– Да, но это не поможет, учитывая его происхождение, – согласился шеф. – Пошли, пора тебе с ним познакомиться.
Ара нахмурилась, но проследовала за шефом в зал для собраний.
– Ара Скотт, познакомься, это Эдон Маррок. Эдон Маррок? Ей не почудилось? Как она могла не знать? Наверно, потому что это неряшливый грязный тип в фермерской фланелевой рубашке и потёртой армейской куртке не походил на того человека, которого она себе представляла, думая об Эдоне Марроке, легендарном золотом волке, одном из героев финальной битвы. Волки были перевертышами, хранителями Проходов Времен, созданиями нижнего мира, возникшие в Аду, судя по его темной ауре. Они были прекрасны и могущественны, и без их помощи вампиры не победили бы Люцифера и его легионы. Сейчас Эдон не выиграл бы в конкурсе красоты. Его волосы были сухими и ломкими, глаза покраснели и налились кровью. От его красоты не осталось ничего, кроме призрачного воспоминания в чертах его изможденного лица. Не легендарный золотой волк, а грязная желтая дворняжка.
Он выглядел так, как будто выполз с аллей Невады, причём не из Лас-Вегаса, а с его окраины – Хендерсона, пустынного маленького городишки. Хотя она не могла не признать, что до сих пор в нем осталось нечто магнетическое и захватывающее, от его сексуальной щетины на подбородке до голодных, прикрытых топазовых глаз. Она отвела взгляд, пытаясь не пялиться. Пытаясь не показать, что она впечатлена, что ей не все равно, что он сделал и откуда пришел. Тем не менее, волки занимали свои исторические позиции как Хранители времени, так что же Эдон делает в Нью-Йорке?
Плюс, у волков были сложные взаимоотношения с Падшими; они не были фанатами вампиров.
Она посмотрела на него и успела поймать его желтоватую усмешку, адресованную ей, и на мгновение показалось, что его резцы остры как лезвия.
Она резко вздохнула.
– Привет, ангел, - прорычал он, растягивая гласные так, как будто у него есть все время мира. – Похоже, ты вытянула короткую соломинку.
– Шеф, на одно слово, можно? – попросила она. Сэм кивнул.
–Устраивайся, – сказал он Эдону, указывая на розовую коробку с пончиками на столе. Ара последовала за ним обратно в офис и закрыла дверь.
– Какого черта? – Сэм пожал плечами. – Он помогает Венаторам по всему миру, специализируясь на активности нефилимов. Я подумал, что ты с ним сработаешься, тем более, что ты успела его изучить, пока следила за ним, – Он усмехнулся, крайне довольный собой.
– Так почему он провел три дня, шатаясь по историческому вампирскому туру? – спросила она раздраженно.
– Спроси его. Ностальгия? Любопытство? Я воевал рядом с ним на Войне. Он хороший парень. Я доверяю ему. И ты научишься, – Сэм улыбнулся практически настоящей улыбкой. – Да ладно тебе, Скотт, хоть раз побудь командным игроком.
– Хорошо, – сказала она сквозь стиснутые зубы. Ара протопала обратно в комнату, где Эдон уже заканчивал свой завтрак. – Пойдем, волк, но если ты еще раз назовешь меня ангелом, то я затяну воротник у твоей шеи так быстро, что ты не успеешь попросить собачьего печенья.
– Полегче, ангел. Что я тебе сделал? – спросил он, притворяясь обиженным. Она собиралась ударить его по лицу, но внезапно остановилась. Он встал, вытирая рот салфеткой. – Ну же Скотт, давай начнем все сначала, – сказал он и протянул руку для рукопожатия. Она приняла её враждебно. Ей и так было ясно, что он станет еще той занозой в заднице.
Как любит говорить шеф, новый Ковен, старые проблемы. Она была Венатором, и ей нужно было выполнять свою работу. Нефилимы вернулись в Нью-Йорк, и ещё была кровавая пентаграмма в тоннелях под каналом. Ара воодушевилась, её сердце забилось, руки зачесались, готовые расправиться с любым монстром, к которому приведет их расследование. Она будет охотиться за ними. Она найдет их. И, если будет нужно, она убьет их, даже, если ей придется ходить с этим псом, чтобы сделать это. Она достанет секреты из мрака и вытащит правду наружу.
Глава 2. Король Нью-Йорка
Сто кругов спустя он до сих пор не устал. Оливер Хазард-Перри оттолкнулся от бортика еще раз и сделал глубокий вдох, которого ему хватило, чтобы переплыть пятиметровый олимпийский бассейн. Он вынырнул на другой стороне, разбрызгав воду на окна. Выйдя из бассейна одним слитым движением, он взял одно из супердлинных хлопковых полотенец, свернутых и лежащих стопкой в виде пирамиды на ближайшей скамье. Он обтёрся и обернул мягкое полотенце вокруг талии, стряхивая воду с волос. Вода в бассейне была теплой и оставила солоноватый привкус на языке, не раздражала глаза, ведь здесь не было никаких химикатов, только чистый фильтрованный солевой раствор. Лучше, чем океан, усовершенствованный океан, поспорил бы его дизайнер.
Но только вода не раздражала глаза.
Оливер подошел к окнам, которые могли гордиться великолепным видом на Центральный парк и панораму города. С его места огромный парк выглядел как искусный бонсай – ярко-зеленый квартал ограничивала ваза из небоскрёбов, в то время как Эмпайр Стэйт Билдинг неясно вырисовывалась на заднем плане, грандиозная и величественная вдова. Этот вид был доступен только жителям дома, который журналисты окрестили «Башня Власти»: 13 Сентрал Парк Вест. Дом для богатейших людей, имеющих большие связи в мире, где роскошные апартаменты продаются за восьмизначные суммы. Хотя последняя покупка, совершенная российским олигархом, пересекла порог с 9 цифрами в размере сотни миллионов. Здание также являлось домом для Регента Ковена, главы вампирского сообщества, которым и являлся Оливер Хазард-Перри. «Милые парни заканчивают первыми», подумал Оливер, наслаждаясь видом. Люди, утверждающие, что тринадцать несчастливое число, понятия не имеют, о чем говорят. Что касается Оливера, эта башня доказала, что тринадцать является самым удачным числом в мире.
Утром понедельника, вскоре после рассвета, он был в фитнес-центре, подлинной мекке фитнеса – с его блестящим и самым новым оборудованием (последние велосипедные и эллиптические тренажёры, беговые дорожки) – всё это для него. Банкиры уже ушли, совершив тренировку перед тем, как перехватить лондонские рынки, жены и тренеры не появятся до десяти, рок-звезды придут около полудня. Так что сейчас он наслаждался тишиной и покоем. Оливер отошёл от окон и взглянул на свое отражение в зеркале. Он был худым подростком, но сейчас ему почти тридцать лет, и по правде говоря, он был хорош. Он был сутулым и нескладным, а теперь стал высоким и гордым. Его каштановые волосы были подстрижены в стиле Цезаря, и в его теплых карих глазах появился стальной блеск. Бессмертная кровь, текущая по венам, подняла все его чувства на совершенно новый уровень - он до сих пор не мог поверить, как много он может видеть, как много он может слышать: трепетание крыльев колибри казалось ему медленным, он мог слышать шепот из холла через закрытые двери, как будто бы он находился в той же комнате. Временами это подавляло.
Иногда Оливер задумывался, как много он потерял, получив бессмертие. Его чувство юмора, например: он давно уже не смеялся. Раньше он никогда не воспринимал все серьезно – деньги и положение, по крайней мере. Но теперь он был Регентом Ковена, и у него не было времени на детские игры, и остался лишь след от того саркастического мальчишки, которым он был. Он скучал по тому пареньку иногда, даже горевал по нему. Он вырос, чтобы стать кем-то другим, тем, кем он никогда не надеялся быть.
Но этим утром все, о чем он мог думать, было: как же он любит свою новую жизнь. Он вышел из комнаты и поднялся на личном лифте в свой пентхаус. Двери открылись прямо в величественном холле, где уже ждал его камердинер, держа в руках чисто белый банный халат. Пикс был очень внимательным, шестым чувством зная, что понадобится его господину. Способность, отточенная за многие годы безупречной службы.
– Спасибо, – сказал Оливер, когда старый джентльмен помог ему надеть мягкий халат.
– Вам что-нибудь еще нужно, сэр?
Оливер покачал головой и отпустил его. Он затянул пояс, и минуту, следуя своему ежедневному ритуалу, наслаждался скульптурами и живописью, истинными шедеврами, которые висели у него в гостиной и вдоль лестницы. Старые мастера рядом с импрессионистами, модернисты середины века, такие как Дибенкорн, Ротко и Уархол, возле современников Кунса и Херста. «Старые мастера для нового мастера», подумал он с некоторым удовлетворением.
