– Уже поздно что-то менять, – пытаясь успокоить ее сообщил Арон. – Сейчас вирус плотно интегрирован в ваш организм. И не стоит так сильно переживать по этому поводу. До того момента, пока вы не попытаетесь поделиться с кем-то секретной информацией, вы в полной безопасности.

– Арон, я вам припомню когда-нибудь эту гадость! – сказала расстроенная девушка. – Предупреждал же меня отец самым тщательным образом относиться ко всему, что попадает внутрь, – ее глаза заблестели от обиды.

– Аврора, прошу меня простить за эту выходку, – ему стало очень не по себе из-за ее реакции.

– Никогда, Арон! – отрезала Аврора его попытки к примирению, – Вы вторглись в святую святых – мой организм, и теперь вы несете личную ответственность за его сохранность.

– Хорошо, Аврора, пусть будет так. Я обещаю, что ничего плохого с вами не случится. Все же позвольте мне закончить мой инструктаж вашей миссии?

– Заканчивайте, Арон, но помните, – пригрозила она хранителю, – моя смерть ляжет тяжким проклятием на вашу душу, – девушка погрозила ему своим кулачком.

Арон выдержал паузу, пока та окончательно успокоится, а затем продолжил как ни в чем не бывало:

– Когда вы покинете наше убежище, отправляйтесь к обелиску, – здесь он произнёс номер искомого обелиска, – когда вы найдёте его, он перенесет вас в нужный момент времени. По прибытию на место вам будет необходимо предъявить означенному ученому некоторые доказательства, подтверждающие опасность разработанного им вируса, – говоря это, он передал мне поддельные документы на имя некого Арсения Гейм. – Так вам проще будет попасть на конференцию, – пояснил конспирацию толстяк. – После того как учёный вам поверит, инсценируете несчастный случай в лаборатории, чтобы добиться закрытия проекта.

– А если он нам не поверит? – перебила его все ещё сердитая Аврора.

– Значит мой наставник погиб напрасно! – заключил Арон и печально потупил глаза. – В любом случае желаю вам удачи! На этом у меня все, – произнес он, видимо, переутомленный общением с девушкой. – С вашего позволения, мне надо возвратиться в виртуальность, меня там заждались мои партнеры, – и Арон совершенно спокойно прервал разговор, откинулся в кресле, его глаза закатились, и он погрузился в виртуальный псевдосон.

***

– Что ты думаешь об этих фармацевтах? – спросил я Аврору, иронизируя, когда мы остались наедине. – На мой взгляд, они твердо взяли нас в оборот, может быть, мы даже станем героями-спасителями вселенной, если продолжим следовать их линии, а может, самозабвенно канем в небытие, как сегодня этот пенсионер и его рыцарь-нарцисс.

– Не думаю, что это смешно, – сказала девушка. – Я очень устала от этого всего и хочу пойти к себе, – она все ещё дулась на то, как ее развели с пилюлей.

Я же не сдавался, сообщив, что если она останется здесь, я расскажу ей много интересного о своём времени. На мое предложение девушка ответила в том духе, что сказок ей на сегодня предостаточно, и она всё-таки пойдет к себе. Но, уходя из комнаты, напоследок вдруг повернулась и одарила меня своим неожиданно нежным взглядом, пожелав доброй ночи.

8.

Вирус жизни

конец декабря 2133 года. Земля, Тихий Океан, Остров Мауи, «Вилла науки»

«Приветствую вас в раю!» – сообщал нам первый рекламный плакат на подлете к научному центру. На следующем красовалась улыбающаяся голографическая девушка в красном бикини и шапочке Санта-Клауса. Под ее загорелой фигуркой была надпись: «С наступающим 2134 годом!». Она помахала нам рукой, провожая на посадку.

Наш корабль дугой прошелся над водой, такой прозрачной и голубой, что на ходу хотелось прыгнуть в ее сверкающие брызги и прохладу. До горизонта, туда, где виднелся одинокий столбик маяка, протянулся пляж с белоснежным, как сахар, песком и грядой пальм, широких и мохнатых. Их толстые листья, напитанные влагой и солнцем, сверкали зеленым глянцем. За ними в дымке низко висящих облаков поднимался силуэт двух сросшихся вулканов, с незапамятных времен украшающий местный океанический пейзаж.

Мы приземлились на острове Мауи у виллы, террасами ухоженных крыш и переходов уходящей к морю, стеклянные двери которой гостеприимно отворились, и люди в белых халатах, одетые поверх дорогих костюмов, вышли к нам навстречу.

Первый, кудрявый, казался гигантского роста и недюжинного телосложения. Я сразу определил в нем Николаса Патероса. Николас был потомственный грек, возглавляющий на Мауи научную лабораторию. С первого взгляда поражало несоответствие его реального, известного мне из досье хранителей, возраста и внешнего вида. По данным хранителей, ему было за шестьдесят, но вся его внешность как бы свидетельствовала в пользу достижений современной медицины. Он улыбался белоснежной улыбкой и махал нам широченной рукой, поправляя густые черные кудри, спадающие на вспотевший от жары и волнения лоб. Его кожа была гладкая и бархатистая, а цвет лица здоровый и розовый, как у младенца. При всем своем желании я бы не дал ему больше тридцати. Впрочем, я уже начинал привыкать к удивительному долголетию обитателей этого мира.

– Приветствую вас в раю! – обратился он к нам, цитируя надпись с плаката. – Меня зовут Николас, я возглавляю проект «Вирус жизни», и мне доставит большое удовольствие, если вы не откажитесь посетить мою презентацию.

Он протянул мне руку, но внезапно легкая тень замешательства появилась на его лице. Каким-то бесконтрольным движением ученый попытался отдернуть ее обратно. Затем, видимо смутившись своей реакции и отогнав странное видение, расплылся в еще более приятной улыбке и с радостью затряс мою ладонь.

Мы с Авророй представились под фальшивыми именами и охотно подтвердили наше присутствие на презентации. Обменявшись парой дежурных фраз, ученый откланялся, отправившись встречать вновь прибывающих гостей. После этого охрана, проверив наши данные, пропустила внутрь виллы. В этот момент я подумал, что конспирация хранителей действует безупречно.

Внутри было прохладно, работали кондиционеры. Народ потихоньку прибывал, и, чтобы скоротать время до начала выступления, мы с Авророй решили осмотреться.

Надпись на постере, украшающем рекламную стелу посреди фойе, гласила:

«29 декабря 2133 года в 11 часов в конференц-зале «Виллы Наук» начнется симпозиум, посвященный новейшей разработке компании Кемикал Бразерс. Гвоздем программы будет выступление руководителя проекта «Вирус жизни» Николаса Патероса, который поделится с нами своими феноменальными открытиями в области медицины долголетия». По окончанию мероприятие перерастет в вечеринку на тему наступающего Нового года. Напитки и закуска – бесплатно!»

На красном фоне рядом с елкой и в костюме Санта-Клауса была фотография самого Николаса, который жизнерадостно улыбался наблюдателю, поднимая вверх бокал шампанского.

Мы прошли дальше и оказались в просторном фойе, стены и потолок которого были окрашены лаконичной белой краской. В углу помещения располагался такой же белоснежный рояль, по моим скромным предположениям, родом из девятнадцатого века. Правее него изящная винтовая лестница без опор поднимала жильцов виллы на второй этаж, туда, где, вероятнее всего, находилась хозяйская зона. В качестве предостережения от любопытных глаз между перил была натянута красная ленточка с табличкой, гласившей «прохода нет».

Рядом с лестницей, в центре помещения возвышалась пушистая новогодняя ель, украшенная красными и серебристыми шарами. Я обратил внимание, что она была та же самая, что и на фотографии с постера. На этих островах хвойное дерево казалось неуместным среди пальм и летнего зноя, но дань рождественским традициям неукоснительно соблюдалась и в этом обществе.