– Глупый нахальный демон, – прошептала я и сделала выпад в сторону брата.

– Ну-ну, Кинния. Главное – дыхание, забыла? – он резко развернулся и грациозно занес руку с деревянным мечом, парируя мою атаку. Девушки охнули и покраснели еще больше, восхищаясь его молниеносной реакций. После спешно удалились. Губы Бена расплылись в хищной улыбке, оголяя его идеальные белые зубы. – Пыталась нанести удар в спину, как подло с твоей стороны, дорогая сестрица! – он нацелился в мой незащищенный правый бок, но я разгадала его замысел и быстро отскочила в сторону.

– И ни капельки не подло. Ты слышал меня, – пожала плечами я, убирая руку с мечом за спину. И снова выпад, левый бок.

– Ну, твоя вина в том, что ты очень предсказуема, – парирование, отскок, снова парирование. – Лучше бы ты делала все молча, – теперь же Бен занес клинок надо мной.

– Это относится и к тебе, – ехидничала я. Кувырок – выпад. Он лишь улыбнулся.

Мы тренировались до заката, все это время Бен не давал мне спуску. Пульсация в моей голове усиливалась с каждым ударом меча. Вся рубашка была насквозь мокрая от пота, ноги уже не слушались. Практически каждый день я подходила к такой близкой черте, как победа, но Бен как будто бы специально приближал меня к ней, а затем так же стремительно отдалял. Его боевые навыки были совершенны.

– На сегодня достаточно, – сказал он, вытирая ладонью пот со лба, – ты хорошо потрудилась, – взъерошив мне волосы, он направился в сторону стойки.

– Ты говоришь это каждый день на протяжении шести лет, но у меня до сих пор не получается обойти тебя, – угрюмо сказала я, заправляя в косу выбившиеся пряди.

– Твои человеческие возможности куда примитивнее, чем мои демонические, – хвастливо улыбнулся Бен.

– Вы зазнаетесь, господин, – серьезно ответила я, заглядывая ему прямо в глаза. И в следующую секунду мы оба прыснули от смеха.

«Ну да, демон», – подумала я и закатилась еще сильнее. На протяжении многих лет он не дал мне и повода усомниться в себе. Единственное сомнение – это в том, действительно ли он был демоном. На меня накатили воспоминания нашей первой встречи. Тот самый день, когда в нашей жизни появился Бенджиро, я помню, как будто это было вчера.

Мне было девять, отец еще мог зарабатывать нам на жизнь, охотясь в лесах. За окном лил затяжной ливень. Я сидела на полу и играла соломенной куклой, которую смастерила мне мама. Неожиданно дверь нашего небольшого дома распахнулась. На пороге стоял отец, а с его плеча как мешок свисал молодой человек. Оба были промокшими насквозь. С длинных черных волос парня на пол стекали струи воды и грязи. На нем была странная одежда: вместо сапог маленькие деревянные «скамеечки», стопы придерживали ремешки, отделяющие большой палец от всех остальных, белые носки, темно-красные широкие штаны больше походили на юбку, длинная шелковая рубаха белого цвета наполовину торчала из штанов, в некоторых местах ее перехватывал широкий, такой же темно-красный пояс, из-за пояса торчала какая-то разноцветная палка с рисунками, а на юноше висел черный халат с широкими рукавами, на спине которого красовался большой белый кот. Только разглядев его необычную одежду, я увидела на рубашке бурые пятна. Кровь… Он был весь в крови. Я прикоснулась к его безжизненно висящей руке. Нити были сильно натянуты. Они вибрировали от напряжения, норовя оборваться в любую секунду. Одна из них шла ко мне.

Мама, не задавая никаких вопросов, жестом указала отцу на обеденный стол.

– Он умирает, – вставая с пола, прошептала я. Отец аккуратно подтащил незнакомца к столу и так же уложил. Парень застонал, но в сознание не пришел.

– Нет, – мама с укором посмотрела на меня, – он будет жить. Что с ними?

Под «ними» мама имела в виду нити. С ужасом наблюдая за незнакомцем, я не смогла вытащить из себя ни слова. Не дождавшись ответа, мама убежала вглубь дома за своими целительными мазями и склянками с травами. Она была целительницей.

– Не совсем.

Я подошла к столу и стала помогать отцу стягивать с него одежду, пока мама копалась в поисках своих склянок. Сняв рубашку, я в ужасе замерла, весь его торс покрывали рваные глубокие раны, будто его хлестали плетью не один час. Стараясь не смотреть на эти ужасные травмы, я пыталась помочь отцу развязать его широкий пояс. Дрожащими руками я пыталась нащупать узел, но его нигде не было.

– Спина, – проговорил отец, аккуратно приподнимая незнакомца за плечи, отчего тот негромко застонал. Да, только вместо узла на пояснице был большой бант. Я быстро рванула за его концы, и пояс поддался. Я взглянула на его спину, ее покрывали рваные раны. Все его левое предплечье покрывала черная татуировка в виде спящего кота, один глаз котика был сложен в прищуре, другой закрыт.

– Кто мог такое совершить? – не отрывая взгляда от спины, спросила я у отца.

– Не знаю, – пробубнил он, аккуратно укладывая парня обратно, – но точно не звери.

Отец хотел было забрать палку, висящую у него за поясом. Протянул руку к ней, незнакомец молниеносно схватил его за запястье, но глаз не открыл. Вместо пальцев у него оказались здоровенные тонкие когти, как у кошки. Отец взглянул на мать, она еле заметно кивнула, и он, сжав палку в руке, пытался как можно осторожнее высвободиться из хватки парня, он застонал, но хватку не ослабил. Все лицо незнакомца было перекошено гримасой боли, брови то сходились, то разъезжались. Рот был открыт, и он хватал им воздух, будто задыхаясь. Губы практически слились с цветом его серо-бледного лица. Крапинки пота и остатки дождя скатывались с его лба. Я отстранилась. Нащупав рукой рядом стоящий стул, не отводя глаз от незнакомца, я опустилась на него. Остальное вспоминалось как во сне. Прибежала мама с арсеналом своих мазей и трав. Закатав рукава своего зеленого льняного платья, она взяла лист какой-то травы и вложила в рану. Незнакомец забился в агонии, хаотично маша руками и ногами. Все его тело пронзила судорога. Отец ринулся держать руки парня. Палка, которую он до сих пор держал в руках, с грохотом рухнула на пол. Обратив внимание на место, откуда вырвались когти, я обнаружила обычные человеческие пальцы. Вскочив со стула, я кинулась держать ноги. Он сжал зубы, запрокинув голову. Нити затряслись, зазвенели, будто натянутые струны гитары. Все его тело извивалось. Мы еле сдерживали его тряску. Тут отец отлетел к стене, а я же полетела к лестнице. Сильно ударившись спиной о столб, я сползла на пол. Незнакомец был неимоверно силен. Не обращая внимания на боль, я поднялась и снова схватила его за ноги. То же проделал отец.

– Держите крепче! Либо привяжите его к столу! – рявкнула мама, и я что есть мочи вцепилась в его ноги. Смазав рану, она продолжила ритуал со всеми последующими. С каждым ее прикосновением парень начинал извиваться и биться в агонии, вырываться из наших хваток. Когда с торсом было покончено, мы аккуратно перевернули его, и мама принялась за спину, затем за руки. Смазав последнюю рану, мама отошла от него и шумно выдохнула, опускаясь на стул. Я же не могла оторвать руки от его ног, будто они вросли в его щиколотки. «Если я отпущу, он снова забьется в агонии», – думала я. Кто-то положил мне руку на плечо.

– Кинния, можешь отпускать, все хорошо, – ласково проговорил голос, пытаясь оторвать мою руку от ноги незнакомца. Я не заметила, как отец отпустил его руки и подошел ко мне. Я посмотрела на маму. Она кивком сказала мне отпускать, и тут же на меня навалилась дикая усталость, ноги превратились в вату. Оторвав руки от его щиколоток, я, не обращая ни на кого внимания, заковыляла в свою комнату. Добравшись до дверной ручки, я ввалилась в комнату и подошла к умывальнику. Нагнувшись и плеснув холодной водой на свое лицо, я погрузилась в свои мысли. «Откуда у него такие травмы? И одежда очень странная. Явно не из местных. Может быть, один из слуг короля или аристократ? Нет, никто здесь не носит такие одежды. Тогда может актер какого-либо театра? Но как с такими травмами он добрался до наших мест? Или же он родственник кого-то из жителей соседнего города?» Ни на один вопрос ответа я найти не могла. Отогнав от себя все мысли, я начала отмывать руки от крови незнакомца. Встав во весь рост и потянувшись за полотенцем, я ощутила боль в спине. «Безусловно, он очень силен. Может быть, гвардеец из королевской гвардии. Хотя сомневаюсь, что король позволил бы своим солдатам ходить в юбках». Вытерев лицо и руки, я поковыляла за свежей рубашкой в комнату. Переодевшись, в полусогнутом состоянии я хотела спуститься вниз, чтобы помочь маме убрать беспорядок, который приключился в обеденной, и заодно посмотреть на состояние незнакомца. Но выйдя из комнаты, столкнулась с мамой. Она была уже в чистой одежде, растрепанные волосы были забраны в конский хвост.