Он положил ладонь мне на спину, и волк внутри будто извернулся, смешивая внутренности в горящий возбуждением комок, подставляясь под ласку.
— Я не хочу! — почти выпрыгнув из-под его руки, я не удержал равновесие и больно упал на колени. — Не хочу здесь думать об этом, не хочу тебя хотеть. И ты не хочешь, — сгорбившись, подставляя спину под удар, который должен быть и которого никогда не будет, я уткнулся лицом в ладони, — они все умерли, все, а я…
Ну как же этот шерстяной комок не понимает, что нельзя так! Это до сумасшествия кощунственно, никакого уважения к семье, я так не могу.
— Они умерли, — тихо подтвердил эмиссар, — нигде не прячутся и никогда не вернутся.
— Заткнись, — обиженно бросил я.
Почему не оставить мне надежду? Идиотскую, призрачную, но хоть какую-нибудь. Почему я не могу так же легко смириться и пожелать им перерождения, как это сделали близнецы?
— Повзрослей, — хмыкнул Леша, тяжело вставая, — ты не сможешь поддержать стаю, если не станешь тверже.
Да, я не один. У меня есть обязанности. И я все ещё понимаю, что мне нужна помощь.
На похоронах, тем же вечером, все гробы были закрыты. Четыре лакированных темных гроба, которые опустили в ямы на каком-то захолустном кладбище. Когда-то мы сжигали своих павших, чтобы из их пепла быстрее прорастало семя новой жизни в другом теле. Сейчас же пусть земля им будет пухом.
Леша крепко держал меня за запястье. Его теплые пальцы сжимались, как тиски, если я начинал давать слабину. Он вытеснял болью мою боль, заставлял стоять ровно, держать себя в руках.
— Ты мне поможешь? — тихо попросил я.
Вместо ответа он опустил руку чуть ниже, вкладывая свою ладонь в мою и крепко пожимая.
========== Часть 4 ==========
— Привет, — нежно поцеловав в шею под ухом, Леша обнял меня за талию и на секунду крепко прижался пахом к заднице, — помочь?
Меня как будто по голове ударили. Я внезапно осознал, что пропустил часть своей жизни, она пролетела мимо, как будто ее и не было. Будто не я ее прожил.
Кивнув, я опустился на край кровати. Только что собирал чемодан Саше и Паше, а теперь не могу понять, как тут оказался. Леша тоже здесь. Я помню, что он оформил опекунство над мелкими, поселил их у себя, на внушительную компенсацию мы купили соседнюю двушку, пробили стену и забахали им офигенные комнаты. Я даже принимал в этом участие, в основном, в виде согласий на все предложения. Этот человек в безукоризненной белой рубашке и черных брюках, при галстуке, аккуратно подстриженный, гладко выбритый, с дорогими часами и телефоном, уверенный в себе, одуряюще пахнущий — именно он три месяца назад затолкал меня в ванную и отдрочил так, что я и думать забыл о попытках осадить волка.
— Ты как? — подняв взгляд на его лицо, я только открыл и закрыл рот. — Не парься, они же не долго будут у бабушки.
Кивнув, я встал и, едва не зацепив плечом косяк, вывалился в коридор. Как я все это упустил? Где оно? Почему я помню, но оно будто не мое? Словно я только наблюдал, как кто-то другой заканчивает школу, сдает экзамены, поступает, трахается с мужиком, когда мелких нет дома, водит их в садик, ревнует сестру к друзьям.
— Макс, — тихо позвала из своей комнаты Даша, я послушно заглянул. Она стояла над раскрытым чемоданом, собирала вещи, — что случилось?
Всегда внимательная и отзывчивая, моя маленькая сестричка.
— Я как будто… Проснулся, — завалившись на ее кровать, я прикрыл глаза ладонью, — до этого все на автомате было, а сейчас раз и… И осознал, что время прошло.
— Может, просто это из-за… Ну, из-за того, что было? — присев рядом, она погладила меня по щеке. — Ты был какой-то отстраненный, может, теперь вернёшься на землю.
Мы старательно избегали обсуждения тех кошмарных событий, а успокаивающий запах эмиссара в доме создавал теплую и уютную атмосферу. Близнецы совсем уже не вспоминают негатив, только иногда вскользь упоминают родителей. Наверное, потому что маленькие, да и не это ли главное — чтобы они хорошо перенесли такое.
— Какой у вас номер рейса? — прочистив горло, я встал.
Надо завязывать, опять начал распускать нюни. Все хорошо, все устоялось, вошло в колею. Надо только не испортить все, что было создано, пусть я толком и не участвовал. Опять взрослые все сделали за меня, а я как… Как маленький.
Дашка только махнула рукой в сторону комода, где лежали документы: свидетельства о рождении пацанов, ее паспорт, их полисы и распечатанные билеты. Можно не переживать за перелет — недалеко, там бабушка встретит, да и близнецы послушные и не по годам серьезные ребята, сестрёнка справится. Мне бы ещё смириться, что они уезжают на целую неделю…
Вообще, странно, что бабушка смягчилась по отношению к мелким. Я-то понятно, я не ее внук, а Даша, Саша и Паша с ней теперь отлично общаются. Мама была бы рада, хотя да, она мне не мама, в принципе. Неважно, она всегда была со мной так же ласкова, как со своими родными детьми.
Мальчики в гостиной смотрели детский канал, возбуждённо обсуждая чей-то нехороший поступок. Маленькие поборники справедливости, вон уже колотили кого-то в садике за то, что забрал игрушку у девочки. Тем лучше, что есть Леша — он всегда находит нужные слова, чтобы объяснить неприемлемость действий.
У нас какая-то прямо семья получилась. Маленькая стая со мной во главе и эмиссар. Я, конечно, даже и не думал заикаться об укусе, он мне голову открутит. А раз он заведомо не согласен, обсуждать это не имеет смысла. Принять эмиссара в стаю без его полного согласия все равно не выйдет, это даже грозит ему увечьями.
— Пошли пообедаем, — я вздрогнул, не заметив, как Леша подошел, — что с тобой сегодня?
— Я… Просто немного не в своей тарелке, — натянуто улыбнувшись, я пошел за ним на кухню.
Да, я отлично помню ту метаморфозу — когда он позвонил на старую работу, его приняли, и это заставило его первый раз надеть при мне костюм. Я стыдился, прятал взгляд, потому что по укору и грубости в его интонации было понятно, что я раскрыт. Мне все ещё было обидно за тот единственный наш секс, о повторении я не смел даже мечтать. А вечером, когда близнецы уже спали, он закрылся со мной в ванной, зажал мне рот ладонью и выдрочил из меня душу. И после этого тупо перетащил мои шмотки в свою спальню, где я до сих пор и живу.
За обедом все занимались своими делами. Пацаны, пристававшие с вопросом “как летает самолёт” изучали статью в выданной детской энциклопедии — теперь у нас только так, Леша так поставил. Если уж не поймут, будем сами объяснять. Дашка с кем-то переписывалась, иногда поясняя младшим незнакомые слова. Мужчина, как обычно, читал книгу. Он вообще много читает, везде таскает за собой томик и в любой удобный момент с головой уходит в него. Я решил, что, раз уж такой “сам не свой”, имею право задать пару вопросов, которые давно крутились в голове. Поскольку отвечать на вопросы о своей прошлой жизни он не очень любит при всех, я написал ему: “Почему ты решил стать веганом?”. Изумлённо приподняв бровь, брюнет быстро настрочил ответ: “Мы с Леной жили в стае с диким вожаком, он всегда ел сырое мясо, поэтому теперь мне его есть неприятно. Я не веган”.
Да, действительно, он пьет молоко, ест яйца, рыбу. Не ест только мясо, птицу, ну и всякие мясные продукты. А Лена — его двойняшка. Даже не сам Леша мне это сказал, а Лёня. Они трое росли вместе в одной стае, хотя Лёня был уже довольно взрослым, когда их взяли на воспитание. Когда они выросли, Леонид женился на Лене, и буквально через пару месяцев они попали в аварию. Леша замкнулся, винил во всем оборотня, а он и не думал отрицать. Бросив все, эмиссар постарался сменить обстановку и на год уехал, жил наедине с книгами на сбережения, а потом ему на голову свалились мы.
“Почему тебя так легко взяли назад на работу?” — ну а что, наглеть так наглеть. “Когда эта фирма расширялась, я создавал этот отдел с нуля. Пока меня не было, там все чуть не развалилось, потому что я никому не объяснил, как все работает”. И вот теперь он опять начальник этого отдела, это я знаю. Как, в сущности, я мало о нем знаю! Знаю, что не любит оборотней, любит детей, бильярд и книги. И все. Больше ничего, а мы ведь вместе уже три месяца.
