Оливер уставился на картину перед собой. Аллегре Ван Ален было столько же, сколько ему сейчас. Это была единственная картина, на которой Стивен изобразил себя на портрете. Они оба смотрели с холста, запечатленные в своей молодости и красоте, сияющие любовью и счастьем.

Финн положила голову ему на плечо. -Мы такие же как они, тебе не кажется? - спросила она, любящая и сладкая еще раз. Он поцеловал ее в лоб.

-Да,-ответил он, но ему показалось странным, что Финн так сказала. История любви Стивена и Аллегры была трагической. Он умер молодым, и она впала в кому, а сводная сестра их ребенка Финн, Шайлер —выросла одна, непонятая и забытая, с единственным другом по имени Оливер. В отличие от Скай, Финн вырос вдали от Ковена, не зная секретного вампирского мира. Когда он встретил ее, то сразу же захотел ее легкости и веселья для себя. Она была такой нормальной, и он помнил их ухаживания как передышку от растущей темноты и обычных вещей, которые делали молодые люди, как вечеринки в колледже и пикники в парке. Когда пришло время, он принял ее как своего человеческого фамильяра, так же как Аллегра приняла Стивена как своего. Но Оливер хотел для себя и Финн большего, чем Стивен и Аллегра, и он сделает все возможное, чтобы избежать повторения ошибок, которые они совершили, чтобы создать для них новое будущее вместо того, чтобы идти по стопам их трагического прошлого. Он смотрел на портрет обреченной Аллегры Ван Ален и думал, действительно ли она обрела счастье и спасение в конце. В углу был странный белый шрам, почти незаметный, если не присматриваться. Зачем кому-то брать с холста краску или на самом деле кровь (хотя, несмотря на слухи, мало кто знает, что это именно так)? Было жутко думать, что эти холсты были покрыты кровью Стивена, но Оливеру пришла в голову мысль: что, если репортеры были правы? Что, если кровь Аллегры тоже была на картинах?

Кровь ангела.

Кровь из самых сильных ангелов в мире.

Он отрицательно покачал головой. У него была паранойя.

Все –таки беспокойство, которое он чувствовал, начало расти. Может быть, как выживший в войне, он знал знаки, когда они появлялись. Пентаграмма, которую он видел вчера утром в стеклянных дверях своего дома, все еще была там. Это была пентаграмма, и сотрудники здания извинились, но, похоже, не смогли ее снять. Они пытались с несколькими промышленными уборщиками, но ничего не работало.

В то утро он снова увидел ее, и у Оливера было чувство, что она останется там, пока Венаторы не выяснят, что это значит.

Глава 9. Старые друзья, новые враги

Кингсли пришел во вторник вечером после того, как она снова ушла с работы, и они отправились в тот же бар. На нем была другая одежда, и он принял душ, что означало, что у него где-то было место, конспиративная квартира Венаторов, возможно, он знал каждого в городе. Ей удалось удержаться и не спросить, где он был прошлой ночью. Он избегал больше разговоров об адских колоколах и воздерживался от повторения своей мольбы о помощи, даже если из его присутствия было ясно, что он нуждается в ней. Мими не решила, поможет ли она ему. Она думала, что будет, но она также думала, что будет забавно немного помучить его. Пусть умоляет. Она просто хотела, чтобы он признал, что скучает по ней. Что он не просто просит ее о помощи, что он хочет проводить с ней время.

-Что тебе больше всего нравится в возвращении?- она спросила.

-В Нью-Йорке? Я не знаю, все по-другому.

-Именно.

-Мне нравятся новые здания, спроектированные архитекторами. Здорово снова увидеть что-то новое, что-то привлекательное , - сказал он.

Она улыбнулась. -Я тоже.

Она все еще ждала, что он скажет что-нибудь о мертвой девушке и адских колокольчиках, но вместо этого он сохранял хладнокровие, а в конце вечера встал со своего места и бросил на стол несколько двадцатидолларовых купюр, так что они упали на кожаную обложку чека.

-И это все?

Он приподнял одну бровь.

-Я имею в виду... я думала, ты сказал, что тебе нужна моя помощь.

-Ну, ты, кажется, не очень заинтересована, - сказал он.

Он был прав, но Мими не могла поверить, что он просто собирается уйти. -Так зачем же ты опять пришел? Ты даже не попытаешься меня убедить? - она спросила.

-Какой в этом смысл? Я никогда не мог заставить тебя делать то, чего ты не хочешь, даже когда мы были вместе , - сказал он с улыбкой. -А проводить время с женой - преступление?

Это было то, что она хотела услышать, но у нее было чувство, что он просто успокаивает ее.

-Куда ты направляешься? - спросила она с любопытством.

Его холодный взгляд был до безумия знаком. -Ты действительно думаешь, что можешь спрашивать меня об этом?

Этот Кингсли. На одном дыхании он называл ее своей женой, и она снова чувствовала к нему все, а на следующем он отталкивал ее.

Она покраснела и позволила бы этому ускользнуть, но это была их старая модель до того, как они поженились: позволять вещам скользить, никогда не быть честными друг с другом о том, что они чувствуют, сомневаясь друг в друге, не доверяя друг другу. Брак изменил эту модель. Они были любящими, поддерживающими, честными, открытыми и скучающими, ужасно скучающими.

Мими почувствовала искру вызова, почувствовала страсть, которую она чувствовала, когда они встретились в первый раз, когда он был непостижим, его сердце было тайной и закрыто для нее. -Я просто подумала.. .- она пожала плечами.

Он приподнял одну бровь. -Ты просишь меня поехать с тобой домой?

Она посмотрела ему прямо в глаза. -Да.

Почему бы не признать это? Это было то, чего она хотела, и она не боялась говорить ему правду. Может быть, они могли бы продолжить с того места, где остановились, может быть, они могли бы как-то начать все сначала или, может быть, они могли бы просто немного повеселиться вместе. Почему бы и нет? И, возможно, она поможет ему с Ковеном, с убийством. Возможно.

Кингсли надел пиджак и задумался. -Ну, я не понимаю, как я могу отказаться.

Она попыталась скрыть улыбку победы.

Они вместе вышли в темноту города, и Мими почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы просунуть свою руку ему под руку. Он не вздрогнул, но и не сжал ее руку с такой нежностью, как раньше, и не взял ее за руку, чтобы согреть в кармане пиджака.

-Хорошая берлога, - сказал он, когда они прибыли к ней. -Ты хорошо выглядишь в Белом.- Она жила в белом небесном лофте, он был обставлен белым ковровым покрытием, белыми кожаными диванами, белыми современными холстами на белых кирпичных стенах. Может быть, это была реакция на их прежний дом, или, может быть, как сказал Кингсли, она хорошо выглядела в белом, и поэтому она создала для себя самое лестное место жительства.

Она сняла туфли, и ее ноги утонули в мягком белом ковре.

-На ночь? - спросила она, подходя к барной тележке и подбирая бутылку его любимого скотча.

- Конечно, - согласился он. Какое-то время он смотрел в окно, на огни и машины на Западном шоссе: фары делают ленты в воздухе, такси все ярко-желтые полосы. -Нью-Йорк, Нью-Йорк.

-Так хорошо они назвали его дважды, - сказала она, протягивая ему свой стакан. -Твое здоровье! Она чокнулась и села на диван.

Кингсли отошлел от окна, чтобы изучить коллекцию картин на стене. -Интересно, - сказал он, глядя на маленький коричневый квадратик.

-Это один из наших художников. Айви Руис. Ее работа-часть выставки, которую они устраивают " для современного бала Четырех сотен", шоу под названием "красная кровь" не так ли богатое?

Он кивнул и, похоже, не слишком удивился, узнав, что Ковен снова собрал бал Четырех сотен.

-Знаешь, кто еще на выставке, о которой я только что узнала? - она спросила.

-Кто?

-Стивен Чейз. Все картины Аллегры, которые он написал, популярны. Отвратительно, когда думаешь об этом. Писал ее портреты и использовал в них собственную кровь.

Кингсли посмотрел на нее. -Он когда-нибудь использовал ее кровь в своей работе?