Я попробовал встать, но понял, что сделать это не просто, поскольку ноги начали нестерпимо ныть, особенно, так что была вывихнута.

Я решил ползти с помощью рук. Было это непросто, но работало. Я полз в сторону леса в надежде повстречать своих. Я даже не заметил, что моя губа кровоточит.

Полз я так минуты три, постоянно чувствуя, как ноют ноги, но я продолжал ползти. Но скоро у меня кончились силы, и я снова прилег отдохнуть.

- « Интересно, как там мои друзья? » - подумал я и поднял голову.

Отсюда было плохо, что разобрать, но понятно было, что удар мы нанесли неплохой. Можно было разглядеть какие то груды железа и конечно же бегающих солдат. Я не видел огня, наверно уже потушили, а может, и не было его, когда я приземлился, мне было не до того.

- Так вам и надо – сказал я

Но ничего не услышал. Я повторил громче, но тоже ничего, я закричал, но снова ничего.

- « Я оглох » - пронеслось в голове

О нет, это худшее что могло быть! Кости поправятся, кровь восстановится, органы заживут, но вернуть слух обратно нельзя. Даже в довоенное время с этим не могли справиться, а теперь.

Я больше ни на что не гожусь! Я не смогу больше грабить библиотеки, а значит останусь без денег. Где работать такому как я? Полы мыть? Ухаживать за лифтами и прочими механизмами?

У меня была настоящая паника, я даже не заметил, как меня нашли и заперли в камере.

Я не помню, как меня принесли, не помню, как схватили и как доставили сюда. Мне было уже все равно. Самое страшное уже случилось.

Я лежал в холодной камере не в силах пошевелится как духовно, так и морально. Какой смысл жить, если ты инвалид на всю жизнь? Ты не сможешь ни работать, ни постоять за себя, ни завоевать сердце прекрасной дамы. Ты ни на что не способен. Ты просто человек.

Я лениво похлопал в ладоши. Снова ничего. Я начал надеялся, что это обычная контузия, но прошло уже наверно несколько часов, а пустота все не уходила. С каждой минутой я все больше убеждался, что это не просто контузия, на которую я так надеялся. Отныне с миром живых меня объединяет только зрение и тактильные ощущения.

Я лежал так довольно долго, погружаясь в свои мысли все больше и больше. Размышляя о своей дальнейшей судьбе и ее смысла.

Ну, вот я выживу, и что дальше? Дальше ничего, сценарий, который уже ясен. Меня представят к награде, народ пару деньков поликует, и все обо мне благополучно забудут. Никто не будет заботиться о несчастном инвалиде, всем будет все равно. Надеюсь, хоть Старик будет навещать, или я его, там уж как будет.

Лиза, я так любил ее. А так и толком не признался. Что этот стих, что я написал? Так, безделица.

Хотя, может еще не все потеряно? Может просто тяжелая контузия с днями пройдет? Буду, греться этой мыслю, а пока, надо выбираться отсюда.

Я встал, еле перетаскивая ноги, подошел к решетке и начал осматриваться.

В камерах было очень темно, не только в моей, однако было странным, что потолок время от времени покачивался. На полу лежал снег, точнее пола вообще не было, был только снег. Я подошел и постучал по стенке. Так я и думал, железо. Значит это не палаточный городок.

Неожиданно меня толкнули, и я упал на снег, что смягчило удар. Из темноты вышел силуэт и начал что-то говорить, хотя точнее было бы сказать, кричал. Я его не слышал, и даже если бы я его слышал, я бы не стал его слушать, так что это сейчас было в плюс, что я оглох.

Что-то еще покричав, он отошел от камеры и исчез в полумраке.

Надо было отсюда выбираться. Долго я здесь не смогу. Интересно как идет борьба? Кто побеждает? Жаль я не могу слышать, хоть бы смог понять помогло ли наше нападение или нет.

Кстати, выстрелы артиллерии всегда сопровождаются сильными толчками, а значит, есть и вибрация. Такую можно ощутить на очень больших расстояниях.

Я подтащился к стене, поскольку вставать не было сил, прислонился сам и прислонил руку.

Нет, ничего. Значит, у них больше нет артиллерии! Это радует. Но что если она стоит не только в этом месте. Нет, этого не может быть, я точно изучал карту. Я принялся вспоминать ее.

Так, артиллерия обозначалась красными квадратами, и они стояли в ровную линию у самых гор вблизи леса. Танки обозначены перевернутым крестом, и значительная их часть стояла перед артиллерией. То есть основную ставку делали на дальний обстрел, потому что, например пехота так не защищена. Перед ней стояло лишь процентов двадцать всех танков. Остальные были разбросаны, небольшими группами создавая четкую линию. На это было брошено процентов тридцать всех танков.

Аэросани стояли вперемешку с пехотой, но чуть дальше, чем она. Получается, в случае нападения первыми должны будут атаковать танки, потом аэросани и только потом уже пехота.

Между пехотой, аэросанями и танками стояли броневики, создавая прочный заслон. Кстати броневиков было больше именно на линии фронта, чем на защите артиллерии.

Вместе получалась такая картина. Сам фронт находился справа, артиллерия слева. Линия фронта, сочетающая в себе танки, броневики и пехоту, проходила впереди артиллерии, создавая дополнительную защиту. Небольшая часть броневиков и солдат так же была направлена на создание дополнительной вертикальной стены для защиты от нападения слева на артиллерию.

Но они явно были не готовы к такой быстрой угрозе с нашей стороны.

Внезапно я ослеп. Все вокруг было белым-бело. Я ничего не видел кроме сплошной белой массы. Словно кто-то поставил белую стенку, от которой я не могу отвернуться, хотя пытался.

Но это продолжилось недолго и вскоре я смог открыть глаза. В тюрьму уже вбежало несколько человек, и они принялись вырезать решетки, каким то маленьким инструментом похожим на пилу, но в отличие от нее лезвие шевелилось само. Искры летели, решетки падали одна за другой и вот настала моя очередь. Наверное, это отряд спасения.

Когда решетка упала человек начал что-то говорить мне, но я, разумеется, не слышал.

Тогда он подошел ко мне ближе, на его лице появилась улыбка. Я принялся вглядываться и понял, что это был Влад, наш географ, собственной персоной! Он что-то говорил мне и протягивал руку.

Я схватил руку, облокотился на нее и встал. Я увидел, как его лицо изменилось и теперь выражало удивление.

Я показал ему на свои уши. Он что-то сказал, кивнул, и повел меня до выхода держа за руку.

Когда я вышел я смог впервые увидеть, какой ущерб смогли мы нанести фрицам!

Вся техника была разбита и перевернута, лежала в снегу. Были видны четкие и глубокие гусеничные следы. Присмотревшись, вдалеке я увидел нечто длинное и сплющенное спереди. Я понял, что это была «Красная стрела». Было жалко ее, но она погибла не просто так, а принеся пользу правому делу.

Пока я все это рассматривал, Влад подтащил меня к ящикам и притянул к земле. Я все понял и присел за ними.